Свинцовые ливни

– Кто они? – вырвалось у Виктора.

Борн покосился с недоумением:

– Я думал, ты мне скажешь.

Виктор покачал головой:

– Увы. А от Милка прибыл кто-нибудь? Они ведь тоже обязаны.

– Появился один, а как же, – хмыкнул Борн. – Но то, что присутствует формально, даже не скрывает. Стоит в сторонке, позёвывает. – В его словах сквозила открытая неприязнь.

Они подошли к освещённому прожекторами участку.

Всё то же, что Виктор уже видел на фотографиях. Раскинувшиеся в жутких, неестественных позах мёртвые тела. Лужи крови. Мотоциклы. Горящая фара одного бьёт вертикально вверх, в тёмное небо. Гильзы от пуль. И сами пули, застрявшие в асфальте – те, что прошили тела навылет. Виктор понял, что имел в виду Борн, сказав «боеприпасов не жалеют».

По одежде погибших парней было понятно, что принадлежат они к одному и тому же «клубу» – кажется, так это принято называть. Кожаные штаны и куртки с выбитым во всю спину символом – головой ухмыляющегося лиса с сигарой в зубах. Символ был выбит металлическими нитями. Последний писк моды – металл искусно вплавлялся в кожу, имитирующую натуральную. Считалось, что такая «вышивка» способна защитить и от ударов, и даже от выстрела из травмата. Виктор, читая в сети рассуждения на этот счёт, с усмешкой качал головой. В эту маркетинговую чушь могли верить люди, которых никогда не били всерьёз – не говоря уж о выстрелах. Особенно его умиляли рассуждения о «защите» от людей, живущих в цветных округах – которым по определению ничего не могло угрожать.

Наряд байкеров дополняли сапоги из металлизированной кожи и перчатки, украшенные имитацией когтей. К ярко-оранжевым шлемам были прицеплены пушистые лисьи хвосты. Тоже, конечно, имитация – натуральный мех по нынешним временам стоит подороже мотоциклов, – но довольно умелая. Да и мотоциклы – не из дешёвых. У Виктора не укладывалось в голове, для чего нужна такая мощная и дорогая техника в мире, где максимальная разрешённая скорость составляет сорок километров в час.

– Кто эти парни? – обращаясь к Борну, спросил он. – Ты обещал сказать.

– Так называемые «лисьи хвосты», – неохотно отозвался тот. – Хулиганье. Формально предъявить им нечего, поскольку жалоб от населения не поступает. По факту – слухи ходят разные.

– Понял. – Виктор поморщился.

«Жалоб от населения не поступает»… Как же это знакомо.

В мире, где мастерству подавать жалобы обучают уже, кажется, с младенчества, жаловаться на тех, кто причиняет реальный вред, рискуют немногие.

На соседа, чей розовый куст чересчур разросся и загораживает вид из окна – охотно и с удовольствием. На коллегу, явившуюся в офис в блузке с глубоким вырезом и отвлекающую от работы – пожалуйста. На доставщика, слишком громко позвонившего в дверь – регулярно.

А на таких вот парней, чьё любимое занятие – обкладывать данью мелких торговцев, владельцев недорогих кафе, косметических салонов и анимационных залов, жаловаться не принято. Ни к чему, кроме увеличенных поборов и извращённого наказания, вроде залитой фекалиями кухни ресторана, или внезапно вспыхнувшей в анимационном зале электропроводки, жалобы не приведут.

– Что они здесь делали?

– А сам как думаешь?

Вопрос прозвучал неожиданно. Задал его человек, на чьё присутствие здесь Виктор уже перестал обращать внимание. Представитель Милка.

Виктор вскинул голову. И встретился с неожиданно прямым и спокойным взглядом.

– Я ничего не думаю. – Ответ прозвучал резче, чем хотелось. – Я задал вопрос. Жители вашего округа что-то видели?

– Помилуйте, – представитель развел руками. – Откуда им тут взяться? Нашим людям такие покатушки не по карману.

Он продолжал смотреть на Виктора. Цепко, изучающе. Так, словно решал, может ли ему доверять. Мужчина был, пожалуй, ровесником Борна, но выглядел гораздо старше, чем он.

