Похвала

Есть также второй этаж с круглым балконом, который позволяет тем, кто находится наверху, смотреть на клуб внизу.

Кажется, я не могу перестать смотреть на все это, пытаясь представить, что бы здесь происходило, для чего предназначены все комнаты и что находится дальше по коридорам.

— Должно быть, это Шарлотта, — произносит мужской голос, когда мы подходим к стройному мужчине в костюме.

Он берет мою руку и деликатно пожимает ее, не сводя глаз с моего лица, а не с груди, как тот кто был снаружи.

— Шарлотта, это мой партнер, Гаррет Портер.

— Приятно познакомиться, — отвечаю я.

В отличие от Эмерсона, у Гаррета теплая улыбка, при которой он обнажает зубы. С медово-каштановыми волосами и чисто выбритым лицом он выглядит как человек, у которого много дел. Он похож на продавца, но, глядя на меня этими пристальными глазами, у меня возникает ощущение, что он читает меня.

Да, он действительно продавец.

— Мэгги здесь? Ей нужно передать документы, — спрашивает Эмерсон.

— Да, в офисе.

Широкая, мягкая ладонь ложится мне на поясницу, но я все еще немного зла на него, поэтому быстро отстраняюсь, мгновенно теряя утешительное прикосновение.

— Я найду, — мрачно бормочу я.

Я оборачиваюсь и вижу, что он сжимает челюсти, пристально глядя на меня, и меня накрывает волна разочарования, но я быстро отмахиваюсь от нее.

Оставив его с другими мужчинами, я пересекаю открытое пространство, перешагивая через балки и инструменты, мои туфли эхом отдаются при каждом шаге.

Эмерсон ничего не говорит, пока я иду по коридору, ведущему в заднюю часть здания, поэтому я предполагаю, что иду правильным путем.

Но это не просто обычный коридор.

Он широкий, с дверями по обе стороны и большими окнами. Проходя мимо комнат, я заглядываю внутрь, но они по-прежнему пусты, каждая размером примерно со спальню, и я ловлю себя на том, что сдерживаю свои нервы.

Неужели они действительно позволят людям просто заходить в эти комнаты и…

Я замираю, вглядываясь в одну из них. Стены выкрашены в темно-красный цвет, и здесь по-прежнему почти ничего нет, за исключением одного большого кресла, стоящего на возвышении с золотыми декоративными украшениями, обрамляющими красное бархатное сиденье.

— Это что... — Говорю я себе, или, по крайней мере, мне так казалось.

Теплый голос, который определенно не принадлежит Эмерсону, заканчивает мое предложение, когда он подходит ко мне сзади.

— Трон, — прямо отвечает Гаррет.

Я быстро оборачиваюсь и пристально смотрю на него. На его лице хитрая ухмылка, как будто он подначивает меня зайти внутрь.

Я оглядываю коридор в поисках Эмерсона и, когда замечаю, что он не последовал за мной и все еще разговаривает с работниками в главном зале, я принимаю вызов Гаррета и осторожно вхожу в комнату.

— Почему именно трон? — Спрашиваю я.

Это кажется немного странным для секс-клуба. Это не ярмарка эпохи Возрождения.

— Почему нет? — Отвечает он небрежно, как будто это очевидно.

Я снова сглатываю. Кресло огромное, а платформа, на которой оно стоит, имеет мягкие края и достаточно места для... передвижения.

Я чувствую, как Гаррет наклоняется ближе, его теплое дыхание касается моего уха, когда он шепчет:

— Попробуй.

— Я? Нет. На самом деле я не из тех девушек, которые восседают на троне.

— Откуда ты можешь знать, если никогда этого не пробовала?

Я замолкаю, оглядываясь на него. Он бросает мне вызов, и я не могу точно сказать, действительно ли мне нравится этот парень или я его вроде как ненавижу. Но я никогда не отказываюсь от вызова.

