Председатель 2

— Ну да, про них, спасибо, — поблагодарил меня Андрей.

— Ну и как? Нашёл что искал? — спросил я его.

— Конечно. Мне Аллочка помогла, мы вместе ходили.

— Она может, — улыбнулся я в ответ.

— Мне попалась интересная статья про эти машины. Очень там всё интересно было написано, но у меня вопрос остался.

— Какой именно?

В это время состав проехал, и мы тронулись.

— У меня в бардачке нужный номер, А статью я закладкой выделил.

Я потянулся к бардачку, а Андрей, внезапно смутившись, попытался меня остановить:

— Ой, товарищ председатель, я его забыл всё-таки.

Поздно, дружок, я уже открыл бардачок и достал журнал.

Открыв Науку и жизнь на нужной странице я понял почему Андрей смутился.

Вместо закладки он использовал фотографию Аллочки. Да не просто фотографию, а очень интересную.

Его зазноба на ней отдыхала на берегу пруда, где купалась вся колхозная молодёжь. И Аллочка была изображена на фото в очень откровенном для нынешнего времени раздельном купальнике.

Как ни в чём ни бывало, я перевернул фотографию и положил её в бардачок.

— Еще ненароком забудешь и журнал в библиотеку с фотографией сдашь, — спокойным тоном сказал я донельзя смущённому парню, а потом пробежался глазами по статье.

В ней говорилось об уже устаревшей на текущий момент БЭСМ-4. Сейчас, насколько я помню уже сделали БЭСМ-6, отличающуюся большей производительностью.

— И что же тебя смутило в этой статье?

— Размеры этой машины, вот что. Там веса несколько тонн и занимает она целое здание. У нас проблема с котельной для теплицы, а тут нужно будет отдельно стоящее здание с вентиляцией, жёсткими требованиями по чистоте. Товарищ Васнецов не мог найти место для своей лаборатории, а тут, как я понимаю, всё еще строже. Плюс обслуживает эту машину прорва народу, и электричества она потребялет больше чем весь наш колхоз. И это я еще про стоимость не говорю. Она наверняка не одну сотню тысяч стоит.

— Это ты правильные вопросы задаешь, — похвалил я парня, — вот только мы с Виктором Николаевичем договорились о совсем другой машине. В статье говорится про БЭСМ-4, которую разработали в Москве под руководством академика Лебедева. А у нас будет работать, если всё сложится, конечно, киевский Мир-1. Он намного менее мощный, всего 4000 операций в секунду против 20 тысяч у БЭСМ-4, но зато она и весит всего 400 килограмм и управляется всего одним оператором. Ну и, само собой, она сильно дешевле чем БЭСМ, всего чуть больше тридцати тысяч рублей, стоимость трети всех колхозных овец.

— А зачем нам вообще нужна эта машина? — задал следующий вопрос Андрей, — Я был в теплицах, у меня дядя в краснодарском крае работает в тепличном хозяйстве, там ничего похожего нет и близко.

— А вот это, Андрей, то, что будет отличать наш колхоз от абсолютно всех тепличных хозяйств Советского Союза. И, может быть, мы вообще первыми в мире станем. Я хочу сделать у нас не просто теплицу, а теплицу с аэропоникой. Это такой метод выращивания овощей вообще без почвы, — пояснил я Андрею, — методика новая и как минимум в Союзе таких хозяйств нет, а может и в мире тоже, — снова повторил я.

Следующие тридцать минут я объяснял моему водителю принцип Аэропоники, которая действительно еще не получила широкого распространения в мире, но за которой будущее. Например, в покинутом мной времени этим методом выращивают овощи в Израиле, и урожайность там просто отменная. Но этого я уже, конечно, ему не говорил.

Да, выращенные таким образом овощи далеки по вкусовым качествам от тех, что растут в открытом грунте. Но вот урожайность, безопасность в плане заражённости растений болезнями и, самое главное, возможность снимать несколько урожаев в год, в том числе и тогда, когда уже никаких свежих овощей в продаже нет...

