Личный зомби-апокалипсис

Я останавливаюсь уже на постаменте.

Вокруг безгранично преданная стража Алчущих.

Десятки пар глаз прикипели к моей фигуре.

Не важно, что я буду говорить.

Не важно как и зачем.

Львиная доля идейно обработанных мертвобожниками, с демонстрацией своих некромантических способностей, поверят любому моему слову. Ведь, по их мнению, я бог.

И знаете, что?

Я на самом деле бог.

Мертвый бог.

Меня обдало Верой. Чистой и незамутненной верой в мою божественную суть. Хитроумные плетения, вшитые Четверыми, в мои тело и душу, сочатся силой совершенно нового порядка и уровня, переработав часть этого потока. Меня едва не сбил нематериальный ураган веры. Его поток смыл немного пелены со знаний Кровавого Дракса, ибо теперь я был готов попробовать что-то новое.

Итак, что вы знаете о вампирах?..

Глава 17. Как Мертвый бог пиздюков крошил ч. 2

Тюрьма — это как маршрутка или засаленный сборник бородатых анекдотов.

В ней просто адовый разброс видов и категорий человекав. Совершенно разные судьбы, жизни, смерти, происхождение, слои общества, характеры, мировоззрение и прочее. Их порой, даже объединить по какому-то одному признаку невозможно, ибо некоторые специально залетели на жесткие тюремные нары и безвкусную баланду.

Но в большинстве своем присутствующих можно разделить на несколько обобщенных категорий. Урки, похуи и "гражданские потери".

Урки — это быдло. Вот в словаре находиль это слово, а там их фотография на листе А4 вклеена.

Похуй — это чувак, который просто мотает срок. Ему похуй на терки арестантов, вертухаев и прочую хуйню. От звонка до звонка, а остальное его уже не ебет.

И "гражданские потери" — типы народе Олега.

Плюс, немного вне этого перечня стояли реально серьезные типы, крепко связанные с криминалом.

Коррекционная школа-интернат не стала исключением. Или вы думаете что решетки на окнах таких учреждений ставят, чтобы бомжи кашку не спиздили? Хотя, тут спорный момент. Есть нормальные места, где нормальные учителя и воспитатели пытаются исправить ненормальных и несовершеннолетних членов социума. И нет, в данном случае определение "ненормальный" используется не в задроченном антиутопией, социальной чернухой и жестким психоделическим бэд-трипом смысле, а как психически нестабильную личность, что ссать хотела на Административный, Уголовный Кодексы и правила приличия. Одно дело, когда тебе промывают мозги, чтобы ты лопатами жрал говно, думая что это мед, а совсем другое, когда твои, например, неврозы и желание причинять себе боль остаются в прошлом с помощью вовремя оказанной квалифицированной помощи, порой медикаментозной. Жизнь в неблагополучных семьях творит удивительные вещи с неокрепшей психикой и нужны по-настоящему железные яйца, доукомплектованные огромным багажом знаний, чтобы идти в клоаку людских страстей, что змеиным клубком сплелись в подобных заведениях. Если вы, конечно, не мудак, что жаждет воспользоваться служебным положением. Тогда вообще похуй.

Совершенно иной разговор начинается, когда вообщем-то лучше бы с бездомными знакомыми собаку в овраге доедал, а не вот это вот все. Иногда в такие места набивается просто лютая сборная солянка из отбросов человеческой цивилизации. Мамкины садисты, что пришли работать в интернат, только потому что не могут безбоязненно причинять боль кому-то другому, а кромсать зверушек как-то подзаебало. С людьми, а тем более маленькими и невинными куда веселее. И что они ему сделают? Комнатные диктаторы, коим нравиться безграничная власть. Ведь, порой жизни кодлы беспризорников буквально в руках вопитателей. Педофилы, с этими ублюдками все предельно понятно. Предприимчивые чувачки, что смекнули о неплохой схемке, как за пару годиков неплохо так подняться, по крайней мере в собственных глазах. Втереться в доверие к пиздюкам, замкнув все их мировосприятие на себе любимом, после чего стать вожаком небольшого культа личности и главарем банды в одном флаконе.

Да много чего еще.

И это только рабочий персонал, что тут говорить о постояльцах сего чудесного заведения.

О да, настоящий рай для любителей безнадеги и полного отсутствия даже намека на надежду. Она здесь не умирает. Ей накладывают жгуты, дабы не истекла кровью, и отделяют конечности от всего остального тела. Зашивают глаза, рот и уши, после чего подсоединяют к катетерам с питательной жижей и заживо замуровывают в каменном мешке, где она корчиться всю оставшуюся вечность, пропитывая стены тупой ноющей болью беззвучно вопящей души.

