Страница 14 из 15
Глава 4
10
Граф Игнатьев развил бешеную деятельность и буквально спустя неделю ФРФ обзавелся «лицом», довольно специфического вида надо сказать, что сразу вспоминается теория Ломброзо в плане «печати» плутоватости. Тип средних лет со здоровенными усами как у Тараса Бульбы с трубкой как у него же, и поведением как у Жириновского пополам с Муссолини. Но сейчас такое экзальтированное поведение, что называется в тренде, вспомнить того же недоброй памяти Адольфа… В общем зажигал на трибуне мама не горюй!
— Прохиндей еще тот, — отрекомендовал его генерал-майор. — Мелкий мошенник, по молодости успел отсидеть срок за махинацию, но мы поправили его биографию, теперь он борец за права рабочих, за что и пострадал в свое время от буржуазных властей. Ну и саму биографию чуть поправили… рабочий с захваченного на востоке немцами сталелитейного завода, так что концов не найти.
— Не сдаст?
— Нет. По крайней мере не сразу. Потом, когда наберет вес, наверняка попробует, но как говорится, коготок увяз — всей птичке пропасть. А так удивительно беспринципный тип. Уверен, что знай он, что партия создана немцами, он и в этом случае бы не отказался от того, чтобы ее возглавить. Он хоть и мошенник, но быстро понял, что может взлететь так высоко, как ему и не снилось, а там такие возможности для махинаций!
— Главное, чтобы понимал, что падать с такой высоты будет не просто больно, а смертельно.
— И это тоже понимает. Он кто угодно, но точно не дурак.
— Если не секрет, где вы с ним пересеклись и для чего завербовали?
— Да какой там секрет, тем более от вас, Михаил Антонович, — усмехнулся граф. — Хотел меня этот паршивец облапошить пару лет назад, я ведь такими деньгами ворочаю, он это узнал, но это обычное дело… только с этим типом я чуть не сел в лужу, едва не подписал контракт на несколько миллионов франков… Сам не понял, как в последний момент смог вырваться из его сетей, словно морок на меня навел… бывают такие люди, что умеют заговаривать. Гипнотизер проклятый… Не постучись ко мне в кабинет помощник… Он мне показался перспективным для какого-нибудь дела, где придется вот так же заболтать нужного мне человека, так что я ему организовал проблемы по линии полиции и сам же потом помог выскочить, не от своего имени конечно, ведь официально именно я устроил ему преследование, а через посредника, через которого теперь держу с ним связь.
Дальнейшее стало делом техники. В партию вступили все те писатели, что в свое время сотрудничали с ФРФ присылая материалы и помогая распространять их в войсках и других городах, так что основной актив набрался быстро, а дальше партия начала обрастать мясом и не абы каким, а главным образом из солдат среди которых Революционный фронт получил особо широкую популярность.
Вел Михаил усиленную пропагандистскую деятельность и среди недавно прибывших во Францию солдат. Но если с саперами все было в общем-то на мази, набраны уже во время войны из тех же шахтеров, а офицеры — штатские инженеры прошедшие ускоренную военную подготовку, то с артиллеристами шло туго.
— Кадровые солдаты, власть офицеров им привычна, другой не знают и не понимают, — объяснял скромные результаты Родион Малиновский, что стал своеобразным политруком РОДа.
Климов позже собирался создать эту должность официально, и назначить это младшего прапорщика на нее, как только немного порастет в чинах, хотя бы до штабс-капитана.
— Но постепенно мы их продавливаем. Еще пара месяцев и думаю они разродятся. Этому революция во Франции весьма поспособствовал. Своими глазами видят, что можно иначе жить, причем и в армии отношения могут быть другими, а что и упираем.
— А революция в России, что мимо их сознания прошла?
— Так буржуазная ведь, для них мало что изменилось. А тут социалистическая, то есть народная и это их взбудоражило. Ну и пример в дивизии тоже влияет сильно. Наверное, это даже хорошо, что так туго с ними идет.
