Страница 10 из 14
Глава 4
К серому зданию местной типографии пришлось топтать тропинку самостоятельно. Видимо, сюда слишком редко ходят, и клиентов сегодня нет. Впрочем, сама типография работает: входная дверь не закрыта на замок, а над печной трубой поднимается дым.
Я потянул ручку на себя, и тяжелая дверь, с набитым поверх дверного полотна старым покрывалом, отворилась.
На входе меня не встречали, хотя я почему-то ожидал увидеть стойку, за которой будет стоять улыбчивая девочка, которая сразу осведомится, чего мне угодно. Но нет — чтобы встретить хоть кого-нибудь, пришлось пройтись по длинному коридору, мимо трех одиноко висящих тулупов.
Уже в мастерской я наткнулся на здешнего работника. Посреди большого помещения — не меньше сотни квадратных метров — стоит книгопечатный станок из множества рамок, удерживающих сотни зеркально отраженных железных букв, из которых набраны предложения. Некоторые рамки сейчас опущены, прижаты к бумажным листам. В углу, у печи, сохнут аккуратно разложенные бумажные листы. Возле станка копошится широкий мужичок в замызганном чернилами переднике.
Я шаркнул по полу ногой, и мужик крупно вздрогнул.
— Чего хотели, уважаемый господин? — без всякого уважения в голосе буркнул работник, буравя меня глазенками. А сам неторопливо накрыл станок тканью прежде, чем я успел рассмотреть, что за текста набраны в железных рамках.
— Хочу узнать, можно ли заказать у вас книги.
— Нельзя! Пока нельзя. Заказов куча, и ближе, чем через месяц, мы новых не возьмем. Кстати, как вы вообще вошли? Дверь была заперта на крючок.
Возможно, и была — я мог не почувствовать, как вытащил вбитый в стену крючок. Когда обладаешь силой шести взрослых мужиков, сложно разобраться, дверь туга, или просто заперта.
— А есть, что скрывать? — поинтересовался я, осматриваясь вокруг. — Не вижу здесь ни бутылок, ни женщины, которую ты прячешь от хозяина типографии.
— Я и есть хозяин, как вы выразились. А заперся я, так как процессу необходим контроль, уважаемый господин: ежесекундный контроль, от которого вы меня отвлекаете. Поэтому я прошу вас уйти.
Принять меня за кого-то из залетных аристократишек легко: перекроенный под мою фигуру шикарный тулуп, лисья шапка и украшенные серебряной нитью сапоги говорили — да что там, кричали! — что за моей спиной стоит богатый отец, или иной родственник, который меня обеспечивает. За адепта меня тоже можно принять, однако, хоть практиков в столице живет человек сто, это капля в море в сравнении со всем населением города. Многие горожане за жизнь не пересекаются с нами, не видят во всем размахе нашу чванливость и спесивость, не осознают глубину наших пороков, и единственное, что знают об адептах — обычно те носят на верхней одежде нашивку школы, или амулет с ее символом. Я же свою цеховую принадлежность не указываю.
— Ну так можно и отменить другие заказы, — улыбнулся я. — Нежно, но властно раздвинуть, так сказать, сроки.
— Мои сроки не раздвигаются, — мрачно отрезал владелец типографии. — Ни нежно, ни властно. Я прошу вас покинуть мою собственность.
— А можно посмотреть на процесс книгопечатания? — мужичок напрягся, и я уточнил. — Вы так его скрываете, что я все больше и больше заинтересовываюсь.
— Молодой господин, вам нос когда-нибудь ломали? — спросил мужик, вытаскивая откуда-то короткую деревянную дубинку с обмотанной кожей рукоятью.
— Было пару раз. Однажды за печать запрещенной литературы влетело, — попытался я ударить в предполагаемую болевую точку, но на хозяина фраза не оказала ожидаемого воздействия.
— Очень вам сочувствую. А теперь, дабы не испытывать ужасную боль от третьего перелома, советую выйти с территории моей собственности, — и мужчина указал дубинкой на выход. — И не советую испытывать мое терпение: вы вломились ко мне на типографию, и закон будет на моей стороне, что бы я с вами не сделал.