Иногда начинаешь сомневаться в справедливости мира.

Почему для усыновления или удочерения тебе нужен "КАМАЗ" заполненной, оформленной и сданной на оформление документации, а чтобы в какой-то канаве настрогать с десяток спиногрызов только аптечка, чтобы баба не подохла после шестого? А если и помрет, хер с ней, новую найдешь.

Те, кого забрали приемные семьи.

Те, кто вытянул билет в счастливую жизнь.

Иногда они плачут

Плачут не от счастья, что обрели новый дом и любящих родителей, что подарят тепло и заботу. Или что удалось сбежать из рукотворного ада, где за лицемерным фасадом и дежурными улыбками персонала жирные черти переворачивают твои потроха на бодро шкворчащей сковороде, подливая еще больше текилы на освежеванные участки детских душ, в которые незадолго до этого сыпанули соли и втерли горсть стеклянного крошева.

Они истекают слезами от осознания того, что их кореша все так же остаются в сырой и затхлой тьме, из которой тебе, именно тебе, а не им, удалось вырваться лишь по воле случая.

Навевают непроглядную тоску ребята с невинными глазами, которым родители сказали, что скоро за ними вернуться и вообще "это не надолго". Они так печально смотрят в окна… день за днем, покуда надежда окончательно не потухнет в их сердцах…

Иногда жрешь объедки из мусорного ведра, ибо старшаки забрали всю хавку себе. Возможно, у тебя есть шанс повалить одного из них. Вырубить, напугать, сломать ему палец или конечность, выбить зубы, выдавить глаз. Но их много, а ты один. И никто посторонний за тебя не впряжется. За секунду до удара в челюсть ты успеваешь намертво вцепиться в вилку, коей ковырялся в пресной кашице. Потолок, пол и стены временно меняются местами. Очаг боли вспухает на лице. Лежишь мордой пол. Но тут же вскакиваешь. Лежать нельзя — запинают. Запинают так, что будешь несколько недель ссать кровью и орать, как последняя шлюха, во время этого процесса. Будто стекла в почки, мочевой пузырь и член напихали.

Ты на ногах.

Единственное доступное оружие в левой руке, обратный хват, предплечье частично закрывает грудную клетку. Подобие борцовской стойки — расставленные для устойчивости ноги, напряженные плечи. Правая конечность сжата в кулак. Тактика проста — крыса загнанная в угол. Колоть и бить, пока чей-то особенно ловкий тычок не согнет тебя пополам, сделав идеальной мишенью, или не отправит в холодный мрак забвения. А вот где и как ты придешь в себя — уже совсем другой вопрос.

Спермотоксикоз помноженный на размытые рамки дозволенного — слишком убойный коктейль.

Иногда старшие пускают парней по-младше по кругу. Надеюсь не стоит объяснять, как именно это происходит. Больные ублюдки…

По итогу избитому, униженному, голому и обконченному "опущенному" остается лишь соскребать с пола останки своей прежней личности. Такая хуйня делит жизнь на "до" и "после". Синяки от хватки цепких пальцев, царапины от неровно подстриженных ногтей, гематомы, темно-фиолетовые надгробия мест, куда прилетали удары кулаков, когда ты не хотел быть "послушной девочкой". И сперма. Очень много густого и липкого семени, что покрывают тело. Она на лице, волосах, во рту, желудке и… ну вы поняли. Хочется содрать с себя кожу, лишь бы избавиться от этого омерзительного груза. Хер его знает, но вроде как, в тюрьмах этот акт считается больше демонстрацией собственной силы и власти. Здесь же, по крайней мере именно в этом конкретном месте, это второй после дрочки способ "расслабиться". Если ты, кончено же, достаточно отмороженный для этого. А что еще остается? Попытаться залезть на воспитательницу? Бывали такие случаи. Лет двадцать-двадцать пять, только после педиатрических, психологических или на каких там занятиях будущие учителя пинают хуи. Молодые и привлекательные. Сочные и горячие, что телом, что душой. В их зрачках, бездонно-доверительных, тех глазах, что и должны быть у родителей, нянь и педагогов, еще горит пламя маленького идеалиста, что считает, будто сможет хоть что-то изменить. Правильный ответ — нихуя. По крайней мере подобными методами. Мир слишком грязное место и без пулемета в нем очень сложно отстаивать свою утопическую точку зрения на дальнейший вектор развития цивилизации.