Посвятив себя врачеванию

Потом начались мучительные поиски атмосферы. Он перепробовал всё, смешав все составляющие. Он мучился тяжёлыми головными болями в угарном газе, заходился кашлем в аммиаке, его рвало и тошнило в сероводороде, наконец однажды, когда он соединил азот, кислород, слегка добавил углекислоту и чуточку инертных газов, он почувствовал, что ему стало приятно и радостно дышать. Вот так «Создатель сотворил Небо и Землю и увидел, что это хорошо».

Планета была безумно прекрасна. Чистый, приятный воздух, красивые синие океаны, полные животных и рыб, множество птиц в небе. А на земной тверди красивые долины и леса сочетались с чудесными извилистыми реками, берущими начало с высоких снеговых гор с полными запасами сверкающего голубого льда. Гордиться было чем, но чего-то всё-таки не хватало. Не хватало публики, аплодисментов, восхваления, а Творец был непомерно тщеславен. Идея создать существо, наделённое Божественным разумом, которое сможет оценить сотворённое, а оценив, будет поклоняться и славить ТВОРЦА, захватила Великого. Опять начались пробные проекты, эксперименты, мучительные поиски. Ничего не получалось с дельфинами, слонами, рептилиями, наконец «Он создал из глины своё подобие и вдохнул ему жизнь в ноздри, и назвал Адамом, и сотворил Еву, и увидел, что это хорошо, и поселил их в Раю, разрешив им есть все плоды, кроме тех, что с древа познания».

Великий Змей, выползая из преисподней и заметив этих двух счастливых идиотов, захотел слегка позабавиться. Сначала совратив Еву, а потом Адама, он дал вкусить им запретный плод. «И засветились знанием их глаза, и увидели они, что нагие, и прикрыли свой стыд».

Долго грохотал молниями Создатель, срывая с гор лавины, поднимая гигантские цунами, сжигая леса и творя беспредел в океанах, затем остыл, «изгнал Адама и Еву из Рая, заставив мужчину в поте лица своего добывать хлеб насущный, а женщину в муках рожать своих детей». И повелел Творец строить храмы и воспевать хвалу Всевышнему.

Змей потихоньку собирал яблоки и тихо сбывал их на базарах, на вырученные деньги покупал алкоголь и потихоньку пил, а так как один он не пил, то постепенно спаивал и чертей, и ангелов.

Айболит и Ушаня ехали в рейсовом ПАЗике в летний день по Памирскому тракту. Впереди сидел таджик, чем-то сильно смахивающий на змея, и держал на коленях большую овальную корзину яблок. «Простите, вы не могли бы продать мне немного яблок? – спросил Айболит. – Я вообще-то яблоки совсем не ем из-за оскомины, но раз в пять лет меня прямо-таки тянет». «Возьми так, – приятно улыбнулся таджик, – у меня дерево, а яблоки я везу на продажу. Я тоже не ем яблок из-за оскомины, и у меня раз в пять-семь лет появляется та же потребность. Это очень редкое свойство, и я думал, что это случается только со мной».

Ему приснилось яблоко в штурмовом лагере на 6600. Яблоко было сплошь красным, с зелёным черенком и свёрнутым в виде змейки зелёным листочком на черенке.

Айболит уже не мог заснуть, с потолка палатки свисали сосульки, а всё остальное было покрыто инеем, рядом спал Худой Бык, с другой стороны – Ушаня и Работяга-Рыжий. Как только рассвело, все зашевелились и вся группа устремилась на штурм, погода портилась, и нужно было спешить. Став друг за другом, они, одетые в пуховые куртки и штаны, с лыжными палками, с ледорубами за спиной, так, на всякий случай, весело топтали кошками обдутый фирновый снег. Потихонечку усиливался ледяной ветер, нанеся на небо длинные и тонкие облака.

Ушаня спёкся уже в виду вершины, когда миновали кислородные баллоны, заброшенные туда ещё во время «прыжка на Памир». Он был не в состоянии стоять, дыхание стало прерывистым, а кожа и губы синими. И, конечно, все опять смотрели на Айболита. Больной, судя по всему, серьёзный, а погода быстро портилась. Айболит пожал плечами, не стал испытывать судьбу, а просто повернул Ушаню спиной к вершине, повернулся сам, и они начали срочный спуск.

