Нерушимый-2

Глава 3. И все за одного!

Пока Кирилл и его напарники переглядывались, я ответил вместо него:

— Отбил Рину у грабителей. — Я кивнул на поле боя, где задержанных вели к машине. — Вон они, их упаковывают, и меня вместе с…

— Разговорчики! — рявкнул Кирилл, покосившись на моих спарринг-партнеров. Появление Алексея и Олега его явно не обрадовало. — Гражданин задержан до выяснения обстоятельств.

Алексей полез в нагрудный карман, достал ксиву, протянул шкету и представился:

— Капитан Поддубный.

— Да хоть Поднебесный, — огрызнулся Кирилл. — Не мешайте работать.

Шкет был прав, он действовал по закону, и принимать решение о том, когда меня отпускать и отпускать ли, можно только после опроса свидетелей, составления протокола и когда картина преступления станет ясна. И даже если генерал Вавилов приедет замолвить за меня слово, по закону сотрудники при исполнении могут его не послушать. То есть будут иметь все основания не слушать.

— Да будьте вы людьми! — возмутился Олег. — Вы что его, с преступниками везти собираетесь?

— И меня тоже! — пожаловался сторож. — Меня-то за что? Хозяйство без присмотра оставлять нельзя!

Артур посмотрел на сторожа и сказал:

— Вы, товарищ свидетель, не так поняли. Вы поедете рядом с нами. Нам показания ваши нужны.

— До выяснения обстоятельств, — повторил Кирилл, все больше злясь. — А кто из них преступник, решит суд.

Молодой и горячий Олег налился дурной кровью, сжал кулаки.

— Да вы берега попутали?..

Алексей схватил его за руку, но Олег освободился и навис над Кириллом, раздувая ноздри. Шкет инстинктивно сжался, но опомнился, расправил плечи и выдал в лицо Олегу:

— Следите за речью, молодой человек! Я при исполнении!

— Олег Семенович, — проговорил Алексей таким тоном, что парень обернулся к нему с виноватым видом. — Давай-ка поспокойнее. Не видишь, коллеги работают. Не будем им мешать.

Он кивнул мне, мол, все в порядке, а сам достал смартфон, набрал кого-то и проговорил:

— Товарищ Тырин? Капитан Поддубный на связи. У нас тут произошел инцидент… — дальше он говорил едва слышно.

Шкет, поглядывая на него злобно, приказал своей команде, взмахнув руками:

— Грузимся, чего встали, уши развесили?

Уже в машине, сидя на лавке напротив преступников с побитыми мордами, я думал о том, что зря переусердствовал и покалечил двух воров. Это действительно тяжкие телесные повреждения, и при желании мне можно пришить дело. В моем мире за такое могли спокойно и превышение пределов необходимой обороны впаять. Особенно если ты — один, а «пострадал» какой-нибудь сынок большого человека. Надеюсь, здесь с законом не такие вольные отношения.

Впрочем, даже если не пришьют, нервы точно попортят. Радует, что оформлять-то меня будет не шкет Кирилл, а человек более вменяемый. Например, уже знакомый капитан Тырин. Короче, эта ситуация небезнадежная. Безнадежная другая — что «Лучший в мире…» снова будет доступен лишь пятого января.

Самый зрелый вор, тот, что с расквашенным носом, смотрел на меня неотрывно, с ненавистью. Если бы взгляды убивали, то меня бы рассеяло на атомы.

— Чо таращишься? — не выдержал я. — Думаешь, я тебя не достану?

Я сделал вид, что встаю — вор вжался в стену, сглотнул и отвел взгляд. Нормально. В том мире я бы побоялся с такими волками взглядами пересекаться, а в этом вел себя наглее. Дерзости прибавилось, видимо, по той причине, что я уже умер. То, что мертво, умереть не может, как говорили в одной книге.

Заметив проявления агрессии, наблюдающий за нами через решетку Артурка постучал, и я улыбнулся вору, снова посмотревшему на меня:

— Я этого мента знаю, он спасать тебя спешить не будет. Ему своя шкура дороже всего на свете.

Больше старший вор мне в глаза не смотрел, но сидел в напряжении — надерзил уже с лихвой. Не удивлюсь, если все они накинутся на меня одновременно.