Вопреки поведению владельца, я видел, что бить меня тот очень не хочет. Понимаю его: на ровном месте заиметь проблемы с моими предполагаемыми влиятельными родственничками — не то, чего желается в спокойный трудовой день.
Поэтому я остался стоять на месте.
— Случайно, высокий и не слишком общительный парень с магическими силами не связан с вашим заказом?
— Поверьте, лучше вам в это дело не соваться, — понизил голос мужчина. — Забудьте о моей типографии. В истории моих заказов замешаны такие силы, по сравнению с которыми любой человек — пыль, маг он или не маг.
Я быстро перебрал в уме силы, которые на мировой арене могут противостоять практикам, и не нашел таких. Вряд ли случайный владелец книгопечатного станка знает о мире больше, чем сообщали нам в нашей школе, значит, остается лишь один вариант. Если таких сил на мировой арене нет, то может существовать выдуманная. Скажем, годами и десятками лет раздуваемая кукла, о величии которой рассказывают жителям столицы едва ли не на каждом углу.
Я округлил я глаза и перешел на шепот.
— Неужели за заказом стоит сам король?!
Мужичок едва заметно кивнул.
— А молчуна видел? Или, может, слышал про такого? — решил я добыть ещё информации, пока дают. — У моего друга с детства страсть к книгопечатанию, а я его ищу. Вот и решил здесь проверить.
— Не знаю такого... Прошу вас, господин, выйдите на улицу, а?
Мужчина с дубинкой в руке едва ли не умолял меня проследовать на выход. Ну как такому вежливому человеку откажешь?
— Серебряный дам, если ответите, бывал ли он здесь.
— Не нужно бросаться деньгами, господин.
— Десять серебряных!
— Прошу, не искушайте. Мне не нужны проблемы.
Меня довели до двери, и я увидел выдернутый с мясом крючок, висящий на вбитой в полотно скобе. Действительно, до моего прихода дверь была заперта.
— Прошу прощения за порчу имущества, — извинился я.
— Ничего-ничего, я починю. Вы, главное, не возвращайтесь.
По нервному виду мужика я понял, что в ближайшие дни в дверь вобьют огромные скобы и установят задвижку из толстенной деревянной балки.
Улица встретила меня морозцем. Снег прекратил сыпать, но темные тучи намекали, что снегопад может возобновиться в любой момент.
Разговор с владельцем типографии всё же убедил меня в том, что Иллюр здесь бывал. Иначе не могу понять, почему простому мужику с непростыми связями и заказами, не взять десять серебряных монет и не сказать "я не видел твоего друга".
Я взял в руки лист бумаги, который совершенно случайно вынесло сквозняком в ту секунду, когда я выходил из типографии, и попытался разобраться в написанном. Эту книгу я не читал, в материале не разбирался, но текст про некое усиление выбросов бао совершенно точно не походит на обыкновенное бульварное чтиво.
Итак, если допустить, что Иллюр был здесь, и он связан с королем, выходит, здесь и сейчас могут печатать копии прочих книг из закрытого раздела школьной библиотеки.
Я смял листок, кинул в сугроб и швырнул следом воздушный удар. Листок исчез в сугробе, который частично разметало по сторонам.
Апелиус прав: я почему-то не смотрю вокруг и не думаю, что за пределами моего восприятия существует остальной мир. Когда Иллюр сбежал после нарушения школьных запретов, я подумал: "ага, наверное, он забьется в самый темный угол и не будет отсвечивать. Значит, пока вычеркиваю его из своего круга". Я даже мысли не допускал, что соученик не остановится на достигнутом.
Раздать знания всем — странная цель, но поставить себе целью засадить пустыню растениями не менее странно. А Иллюр, тем не менее, уже взялся за типографию в столице. Какими могут быть последствия? А самыми разными. Я не знаю, среди кого знания будут распространяться: среди вражеских адептов, или будут проданы королем в другие королевства или даже сразу императору, но когда школа Утренней звезды узнает о такой грандиозной утечке, она точно не обрадуется. Если адепта за раздачу книг среди учеников своей школы точно не казнили бы, то после авантюры ему грозит смерть. Я удивлен, что Иллюра прямо сейчас с неофитом, который меня отыскал, не ищут.