Около лагеря на высоте 6400, там, где сидел Мамонтёнок с группой, Ушаня пришёл в себя. Айболит уже мечтал, что Ушаня скажет ему, мол, всё хорошо, оставь меня здесь, а сам сходи на гору. Но, объективно, Ушаня был ещё слаб, и пошёл снег с ветром, и оставлять его в такую погоду на этой высоте рискованно, и, прихватив ещё одного заболевшего, из группы Мамонтёнка, Айболит стремительно продолжал спуск. По мере того как они теряли высоту, больные чувствовали себя всё лучше.

Все трое сидели уже перед спуском к Раздельной и ждали, когда по ней перестанут бить молнии и можно будет пройти ниже. Вечером погода улучшилась. Прекратился ветер, вокруг небо прояснилось, и ниже Раздельной они увидели точку, которая росла с их приближением и превратилась в человеческую фигуру в пуховом снаряжении. «Привет, Змей, – Айболит не видел этого питерского парня лет пять. – Что ты тут делаешь?» – «Веду испанцев на гору». – «А где они?» – «Вон в пещере лежат с горной болезнью. По рации передали, что ты с больными спускаешься. Вот вылез посмотреть, не нужно ли тебе чего-нибудь. Яблоко хочешь? Прямо из Испании. У нас такие не растут». Яша-Змей вытащил из кармана яблоко, абсолютно красное, с зелёным черенком и зелёным листочком, свёрнутым в виде змейки. Айболит мгновенно проглотил половину, остальное сунул в карман, так, на запас, они обнялись, а дальше опять продолжался спуск.

Ему опять приснилось яблоко, уже в базовом лагере, неделю спустя. Айболит нашёл свою куртку под головой у Худого Быка, вытащил половинку, съел и опять заснул.

Тайное рано или поздно становится явным, и Создатель застал Змея в тот момент, когда тот воровал в саду яблоки. Снова начались цунами, обильные снегопады, шторма. Долго чудесил Создатель, а когда успокоился, Змей с невинным видом объяснил ему, что с его, Змея, лёгкой руки по всей земле молодые люди крадут яблоки в чужих садах, и это далеко не преступление, скорее забава. Но сделанного не воротишь, и снег, выпавший и скопившийся по Божьему беспределу, лежал на вершинах, каждую минуту готовый сорваться вниз…

Лавина шла и заполнила всё небо. Айболит только увидел белую пыль и залёг. Лавина надвинулась, шелестя, сдавила, понесла, потом остановилась. Стало вдруг тепло, приятно, темно и тихо…

Все восемь тел лежали в горморге на покрытых оцинкованным железом столах. Лежали недвижные, холодные, голые и переломанные.

Кто-то позвонил его жене, сказал, что Айболит в морге, нужна одежда, она приехала вся в чёрном, с сыном и новым костюмом, потом долго и без слёз глядела на изуродованное тело мужа.

Долгое время Создатель находился в подавленном состоянии. Погибла масса народу, совершенно безвинного, многие города в руинах после многочисленных цунами, горели леса, сошли с гор лавины. Чувствуя свою вину, он решил подарить людям квадринарное счисление, что могло бы скачком перенести человечество на другую ступень познания. И больше не надо было бы тратить драгоценное время на добывание хлеба насущного в поте лица своего, и можно было бы избавить людей от бедности и нищеты.

Долго и терпеливо подбирал Создатель приемлемую кандидатуру, наконец его выбор пал на очаровательную двадцатипятилетнюю гречанку, и когда она забеременела, Он вложил свой Божий Дар в её плод. Всё протекало нормально, пока Сония с ребёнком не пришли на базар. Полуторалетний мальчик захотел яблоко. Сония подошла к прилавку и купила у таджика, похожего на Змея, красное яблоко с черенком и листочком на нём, свёрнутым в виде змейки. Увидев это, Бог сверкнул молнией, но было поздно – ребёнок уже вкусил запретный плод и, испугавшись молнии, поперхнулся и закашлялся. В правом главном бронхе сидел уже маленький кусочек яблока, угрожая скоро убить его носителя. И пока ребёнку ничего не угрожало, Создатель и Змей, объединившись, просчитали все варианты.

В этом пространстве было два уникальных специалиста, способных провести бронхоскопию, если к ним обратиться в относительно спокойный период, до появления пневмонии, и нужен был ещё один, на последний шанс, если она обратится слишком поздно. Был нужен врач, который пойдёт на риск. Был нужен Айболит, но он давно, как и все его товарищи, лежал в своей глухой могиле, забытой Богом и людьми.