— С чего это? — удивился Климов выверту мысли Родиона.
— Более крепкими в новой идеологии станут. А то, мне некоторые наши солдаты чем-то флюгер напоминают, подует ветер с другой стороны, они туда же поворотятся, потому приходится постоянно контролировать обстановку.
Тут Малиновский был прав. РОД в какой-то момент подвергся самой настоящей атаке со стороны активистов различных партий социалистов и анархистов, внутренняя обстановка вновь начала накаляться, вновь пошли споры и обсуждения. Они наконец поняли, что РОД — это весьма значимая военная сила, а главное практически не подвергшаяся разложению в плане дисциплины и конечно же все остро воспылали желанием взять эту силу под свой контроль. Климову даже пришлось создать отряд военной полиции из идеологически стойких и верных СДПР, для отлавливания этих агитаторов.
Правда с названием пришлось помучиться. Слово «полиция» не подходило по политическим мотивам, очень уж народ не любил классических стражей порядка, коих называли не иначе как «держиморда». Подумал было назвать «карабинерами», но тоже не того, народ простой, быстро переименует в карабинов, что тоже не есть хорошо, так что в итоге обозвал витиевато и длинно, как стало модно и революционно: Дружина особой внутренней охраны дивизии (ДОВОД).
«А что, красиво подучилось! Особенно черная аббревиатура на красных повязках зачетно смотрится», — усмехнулся Климов.
Приходили договариваться и с ним, тот же Рапп, что оказался из партии эсеров. Чем-то Михаилу та встреча напомнила бандитскую «стрелку», где стороны начинали козырять значимыми в воровской среде именами, типа: а ты знаешь Витьку Вилку? А Джамшута Криворука? Так вот мы под ними ходим. А еще за нас может вписаться Сосошвили Резус. Ну да, мелкий такой и заросший по самые брови… А ты под кем ходишь, что так дерзко себя ведешь? Ни под кем? Так ты давай прогнись, жопу им подставь и все у тебя будет чики-пуки! Как сыр в масле будешь кататься!
Прогибаться Климов понятное дело не стал, и эти комиссары пообещали ему изрядные проблемы в будущем. Но в настоящем у них руки оказались коротки, что-то сделать, тем более во Франции.
«А потом случится октябрь, который ноябрь, и вы все вылетите в тираж, — подумал Михаил. — Ну а если раньше что-то начнете мутить, так у меня винтовочка есть пристреленная со снайперским прицелом…»
Климов, кстати, на будущее стал выискивать среди солдат тех, кто желал бы остаться в армии и продолжить службу на качественно новом уровне, по факту по контракту. Такие люди найдутся, яркий пример все тот же Родион Малиновский, что уже не видел себя на гражданке.
Климов как-то завел с ним разговор на эту тему, дескать кем собираешься стать, когда вернемся домой.
— В армии хочу остаться и генералом стать, — прямо ответил тот, после короткой паузы.
«Ну это ты помелочился, — мысленно хмыкнул Михаил. — Цельным маршалом станешь! А то и вовсе генералиссимуса из тебя сделаю!»
Климов признавался себе, что испытывает некоторый пиетет перед будущим маршалом (наверное сказывалась своеобразная профдеформация личности) и всеми силами старался его к себе приблизить, но при этом не сильно выделять в откровенные любимчики ускоренно продвигая по служебной лестнице, что только навредило бы делу.
Он не знал каким был человеком Малиновский в зрелом возрасте, но по крайней мере порочащих слухов про него не слышал, как про тех же Ворошилова с Буденным, один балеринок натягивал, другой вообще педофил… (правда или нет ХЗ, но слушок прошел), но то, что Михаил видел сейчас ему откровенно нравилось: умный, живой и веселый парень схватывающий все налету и жаждущий большего, можно сказать прирожденный лихой командир. Все еще временами задиристый, но уровень борзости после всех произошедших изменений в дивизии и собственно карьерного роста все же резко упал, по крайней мере на самого Климова «лапу не задирал».