Страница 58 из 74
Что я скажу? Кранты мне. Распилят меня в лаборатории на кусочки, чтобы дознаться, где этот самый дар сидит. Что у нас здесь, коллеги? Мозг? В отдельную баночку его, просветить, прощупать, кусочек отщипнуть и под микроскопом изучить. Что, нет ничего? Тогда вот — глазные яблоки, два штуки. Правое, левое. Хрусталик, глазное дно, сосуды, нервные окончания. Что, опять ничего? Изучим внутренние органы: печень, желудок, почки…
— Молчите? Боитесь признаться?
— Померещилось вашему Кочкину. Ну, повезло мне найти самородок, ну, пошло хорошее золото.
— Значит, отрицаете?
— Отрицаю. Рентгеновским зрением не обладаю.
— Хорошо, — пометил он в блокноте. — Последний вопрос. Упоминал ли при вас Боцман какие-либо места, явки, куда он мог бы отправиться после бегства из своей усадьбы.
— Нет.
Не буду же я говорить про боцмановскую карту. А то опять же спросят, а зачем ему нужен был я.
— А куда вы направлялись ранним утром шестнадцатого?
— Я уже говорил товарищам.
— Ничего, повторите мне.
— Мы собирались в зимовьё, которое дед соорудил себе для охоты.
Ну всё? Хватит уже? Я тебе выдал стратегически важную информацию про крысу в органах и про ломбарды, чего тебе ещё нужно?
— Подпишите здесь и здесь и можете быть свободны. Ваши сведения будут полезны следствию.
Подписка о неразглашении и ответственность за нарушение. Я уже выходил из кабинета, когда меня застиг голос:
— А лучше бы вы честно признались, что обладаете неким даром. Поверьте, мы не режем детей, а подобный дар мог быть использован в работе следственных органов, и в некоторых случаях, он принёс бы колоссальную пользу. Подумайте об этом, товарищ Шведов, как и об ответственности за дачу ложных показаний. Быть консультантом МВД или КГБ — очень почётно и неплохо оплачивается.
Фу ты! Чур меня! С вами только свяжись, ничем не лучше Боцмана. А может и хуже, тот хоть платил честно. Жаль, что мне из тех денег так ничего и не перепало, опять головная боль — где заработать на хлеб насущный.
Как ни странно, после этого визита меня перестали допрашивать менты. Что там происходило в кулуарах — неизвестно, но догадываюсь, что шороху в райотделе навели. Батю вызывали куда-то там для дачи показаний, но говорить на эту тему он отказался наотрез. Тоже подписка, стало быть.
Выписка прошла буднично и неприметно. На выходе меня встретил товарищ в штатском, который ещё раз напомнил об ответственности за разглашение следственной информации. Товарищ сопроводил меня в аэропорт — на спецрейс вертолёта в посёлок Перевоз. На месте батя лично встречал у выхода с аэропорта, и на этот раз он с ветерком прокатил меня до дома на мотоцикле «Юпитер».
— Посёлок гудит, постарайся сильно не светиться на улицах, не отстанут. Я говорил с твоей матерью, она согласна на твой отъезд для получения образования. Это будет лучшим выходом. Осталось утрясти формальности, и можешь ехать. Пока отдыхай.
— А что там со следствием? Ко мне больше никто не приходил.
— И не придут, всем не до тебя теперь. Что-то ты такое сказал товарищу майору, что дело забрали из района. Большего не могу сказать, да и не знаю я толком, что происходит. Меня с больничного не выпускают. Твоя мать шёпотом сказала, что был звонок к терапевту с указанием продлить мне больничный на неопределённый срок, так что я на каникулах. Может, съездим на рыбалку, пока ты здесь? Как здоровье-то? Ты всё ещё бледный.
— На себя посмотри.
— Да смотрю, каждый день в зеркале вижу. Анемия замучила. Обещали мне оленьей печени привезти, жду пока. Тебе тоже не помешает, поделюсь. Ладно, дуй домой, ждут тебя уже. Завтра заскочу в гости.
Дома был накрыт стол, пахло свежими огурцами и котлетами, дымилась горка молодой картошки в мундирах. В зале на тумбочке гордо возвышался телевизор. Купила-таки.
— Саша! — кинулись на меня сразу с трёх сторон.
— Тихо, тихо, не сшибите меня! — усмехнулся я.
