Посвятив себя врачеванию

У меня же – просто отдельные листки из тетради, исписанные на ходу, без всякой хронологии, записки о тех моих друзьях, с кем я имел честь делить голод и холод, радость трудных побед и горе сокрушающих потерь. На этих листках-записках, иногда подмоченных талой ледниковой водой, пролившимся супом, а иногда с каплями крови на краях, я стремился передать дух и нравы, царившие не только в нашей, но также и в других элитных командах той поры – поры, безвозвратно ушедшей вместе с этими неповторимыми людьми, которых потребовало время, время борьбы за покорение гигантов.

Такой была наша команда – команда Вадима Эльчибекова. Такими были Ванда Руткевич и её команда, Ерванд Ильинский, Борис Студенин, Валерий Хрищатый, отчаянная команда Беззубкина, «Снежные барсы» Камчатки и многие другие, с кем мне довелось встретиться в горах, такими были, судя по описаниям, Герман Буль, Райнхольд Месснер и Вальтер Бонатти.

Время безжалостно… И, не желая уносить с собой в бесконечность всё, чем я жил, будучи ещё в ясном уме, но уже с небольшими прорехами в памяти, я постарался изложить всё это как можно правдивее и честнее, хотя не удержался, конечно, от художественного вымысла. Судя по отзывам ещё живых участников тех событий, истина из-за этого не пострадала.

Иллюстрируя свои записки, я беззастенчиво использовал фотоснимки, любезно предоставленные мне моим другом Константином Минайченко, МС, профессиональным фотографом, чемпионом СССР 1975 года (я не сказал экс-чемпионом, потому что пройденный им маршрут никто так и не смог или не желал повторить в течение уже сорока лет), а также слайды, порой выцветшие от старости, переданные мне моими товарищами по команде для написания этого труда.

Вынеся на суд читателя мои записки, хочу напомнить, что я не писатель, а всего лишь альпинистский врач, каких было немало в наших горах того времени и которых обстоятельства побуждали проявлять свой профессионализм и мужество в экстремальных условиях, вызывая восхищение коллег и глубокое уважение своих команд.

Спустя год после выхода первого издания, получив уже готовую книгу, по многочисленным просьбам я продолжил публиковать мои воспоминания, которые, как оказалось, интересны не только моим товарищам по команде, но и многим альпинистам, горным туристам и просто людям разных поколений. Я благодарю моего друга Никиту Степанова, «Снежного барса» и прекрасного человека, оказавшего мне гостеприимство в Москве, и его супругу Оленьку, очень искренне и с открытым сердцем полюбивших моих друзей по команде, о которых я упоминал в своих записках. Этих людей взаправду можно потрогать и спустя годы, потому что они не были выдуманными персонажами.

Мне нередко приходят известия по телефону, по скайпу, в личных сообщениях от тех моих друзей, которых я так и не смог пока увидеть. Разбросанные судьбой по всему свету, не все из них сумели приспособиться к нынешней среде обитания, но, читая мои рассказы о себе, вспоминают, кем они были, и это помогает им жить дальше…

После долгих раздумий я начал писать новую серию рассказов – про обычных людей, и не всегда ангелов, о наших соседях по улице и двору, по уникальному для нас городу Ташкенту, где мы росли, откуда мы ушли в горы и куда мы всегда возвращались. Мы приносили в нашу обыкновенную жизнь приобретённый в горах этикет, делая его нормой жизни на работе и в семье. И уже не умея жить по-другому, удивлялись и не знали, что отвечать нашим детям на вопрос, почему мы не такие, как все.

Менялись наши дети, и мы становились им примером. И хотя мы просто пытались выжить от экспедиции до экспедиции, а в экспедициях нормально жить, в это же время незаметно влияли на наших соседей и коллег, которые перенимали наши правила, открывая в себе способность сострадать, приходить на помощь и заботиться друг о друге.