— Давай, — продолжает он.

Его рука мягко касается моей спины, когда он подталкивает меня к креслу.

— В чем вообще смысл? — Спрашиваю я, уступая его подталкиваниям.

Пересекая комнату, я взбираюсь по ступенькам и прикасаюсь к золотым подлокотникам кресла правления.

Первая мысль, приходящая мне в голову, заключается в том, что этот трон предназначен для королей, выдающихся людей, монархов и повелителей. Но когда мои пальцы скользят по выступам и вершинам декора, я корректирую ход своих мыслей.

Почему я не могу сидеть на нем?

Почему я позволила внушить своему собственному разуму веру в эту неполноценность?

Поворачиваясь, я переношу свой вес на сиденье, и в тот момент, когда тыльная сторона моих бедер касается смытого красного бархата, мне становится приятно.

Скрестив ноги, я осматриваю комнату, Гаррет прислоняется к дверному косяку и наблюдает за мной с выражением одобрения на лице.

— Как я выгляжу? — Спрашиваю я.

Судя по тому, как он смотрит на меня, я ожидаю очередного комплимента, и он открывает рот, словно собираясь его произнести. Но он останавливается, поджимая губы, как будто ему нельзя. Вместо этого он неторопливо идет вперед, останавливается на платформе и кружит вокруг меня.

— А теперь представь, каково это - чувствовать, как кто-то стоит на коленях у твоих ног. Преклоняясь перед твоим присутствием.

Я пытаюсь представить это, но это кажется таким неправильным.

Кажется, я не могу отделаться от мысли, что мужчине место здесь, а мне – у его ног.

Гребаный патриархат.

— Что ж, давай, — говорю я с кривой улыбкой, когда он встает передо мной.

Давайте посмотрим, как ему нравится, когда ему бросают вызов.

Он издает смешок.

— Да, мэм.

Затем он поворачивается ко мне лицом и опускается на колени на бархатные подушки, не сводя глаз с моего лица.

Когда он опускает взгляд, я наблюдаю, как он наклоняет голову и кланяется мне, его губы, почти, касаются моих черных туфель на шпильке.

Между нами нет никакой химии, но от этого ощущения у меня по спине все еще пробегает теплый гул возбуждения.

Этот большой, могущественный мужчина кланяется мне, и это опьяняет.

Я позволяю себе представить кого-то другого на его месте, кого-то, о ком мне не следует думать.

Когда Гарретт приподнимается, он касается моей ноги, скользя пальцами вверх по икре, и мне кажется, что я вообще не могу дышать.

Это кажется запретным и не очень хорошим. Почти так, как будто я... изменяю?

— А теперь представь, что кто-то мог бы сделать с тобой с этой позиции, — тихо говорит он.

Хриплый тон его голоса, кажется, отдается эхом в моих костях. И когда я смотрю на него сверху вниз, я представляю, как другая пара глаз смотрит на меня в ответ.

Его внимание перемещается вниз, к верхушке моих скрещенных ног. У меня пересыхает во рту, и я испытываю непреодолимое желание уйти.

— Что ты делаешь? — Раздается голос из дверного проема, и я подпрыгиваю примерно на три фута в воздух.

Эмерсон свирепо смотрит на нас, когда я вскакиваю со стула. Его руки скрещены на груди, кулаки сжаты, и эти волчьи глаза устремлены на меня с таким сарказмом, что мне кажется, я сейчас заплачу.

— Эмерсон, — заикаясь, бормочу я, вальсируя по комнате и стараясь вести себя как можно непринужденнее.

Гаррет меня не интересует. Я имею в виду, он великолепен, но я только что встретила его и даже не знаю его... и почему я защищаюсь? Я не сделала ничего плохого.

— Твоей секретарше было любопытно, — отвечает Гарретт, как будто в комнате не царит напряженность.

— Знаешь, эта комната была моей идеей — добавляет он.