Страница 90 из 106
И если люди на левом фланге, принявшим главный удар северных сил сразу дрогнули, то гномы — нет. Без малейших колебаний стальные, сильно бронированные приземистые воины, бывшие стержнем обороны, грудью встали на пути наступающей орды. Они мужественно сражались, как будто бы делали тяжёлую работу — ловко и умело, с выверенной точностью опуская своё оружие на тела врагов и принимая их удары на щиты, в то время как зеленокожие молотили своим оружием в кровавом безумии. В этом столкновении не было какой-либо красоты — лишь буйное желание убить своего нынешнего противника, чтобы затем взяться за другого.
Стрелки КаракНогарунда и их союзники: те, у кого были ружья, луки и арбалеты, пытались вести стрельбу из-за спин товарщей.
И гномы и орки были отнюдь не слабаками. Алебарды первых рядов, копья людей, топоры и мечи последующих рядов рубили тела, головы, отсекали лапы, вонзаясь меж грубых, но при это очень толстых орочьей доспехов. К счастью не у всех они были, и прочие получали гораздо больше ран. Однако и орочья шкура была потолще тонкой людской кожи, выдерживая без проблем некоторые касательные удары. Более рослые, значительно превосходя гномов ростом, они пользовались этим, чтобы лупить сверху вниз грубыми тесаками и дубинами, топорами и попавшими под руку гоблинами/людьми, пудовыми кулаками ломая кости (и часто теряя при этом пальцы — когда напарывались на подставленные лезвия).
Вскоре первые линии были покрыты кровью с головы до ног. Кровь пробивалась между стыков лат, сочилась из забрал упавших наземь, толчками выплескивалась из широченных ран орков, которые мало обращали на них внимание, и трещали кости павших гоблов под их ногами.
Один из боссов-вождей, выделяющийся более массивной нижней челюстью и толстыми клыками, с рыком выдернул из строя гнома за оружие и не обращая внимание на удары шипастой латной перчаткой, сломавшей ему зуб и брызгавший слюнями в лицо, кинул его в задние ряды зеленокожих. То, что затем с гномом сделали гоблы и мелкие орки, было жесточайшим проявлением зверства и жестокости — потому что от гнома в короткое мгновение не осталось ни одной целой кости.
Судя по крикам, для гномов это было святотатством. Благородная смерть в битве являлось неотъемлемым правом каждого гнома-воина.
Гномы, несмотря на критическую ситуацию, сопротивлялись.
У них были бомбарды!
Грохот выстрела! Раскаленное руной ядро, рождаясь в облаке дыма и грохота, маленькой красной луной вылетело из ствола чтоб, пролетев над головами, вонзиться в ряды дикарей, отскочить безумным мячиком и по непредсказуемой траектории пролететь ещё дальше, сминая и поджаривая в толпе множество врагов, чтобы зарыться с шипением в почву на склоне. Вонь жжёных волос и жареного мяса разнеслась вокруг и долетела даже до нас.
Половина окружающих меня клановых шумно сглотнули слюну, тогда как вторая половина и зуберы от восторга открыли пасти, смотря на бомбарду.
Вторая пушка выплюнула свой снаряд чуть позже, и хоть ядро и попало в атакующую орду, произвела значительно меньшие опустошения. А третья так и не выстрелила.
Остатки конницы уминсарцев и холедцев вернулись на поле боя и попытались спасти рушащийся левый фланг, но их было не слишком много, а зеленокожие будто бы находились в трансе — всё слушая и слушая слова, что дружно произносили шаманы.
Гоблины, видя что всё внимание сосредоточено на их более крупных собратьях, постепенно накапливались на левом фланге гн, и когда их число стало критическим — выбежали вперёд и атаковали не только фланг, но и тыл, вонзая с визгом и восторгом в спины лезвия, подрезая подколенные сухожилия, разбивая камнями головы упавших, вырезая рабочих и инженеров у бомбард, а также стрелков.
Рев восторга и боли, хрипы тех воинов, кто задыхался в доспехах, оказавшись погребенными под телами, верещание сквигов, вой огромных волков повисших на копьях, звон и ржание коней, гибнущих в свалке, и бесконечные удары, лязг, звон, хруст, хлюпанье и чавканье от вошедших в мясо лезвий, зубов, сломанных костей висели над долиной.
— Вон-вон! Смотрите, это же Шрам! Ну тот, который сбежал у Червивых Холмов! Мутант Хрезкача! — закричал, кажется Струх, но сколько я не всматривался — так и не увидел среди толп орков кого-то особенного.
Я же сосредоточил всё своё внимание на другом. Гибнущие артиллеристы выпустили последнее ядро, которое ударило в ряды зеленокожих, разрывая тела и сокрушая кости. А потом группа гномов просто подожгли бочонки с порохом, когда их окружила толпа врагов. И отчаянные крики боли гоблинов, сгорающих в пламени последующего взрыва, стали последним прозвучавшим гимном этих отважных воинов.
На какое-то время мне потребовалось отойти, чтобы посмотреть на то, как и где расположились мои силы (пока сам не проверишь — не факт что другие сделают), а когда забрался обратно, было понятно, что гномов бьют.
Левого фланга не было, хирд в центре пятился, как и правый фланг.
Гномы сдавали, пятясь, и то и дело, то один массивный шлем, то другой пропадал из виду, погребенный под лапами врагов.
Хирд сейчас напоминал бронированный орех, от которого отрывают по одной чешуйке. Артиллеристы вырезаны, конница погибла или разбежалась, стрелки перебиты или сражаются врукопашную, строй разрезан, и «центр» с бьющимся окровавленным СогротомКаменноплечим был отделен от «Белых Быков» и примкнувших к ним остатков нескольких мелких отрядов, которых Гизельхер Шлиц разворачивал так, чтобы враги не могли их окружить, в чем помогали повозки. Те, кто пытался убежать без всякого строя и порядка — уже пускал кровавые сопли, был пожираем волками или их наездниками.
В высоте кружились мерзкие крикливые гарпии и одна молодая виверна, пока не решаясь опуститься и полакомиться свежатинкой.
— Резак, пошли кого-нибудь к Гизу, пусть отводит людей вооон к той расщелине. Пусть там «быков» встречают клановые с копьями, пускай отходят за их спины. Пращников — наверх, будут камни скидывать, три ордо поставь слева, видишь там холм? Вот за ним пусть прячутся и пусть бьют во фланг наседающим на «быков». Стрелков не привлекай, обойдемся без шума. Ясно?
— А остальные?
— Они там не поместятся. Пусть считают, что находятся в резерве.
Солнце было ещё высоко и не стремилось спрятаться за горы, а потому надо было работать.
— Спускаемся-спускаемся! Пора нам спасать наших наёмных людишек!