Страница 64 из 74
— Как-то рано ты вернулся, — выглянула мать из зала. Телевизор смотрит. — Тут такой фильм хороший идёт — «Сержант милиции». Садись с нами смотреть.
— Я его недавно видел, — вспомнил я.
Было дело, стало мне скучно, и я искал какие-нибудь старые фильмы пересмотреть. Наткнулся на него.
— Где?
Чёрт, сглупил. Где я его мог смотреть недавно? Дома телека не было до последнего времени, в больнице тоже.
— В Бодайбо. В кино.
— Когда же ты успел?
— Дело нехитрое. Ты не отвлекайся, самое интересное пропустишь. Сейчас они его поведут в лес…
— Ой, не рассказывай!
— Молчу, молчу.
Я заглянул в кастрюлю, обнаружил борщ, и захватил почитать тетрадку. Семейство Шведовых не оторвать от голубого экрана, рекламную паузу пока не придумали, часок у меня есть.
За этот часок я прочитал ещё несколько поучительных историй, как не надо обращаться со своим проклятым даром, а также, чем можно частично нейтрализовать губительное воздействие золота. Как ни банально — кровью. Своей, желательно, но можно и у кого-нибудь позаимствовать. Чужой надо вдвое больше, и нейтрализация получается похуже. Это каким же образом выяснили? Маньяка нам ещё в роду не хватало. Догадываюсь, чем промышляли следующие в роду потомки Бейтона.
И как вишенка на торте, я нашёл наконец разгадку Боцмановского сундучка. Ну что ж, не ново, но всё равно оригинально. Не зря я звал Боцмана на Перевоз. Туточки его регалии. На кладбище, на могиле дедова отца похоронены. Мне резко захотелось навестить могилы предков — убедиться, что сундучок на месте. Кого бы взять в проводники? Батя может заподозрить неладное, даже если знает нужную могилу. Сказать матери, что хочу могилы предков навестить? И надеяться, что похоронены разные поколения Шведовых рядом.
Вопрос снялся сам собой на следующее утро — мать повела меня по грибы. Август, дожди и туманы стоят. Самое благодатное время. Обещала картошки нажарить с маслятами. Я только напомнил, что мне противопоказаны чрезмерные физические нагрузки, поэтому ходить далеко и подолгу кланяться грибам не могу.
— Тогда в сосновый бор сходим, — скорректировала она планы… и привела на кладбище.
Сначала мы ходили по прозрачному сосняку, где и подлеска-то не было, собирали рыжие моховики и белые маслята. Вы когда-нибудь собирали эту прелесть? Крепкие яркие моховички, синеющие на изломе, мать почему-то называла боровиками. Прямо отличный гриб, его и чистить — плёвое дело потом, поскоблить шляпку и ножку — и готово, шкурку снимать не надо. И главное, полезли они из земли не так давно — все средней величины, и червивых мало. Маслята, со светло-коричневой шляпкой, а снизу нежно-жёлтого цвета, и белой ножкой, очищаются от плёнки одним движением ножа. Их я маринованными очень уважаю. А запах! Сто лет вот так, не спеша, по грибы не ходил. Если где и сворачивал с трассы в лесок, то всё на бегу, между делами. И конкурентов полный лес. А там, где никто не ходит, и грибов-то нет. Вот и перебивался в основном покупными, лучше сразу в готовом виде. Это собирать их в удовольствие, а чистить — такая себе работка.
Потом появились другие грибники — бабки с корзинами, и мы сдвинулись влево, где лес пока оставался нехоженым. А потом среди редкого кустарника стало проглядывать что-то цветное, и я не сразу догадался, что бы это могло быть. Оказалось — венки на могилках.
— Давай зайдём, раз уж вышли на кладбище, — сама предложила мать.
— Давай, — согласился я.
Мы прошли по окраине, где надгробья сплошь маленькие обелиски, увенчанные красной звездой, и свернули немного вглубь. Отцова могила была одна, зажата между двумя другими. Шведов Леонид Иванович, две даты. Тридцать три года мужику было. Всмотрелся в фото — похож я на него? Непонятно, усы мешают.
— Мам, я на батю похож?
— Похож, сынок, — вздохнула она, выдирая траву с холмика.