Краснолицый, обрюзгший, седоусый, в новой, но неуклюже сидящей форме – Виктор подумал, что надевает её эсдик, должно быть, нечасто, – рядом с поджарым, подтянутым Борном он казался отражением в кривом зеркале. Виктор невольно вспомнил агитационный плакат, висевший в спортзале интерната: хороший эсдик и плохой эсдик.

– Я, пожалуй, пойду, – подёргав себя за ус, неожиданно объявил представитель. – Подписи, где надо – все поставил.

– Не смею задерживать, – процедил Борн.

Представитель коротко кивнул и, развернувшись, пошагал прочь.

Некоторое время Виктор обалдело смотрел на то, как он удаляется. Потом спохватился:

– Подождите!

– Брось, – поморщился Борн. – Толку с него?

– Я быстро, – невпопад ответил Виктор.

И бросился догонять представителя.

Тот, будто не услышав, уходил всё дальше. К моменту, когда Виктор его догнал, успел удалиться от освещенного прожекторами участка на приличное расстояние.

– Стойте, – снова окликнул Виктор.

Эсдик остановился. Здесь он уже не делал вид, что глухой. Смотрел на Виктора тем же спокойным, изучающим взглядом.

– С чего вы взяли, что я могу знать, для чего тут оказались эти парни? – прямо спросил Виктор.

Он вдруг понял, почему представитель Милка не остановился сразу. Хитрый дядька специально отходил подальше – туда, где их разговор уже не могли услышать ни Борн, ни прибывшие с ним патрульные.

– Потому что ты с нашей стороны, – просто ответил эсдик. – Уйти из Милка можно, сынок. Но Милк…

– … из тебя не уйдёт, – глухо закончил Виктор. Он решил, что отпираться бессмысленно. – Как вы догадались?

– По возрасту ты – сопляк, – пояснил эсдик. – Пару лет, как с Академии. Тяжёлые времена закончились, еще когда твоя мамка под стол пешком ходила. А в цветных округах не то, что стрельба – обычные драки-то редкость. Негде тебе было на кровь-кишки глядеть. Из тех троих, что с Борном приехали, – он небрежно кивнул в сторону освещённого участка, – один блевал, как заводная игрушка, у другого руки затряслись, третий вовсе близко не подошёл. А тебе – как так и надо. Стало быть, не в первый раз видишь. И если тебя не из милости добрые люди усыновили, а, как водилось когда-то, при облаве сцапали – то, может, и посерьёзней чего повидал… Верно говорю?

– Да, – неохотно отозвался Виктор.

– Давно?

– Двенадцать лет назад. Не думал, что моё… происхождение так заметно.

Представитель усмехнулся.

– Ну, Борн-то, допустим, не заметил… Всё, что ли? Пойду я?

– Подождите, – попросил Виктор. – Раз уж мы с вами начистоту… В моё детство мы лазили на крыши складов, вон там, – он показал рукой. – Сидели и глазели по очереди в бинокль на то, как крутые парни гоняют на крутых тачках. Эта традиция еще жива?

Эсдик покачал головой:

– Сомневаюсь. Порядки сейчас строже. Сам, небось, знаешь, как нам гайки закрутили. В складской зоне сейчас – серьёзная охрана, на крышу никого не пустят.

– Ну, тем не менее. – Виктор поднял руку с браслетом. – Я сброшу вам контакты? Если вдруг…

– Сообщу, а как же. – Эсдик показал на мгновение осветившийся браслет: информацию принял. – Бывай, сынок.

Уже возвращаясь к Борну, Виктор понял, что имени седоусого представителя Милка так и не спросил.

Глава 8

Локация: Юго-Западный сектор.

Нейтрал

– Ну, что там? – бросил Борн.

– Да так. Дал свои контакты, попросил поделиться информацией – если появится.

– Крус тебе поделится, жди, – проворчал Борн. – Тот ещё старый прохвост. Ему полгода до пенсии осталось, и каждый день – считанный. Если верить отчётам, то такого законопослушного населения, как в секторе Круса, в цветных округах-то нет.

Виктор пожал плечами. Он и сам не очень верил в свою затею.

– Попытка – не пытка. Мало ли… – Встряхнул головой, возвращаясь к текущей задаче: осмотреть место и составить картину преступления. Задумчиво проговорил: – Я не понимаю, почему их было всего трое.

– Четверо, – поправил Борн.

– Я не о преступниках. О погибших. – Виктор кивнул в сторону трупов и вдруг понял, что «старый прохвост» Крус прав: его не шокирует то, что видит.