Всё это превращало аэропонику, да и гидропонику тоже, на самом деле, не просто в перспективное направление. Это в теории могло буквально озолотить наш колхоз, а потом и произвести переворот во всем овощеводстве Советского Союза.

Правда, чтобы добиться опережающих это время результатов нужно строжайшее соблюдение технологий. Питательные вещества должны подводиться к растениям с точностью до грамма, а показатели влажности и температуры тоже должны держаться в очень узком диапазоне.

Всё это нужно отслеживать в режиме реального времени и максимально быстро реагировать на показатели датчиков. Человек на это не способен, а вот ЭВМ вполне.

Именно это я и предложил Глушкову, и именно за это он уцепился.

В моём времени я немного читал об этом, без всякого сомнения, выдающимся учёном, одном из основателей советской кибернетики. Он ратовал за всемерное использование ЭВМ в народном хозяйстве. При том не только для учёта и контроля различных макро и микроэкономических показателей, как в масштабах Госплана так и отдельно взятого завода, но и непосредственно на производстве.

И, если с заводами всё складывалось еще более-менее, вроде как уже несколько прокатных станов оборудованы ЭВМ, то вот с сельским хозяйством, самой отсталой, но при этом важнейшей отраслью народного хозяйства СССР был полный завал.

Я фактически предложил Глушкову наш колхоз в роли подопытного кролика, попутно очаровав старого математика смелостью и новизной проекта.

Так что тот загорелся моей идеей, согласился и пообещал поспособствовать в скорейшем решении нашей проблемы с котельной. Несмотря на то, что руководил Виктор Михайлович институтом в Киеве у него было полно связей в Москве, в том числе и на самом верху, в Совете Министров СССР.

С таким деятельным и могущественным союзником можно было надеяться на то, что теплицу мы сможем запустить уже в этом году.

Притом, что уж совсем хорошо, я вообще ничем не рисковал. Если ничего не получится с автоматизацией, то ничего страшного, подумаешь, очередной неудачный эксперимент. Кто их вообще считал? До нас их проводили тысячи, и после нас будет столько же. Риска для карьеры всем участникам никакого, экономического ущерба тоже, мы ж науку двигаем. Зато в случае успеха — готовьте дырочки в своих парадных пиджаках. Это как минимум орден Ленина, а то и со звездой героя соц. труда.

Мы потому и едем мы сейчас с Андреем в Калугу, встречать дорого гостя из Киева. Виктор Михайлович лично решил приехать в Новый путь и оценить фронт работ, так сказать.

Он еще вчера позвонил мне и сказал, что приедет вместе с одним из своих ассистентов на поезде, который прибывает в Калугу в час пополудни.

За разговорами с Андреем и моими размышлениями дорога до областного центра пролетела быстро, поезд прибыл точно по расписанию, и в тринадцать десять мы уже выехали с привокзальной площади и направились в Новый Путь. От предложения заехать куда-нибудь пообедать академик Глушков и старший научный сотрудник его института, товарищ Королюк, отказались. Было видно, что им не терпится побыстрее оказаться у нас в колхозе.

— А вот эта высоковольтная линия, она куда идёт? К вам? — спросил Глушков когда мы уже почти приехали.

Виктор Михайлович сказал, чтобы Андрей нас вёз сразу к тепличному хозяйству. Возле него, метрах в трехста и проходила высоковольтная линия, выделявшаяся своими мощными опорами и гирляндами стеклянных изоляторов.

— Эта линия идёт в Красную зарю, соседний с нами колхоз, там мощное хозяйство и есть промышленные холодильники, работающие как раз от трехфазной сети, — ответил я.

— Хорошо, что она близко к теплице, — отозвался молчавший до этого Королюк, мужчина чуть старше меня, но уже имеющий ранние залысины и очки с толстенными стеклами, со зрением у него как и у Академика Глушкова было совсем плохо, — не придётся ничего придумывать.