Не накинулись. Видимо, держали линию: мы невиноватые мимокрокодилы, он сам всех ограбил и избил.

А у дверей отделения нас уже ждал почему-то веселый капитан Тырин. Он курил у выхода и смотрел на меня, как на блудного пса, вернувшегося домой — с укором и нежностью.

— В родной участок — как к себе домой, — сказал ему я, выходя из «бобика» первым. — Доброй ночи, товарищ капитан!

— Доброй или нет, разберемся, — хмыкнул он, выпуская облачко дыма. — Как отличился на этот раз? Опять голым бегал? Или пристрелил кого?

— Принцессу спасал, — ответил я, глядя, как выводят преступников.

Сторожа вывели последним, он ехал вместе с ментами. Бедолагу так трясло, что он еле ноги передвигал. Тырин забрал у Кирилла бумаги, но в отделение не спешил.

Пока он докуривал, подъехал второй фургон. Да работа у стражей порядка, как посмотрю, кипит! Или просто день такой, народ начал праздновать. Праздновать — выпивать, выпивать — чудить. Когда распахнули задние дверцы, я понял, что ошибся. И ощутил себя в дне сурка: одну за другой выводили проституток со скованными наручниками руками — разряженных, как новогодние елки, на высоченных каблуках.

— Ты смотри, — улыбнулся Тырин. — Твоих подруг привезли.

Положив окурок в пепельницу, примотанную к ограждению, капитан качнул головой в сторону отделения:

— Пройдемте, задержанный.

И я поплелся за ним в участок — можно сказать, первое место, с которым я близко познакомился в новом мире — советское, но в то же время модерновое. Вывески «СЛУЖУ НА БЛАГО ОТЕЧЕСТВА» и «СИЛА МИЛИЦИИ — В ЕЕ СВЯЗИ С НАРОДОМ!» висели на своих местах, а вот про болтуна, который находка для шпиона, куда-то делась. На ее месте зиял темный на фоне обындевевшей стены прямоугольник. Зато вон, круговорот проституток в природе, был, как и в прошлый раз.

— Вы, товарищ капитан, вообще не отдыхаете? — поинтересовался я по пути в его кабинет.

Тырин сейчас очень хотел пожрать, а тут я на его голову свалился. Он, по идее, мог бы сплавить меня кому-нибудь, но принял сам. Наверное, из-за звонка Алексея?

— Вот выкорчуем всю преступность, гражданин Нерушимый, так сразу и отдохнем, — мрачно ответил он.

В кабинете Тырин снял с меня наручники, кивнул на стул напротив стола, я занял его, потер запястья. Капитан направил на меня камеру на треножнике, проверил на компе, все ли в порядке с записью, и сказал:

— Здравствуйте. Назовите, пожалуйста, ваши фамилию, имя, отчество.

Глядя в объектив, я представился.

— Гражданин Нерушимый, пожалуйста, расскажите, как вы оказались на месте преступления, что увидели и как себя повели.

Я глазам своим не поверил, потому что Тырин достал ручку, белый лист и принялся записывать мой рассказ. Я так обалдел, что аж замолчал. Зачем? Видимо, бумажка в нашей стране неистребима так же, как и дурацкие фамилии на табличках в кабинетах врачей.

Пришлось снова пересказывать произошедшее, но теперь — в мельчайших деталях. Запутать меня Тырин не пытался, просто записывал мои слова, иногда задавал наводящие вопросы.

Примерно на середине рассказа в дверь постучали, и в кабинет заглянул Алексей, то есть капитан Поддубный, он же лучший боец местного «Динамо». Я думал, Тырин его впустит, но он не стал вмешивать во внутренние дела отделения посторонних, хоть они и коллеги, и велел Алексею подождать. Тот, поймав мой взгляд, на мгновение прикрыл глаза.

Допрос длился еще полчаса, после чего Тырин выключил камеру, забрал подписанный мной протокол, приставил ко мне Гаврилова, а сам куда-то вышел и бродил минут двадцать. Гаврилов забыл о моих подвигах и молчал, не отвечая на мои вопросы. Видимо, не хотел замазываться в общении с крайне подозрительным типом. Именно к категории таких он меня, очевидно, отнес. И был, честно говоря, прав. Но враждебность эта настораживала. Как бы не запустились жернова Системы, ломающей судьбы.