— Правда, дети, не налегайте сильно, — опомнилась мать, расцеловав меня в обе щёки и забирая котомку, в которой я честно привёз больничное добро. — Саша, ты не устал с дороги? Отдохнёшь или сначала обедать?
— Обедать. В больнице не накормили перед выпиской.
После обеда я вышел на свежий воздух в огород. Ого, а туалет-то достроен. Обошёл сооружение вокруг, похлопал по стенкам. Стоит, родимый, даже проолифили. Интересно, кто руку приложил? Если Пётр, благословлю мать сразу под венец.
А прогуляюсь-ка я на Федькин участок. Тянуло внимательно рассмотреть тайник и его содержимое. А вдруг это тот самый сундучок, из-за которого столько случилось?
Фундамент по-прежнему выглядел неприступным, и внутри не прибавилось золотого блеска. Я осмотрел и ощупал его с двух сторон и нашёл шов, какие бывают от щелей в опалубке. Более того, он же служил запорным элементом, и при нажатии сдвигал с места кусок бетона. Но поскольку дома были все, я решил дождаться ночи и уже тогда открыть тайник. Завалился полежать, а сам уснул, мать выгнала ребятню на улицу, чтобы не мешали.
Мать сообщила, мило смущаясь, что идёт на вечерний сеанс в кино с Петром Ивановичем. Я горячо одобрил выбор, мужик не побоялся за мной в тайгу идти, это дорогого стоит. Осталось уложить детей, но они затребовали включить им телевизор. Мелкие шантажисты. Я спросил, чего они собрались смотреть? Закрытие спартакиады. Ладно, годится.
— Но сразу после — спать.
— А ты что, не будешь смотреть телевизор?! — искренне удивились они, насмешив меня.
— Да чего я там не видел. И вам не советую увлекаться, а то глаза испортите.
Убедившись, что дети надёжно устранены минимум на час, я пошёл на дело. Достал верхонки, ломик, и нож с отвёрткой. Обычно кладоискатели берут лопату, но мне вроде как ни к чему. Ковырялся недолго. Точнее, дольше тупил, пока понял, по каком принципу оно пригнано и куда нажать. А открылось без особых проблем — серый кирпич выехал почти свободно. Я заглянул внутрь: лежит старый школьный портфель и всё. Чёрный, кожаный, я такой в музее видел на выставке про войну. Взвесил на руках — совсем лёгкий, пустой что ли? Ну и клады нынче пошли. Для верности пошарил внутри — старинных сундучков уж точно не наблюдается. Отщёлкнул язычок, откинул клапан. Внутри жестяная небольшая баночка из-под печенья «Сiу и Ко», ещё с ятями. Голубая, с облупившейся местами краской. Внутри предсказуемо золото, но такой мизер, что удивительно, как я его разглядел вообще снаружи. Грамм тридцать-пятьдесят всего. В соседнем отделении лежала старая толстая тетрадь, почти вся исписанная. В наружном кармане ключ, узорчатый, медный, с широкой бородкой. И всё. Так, чего-то я не понимаю. Спихал всё в портфель, полез снова в тайник. Осмотрел стенки, ощупал руками всю внутреннюю поверхность и ещё раз самым пристальным взглядом обозрел окрестности. Пусто. Зачем прятать портфель сомнительной ценности в тайник? Золото проще закопать, тетрадку держать при себе, а то не очень удобно каждый раз за ней лазить в подвал. Остаётся ключ. Интересно, от чего он? У нас и замков-то таких нет. Достал из портфеля тетрадь, остальное закрыл обратно в тайник. Пусть ещё полежит. Стёр пыль с обложки. Что-то когда-то было написано, не прочитать. Ломкие от времени страницы, половина расчерчена на графы и заполнена цифрами и какими-то шифровками. «Пр. Весёлый, Базанов. 69 г. 125 п. 11 ф. 4 з. — 2518 руб.». Вторая поинтереснее — записи разными почерками, но поди ещё их разбери.
Честно, я был разочарован. И это хвалёный дедов клад? Или всё же не он? Тогда где он мог спрятать что-то действительно ценное — боцмановский сундучок, например. С горя вернулся домой. Завалюсь спать пораньше — привык уже к больничному распорядку, клонило в сон. Мелкие добросовестно выключили телевизор и выдернули вилку из розетки. Я сел хлебнуть чайку, заодно почитать записи. А вдруг что полезное? И как только открыл хрусткую обложку, то пропал с первых строк. «Что можно и что нельзя обладателю дара золотоискателя».