С первого курса медицинского института я хорошо помню заключительные слова яркой и талантливой завкафедрой биологии: «Девяносто процентов вашего тела, натуры и личности – это генетика ваших предков, десять процентов – это воспитание. Но воспитание – это тоже генетика, которая, отсеивая ненужную или неприемлемую для вашей натуры информацию, легко усваивает то, что для вас приемлемо».

Так получилось, что, приняв помимо своей воли генетический комплекс моего прадеда – профессионального борца, исследователя, путешественника и непоседы, я каким-то непостижимым образом повторяю примерно всё то, что он совершал в своей жизни. Я всегда помнил его спящим, под тяжестью лет и перенесенных на Колыме лишений, в кресле, с большими серебряными часами на груди, которые ему вернули, отпустив на свободу. В один из редких моментов просветления он поведал мне об удивительном пешем путешествии от Ташкента до Стены Плача и обратно. Он совершил его с двумя товарищами и написал об этом книгу, которую пытался издать уже после революции. Его арестовали за шпионаж, а изнасилованная рукопись пропала где-то в архивах ЧК. И когда я спросил его, каким образом он прошёл сквозь мусульманские страны без оружия и вернулся невредимым, он ответил, что люди везде относились с уважением к любой религии и ждали от него уважения к их собственным обычаям и их религии, что искренность его слов и поступков открывала двери их домов и он всегда и везде находил кров, пищу, место, где можно помолиться, и дружескую беседу.

Однажды мать принесла мне газету, где был описан подвиг врача-альпиниста Эдуарда Липеня, проведшего на стене трепанацию черепа. Когда был снят последний отломок кости с вещества мозга, больной открыл глаза. Это стало завершающим толчком для меня, и все последующие месяцы я искал встречи с Вадимом Эльчибековым – тренером одной из лучших команд страны – в надежде получить у него место врача. Я одолел многолетний, тяжёлый и болезненный путь к признанию в команде, и имел счастье работать вместе с Эдиком Липенем в период первой экспедиции на зимний пик 7495 – пик Коммунизма. Я сожалею, что наша совместная работа длилась только месяц, и я сожалею, что сейчас его уже нет среди живых.

Всю мою жизнь я продолжал и продолжаю пользоваться универсальным ключом, открывающим сердца людей, который вручил мне мой прадед. Я познал дружбу и братскую привязанность моих товарищей по команде, я дружил со многими людьми из других команд и искренне и всячески им помогал, не спрашивая ничего взамен.

Я написал достаточно рассказов о нашей жизни в горах, чтобы получилась небольшая книга, которая полюбилась всем вам, потому что мы продолжаем дышать одним и тем же воздухом гор, продолжаем верить сказанным словам и свято придерживаемся Божьих заповедей, следуя правилам нашего этикета, приобретенного в горах.

Я благодарю вас, моих читателей, за поддержку и, надеюсь, это издание будет вам интересно.

Записки альпинистского врача

Стена Опального Барда

В начале каждого альпинистского сезона Айболит отсыпался от тяжёлых дней и ночей в реанимационной. Ему снился в это утро его фирменный сон: остывающий труп девочки на каталке в полутьме рентгенкабинета, умершей по его вине. Он проснулся. Почти полдень. Приложился к плоской металлической фляге. Но сегодня легче не стало. «Значит, отоспался, – подумал он, – пора на работу».

В полдень на связь не вышли Худой Бык и Чарли. Увидев врача подшофе, да ещё с утра, Арлекин нахмурился, но ничего не сказал. Предложил забрать с собой Галогена и, подойдя как можно ближе под стену, попытаться связаться с Чарли.

Стена Опального Барда, пройденная только два года назад, получила безоговорочное золото в техническом классе на Союзе, её классификация 5Б была явно занижена. Почти вся вертикальная, высотой более тысячи метров от подножия, она имела три ряда карнизов, обойти которые не представлялось возможным. Кроме того, изобилие отрицательных участков требовало отточенного мастерства и более чем отличной выносливости. Единственный плюс – это то, что стена была сухая и тёплая.