— А на деда?
— На деда ещё больше похож. В альбоме карточка лежит его в молодости — очень похож.
— А где его могила?
— Я же показывала, забыл?
— Немножко да. А прадед там же лежит?
— У него фотографии нет.
— Да мне просто.
— Вон туда наискосок пройди, серебристая оградка, большая, там их трое. Найдёшь? Я тут немножко приберу.
Я пошёл, ориентируясь на цвет, серебро только мелькнуло вдали, а его уже перебило золото. Я прямо маленький костёр увидел. Так вот как клад выглядит. Потом зарницы стало две, явно в разных местах. Одна тянулась от серебристой оградки, а вторая слева метрах в двадцати. Это становится интересно.
На шведовском погосте трое: Иван Петрович — дед мой, Пётр Матвеевич, в ногах которого сияет золотая заря — стало быть, прадед, и Илья Иванович, а это кто? Дедов сын, получается? Дата смерти — пятьдесят пятый, до моего рождения значит, и ещё при жизни деда. А не был ли он носителем дара-проклятия в предыдущем поколении? Отец и Федька мимо, может, брат их золото видел? Надо тетрадочку внимательно перечитать. И посчитать, все ли поколения там вписаны или через одно всё-таки. Опять же, кто сказал, что дар по прямой линии передаётся? Я же не Бейтон, а Шведов, значит, даже по женской линии проклятие переходит. Лотерея получается. Представляю, каково было деду, если сын, носивший дар, умер, а на кого следующего падёт проклятие, неизвестно. Мне теперь надо будет приглядывать за будущим поколением, у кого из нас троих с сестрой и братом родится следующий одарённый. Предупредить же его надо, чтобы не вляпался по молодости лет, как Саня Шведов. Ну да это нескоро, ещё самому дожить надо. Вот ещё обуза, жить и помнить, да самому не накосячить. А то в жизни всякое бывает.
Мне теперь прямо интересно, а Боцман-то вообще в курсе всего вот этого? И как его род избег проклятия? Хоть самому ищи его, чтобы спросить. И Федьку я бы попытал, да где теперь тот Федька.
У могилы прадеда я внимательно рассмотрел, что скрыто в земле. Ну да, похоже на сундучок. Снаружи в отделке золото есть, и внутри золотые изделия — перстни, цепи помощнее новорусских, какие-то не то броши, не то нагрудные знаки. И кинжал или подобное холодное оружие. Эх, посмотреть бы! Боцма́на, пожалуй, не остановило бы могилу потревожить, а мне теперь вдвойне колется. Аж трое предков присматривают, и проклятие Бейтона не дремлет. Пусть пока тут полежит.
— Саша, — позвала меня мать.
— Иду, — отозвался я, а сам метнулся ко второму сиянию. Что там? Какая-то старая могила, ещё с крестом и без оградки. Романовъ… Григорий, нет, Егорий. И сияет у Егория нехилый такой бочонок золота. Это кто ж ему подарил? Не сам же он себе его прикопал. Говорил же батя что-то про легендарный романовский клад, он или нет? Как-то слишком просто получается, никакой интриги. И странно, как его тут не нашли сильно жаждущие. Кого когда останавливало изъятие ценностей из могил? А тут ценностей ого-го, с пуд точно! Даже я бы, пожалуй, соблазнился. Это же не предков обнести. Но блин проклятие. Нужны рабочие руки — надёжные и не болтливые. Поинтересуюсь сперва у бати, в прошлый раз мой интерес был чисто академическим, потому как ни одного клада в обозримом пространстве не было, а сейчас аж два. А если ещё по кладбищу походить, так кто знает, что тут найти можно. Чёрт, а это тема — договориться с властью, что мне будут капать отчисления с каждой найденной нычки, обойти кладбище, и по посёлку не так просто шататься, а с конкретной целью. А сколько таких посёлков в приисковой зоне! Это же озолотиться можно. Главное, самому ничего не трогать, а только указывать — тут и там покопайте. Всё, что найдётё, мне в зачёт.
Потом я вспомнил холодный рыбий взгляд кгбэшника из больницы и передумал так зарабатывать. Хрен они мне четверть стоимости будут выплачивать. Надо тоньше действовать.