Страница 69 из 106
Глава 22
Из размышлений меня отвлекла упавшая с неба тень, что свалилась в середину отряда разлапистым пятном и воздушная волна сбила всех, и меня в том числе, на камни. И пока мы вскакивали и протирали глаза от поднявшейся в воздух пыли, которую всё же быстро унёс ветер, те уже вновь высоким прыжком оказалась в воздухе, и мощными движениями крыльев набирая высоту, в лапах удерживая ещё трепыхающееся тело одного из бойцов огромными когтями, разорвавшими кольчужку.
— Падла! — не сдержал я, как и остальные, ругательство в сторону летящего хищника, видя как на месте похищенного бойца остались лишь разлетевшиеся капельки крови.
За время пути несколько раз уже приходилось прятаться в овраги, ямы, да и просто куда придётся от пролетающих хищников. Однажды вообще был налёт двух виверн. Правда потеряли мы всего одного раззяву гамму, но сам был виноват — слишком медленным был. А сейчас эта крылатая тварь была слишком незаметна. Ну и, конечно, мы сами проворонили. Страшное дело — самому оказаться там, в высоте — даже если освободишься, то с такой высоты падение гарантированно приведёт к смерти, и никакое хорошее заживление мне не поможет.
Яростно дергающийся в лапах летающей хрени крыс сумел вырваться и с визгом понесся на камни, но хищник не желал расставаться и стремительно спикировал, поймав того у самых камней и разминувшись с ними в считанных сантиметрах, стремительно скрылся среди нагромождений камней.
И что самое плохое — ничего поделать мы с ним не могли! После того как порох потратили, пополнить его ещё негде было и главная защита от летающих тварей была как встарь — разбегаться и прятаться!
К полудню, пробираясь по грязи, появившейся после прошедших краткосрочных дождей (когти выручали сильно — крысам было не так просто потерять равновесие), вышли к небольшой долине — перекрестку четырёх дорог, перед довольно узкой дорогой с обрывистым склоном, ведущей к лагерю. Накануне мы уже встретили спрятавшихся среди камней наших бойцов из войска Скронка Резака и знали, что лагерь располагается совсем недалеко.
И вот уже на своеобразной развилке тропинок встретили своеобразную композицию, собранной из трупов — человек и крысолюд раскачивались на сухой коряге, в облаке зловония и жужжащих насекомых. Но это было только первой частью, так как под деревом были навалены несколько десятков начинающих подгнивать голов гоблинских воинов, среди которых мелькали хвостики нескольких мелких чёрных змей, отрывающие мелкими зубками мясо, и всё это было обложено одинаковыми булыжниками, чтобы они не раскатилось.
— Дезертиры. — протянул кто-то, пытаясь угадать.
— Красиво… — любовались воины на композицию
— Даа, красииивооо…
— Надо-надо было больше повесить! Ещё красивее бы стало!
— Домом пахнет!
— Хорошие-хорошие места, да-да!
Дальше шла местность, выбранная Резаком под лагерь, и представляла она собой небольшое плато, что господствовало над весенней долиной, с несколькими узкими подъемами наверх и будто бы самой природой предназначено было стать фундаментом огромного укрепления.
Позади плато, в отдалении возвышалась одинокая гора, с будто бы обрезанной вершиной, тёмным кривым когтем вонзающаяся в проплывающие тучи и потрошащая их. Несмотря на возникшие ассоциации, от этой горы не веяло ни страхом, ни отчаянием.
На плато и находился лагерь войск, которые увел Скронк Резак с другими ветеранами в горы. Хвостатые воины сновали на склонах, в ложбинах между холмами, среди редких островков леса и кустарника окружающих плато, таская в лагерь вязанки хвороста.
В лагерь вошли с последними лучами солнца, когда его краешек выглядывал из-за горы и большая масса войск встретила нас с шумным бестолковым гомоном, смехом и приветственными криками.
В самом лагере нас встретила вонь от потных, немытых, разгоряченных тел, что поднималась от воинов и их одежды, будучи особенно сильной у тех, кто попал под дождь. Многие проклинали этот дождь. Кто-то уже заботился об оружии, чтобы не заржавело, при этом многие из них в кои-то веки помылись (пусть и не по своей воле), так как у многих никогда не было такого в традициях — целенаправленно мыться и ухаживать за одеждой. Многие, но не все, так как среди множества разбросанных повсюду кланов, стай, выводков, гнёзд и логовов водится немалое количество собственных традиций и общих представлений о жизни.
Меня узнали и расступались на пути, а тени подхалимов метнулись к центру предупредить руководство. Я шёл, выпрямившись и с удовольствием смотря на сотни воинов «Белых Быков» и крысолюдов.
Я услышал как не приметивший меня Хьяльти с кем то ссорится что у крыс нет души, штопая раненого воина, уж слишком увлекся этими двумя делами.
Не прав он — есть у хвостатых душа.
Я шел и несмотря на тяжесть перехода и легкий голод, чувствовал себя отлично.
Моё. Это всё моё. Каждый из окружающих готов был выполнить любой приказ и это было чертовски приятно.
Встретившиеся первыми бойцы полевой разведки точили свои кривые кинжалы и тянули подобие песни, скрежеща зубами:
Смотря на всех своих воинов, собранных здесь в единый кулак, я чувствовал в своих руках силы для подчинения всех окружающих территорий. Вон опаленные пороховыми искрами стрелки, напялившие гномьи раритетные, выкопанные из земли доспехи хобгоблины, пока ещё неуверенные люди, стоящие наособицу, надменные зуберы — ученики Струха, чинящие расползающиеся повозки расчёты баллист, укрытые шкурами Мясорубки, масса клановых воинов с копьями, что занимались обустройством лагеря или оттачивали наконечники копий. Вон рабы, что таскают камни под стимулирующими ударами кнутов для постройки нечто подобного баррикадам и с завистью посматривающих на воинов.