Страница 41 из 74
Здесь и сейчас всё было культурно, у входа дежурили парни с красными повязками на рукавах. На меня они воззрились как солдат на вошь, но по формальным признакам не нашли, к чему придраться, так что я прошёл, уплатив свои двадцать пять копеек.
Взгляды, обращённые на меня с разных сторон, свидетельствовали что я личность известная в местных кругах. Сто пудов, промоют каждую косточку в организме и каждую отсутствующую волосинку на моей голове. Ну начинайте, подходите делиться информацией. Всё равно, Сони пока не видать, так поработаю на батю, хоть и зол на него.
Интересно, сам он придёт для поддержания порядка или им тут хватает дружинников и объявления о запрете алкоголя и мини-юбок?
Когда и кого это останавливало? Нас и в сухой закон не останавливало, особенно после армии, когда мы вернулись крутыми дембелями. Эх, помню, с Лёхой однажды на мотоциклах на дискач в клуб закатились и свой музон врубили. С трудом, но отмахались на пару от милиции и свалили в туман. Сколько нам было? По двадцать? Эх, молодые дураки были, но вспомнить почему-то приятно.
И с будущей женой Оксаной я там же познакомился. А покорил меня её дикий начёс и фиолетовые лосины. Стервой редкостной оказалась, но любил я её страшно, и терпел до последнего все выходки. Надо отдать должное, если бы она меня не пинала, так и прозябал бы в муниципальном автобусе. Мне главное было за баранкой, а куда ехать — не так важно. Зарплаты худо-бедно хватало, да и приработок помаленьку был, когда билеты не забирали. Но Оксанка пилила меня до тех пор, пока я не психанул и не подался сначала к частнику на маршрутку, а потом и свой микроавтобус купил. В шоптуры вместе ездили в Китай и Монголию. А потом она открыла свой бутик, объявила меня неудачником и ушла. Думал — сопьюсь. Спасибо друзьям — вытащили и предложили повозить своих коллег-знакомых на Аршан. А мне понравилось, хорошо там, и душа будто очищается каждый раз в горах.
— Санька, ты что ли? Богатым будешь, не узнал! — прервал мои воспоминания хлопок по спине. Парень с вислыми усами и в тельняшке и клёшах. Со флота, что ли?
— Здорово, — улыбнулся я. Надо как-то выкручиваться.
— Ты чего над собой сделал? — громогласно изумлялся он.
— Ничего ты не понимаешь, это новая мода.
— Да ну? А это что? — обвёл он рукой окружающих патлатых парней.
— Лапти гну. Сказано тебе — самая последняя мода!
— Откуда набрался? Из тайги привёз, что ли? Говорят, ты с дядькой ездил. И как, многонамыли?
— Погромче ори, — укорил я его.
— А, ну да, прости. Всё равно никто не слышит, музыка же.
— О таком в приличном обществе вообще не говорят. Под следствием я, ясно?
— А чего же разгуливаешь тогда?
— А кто мне запретит? Я подписку о невыезде подмахнул, а внутри посёлка ходи, куда хочешь.
— Подожди, а чего шьют-то?
— Щас всё тебе рассказал.
— Так а Фёдор где?
— Кабы я сам знал. В тайге расстались. Без меня он в посёлок приходил, не пересеклись.
— Подожди, я ж его видел.
— Когда?
— Позавчера. У Моисея столкнулись. Я ещё спрашивать начал, как дела, где ты, а он сказал, что некогда ему и чуть не бегом убежал.
— А ты там сам-то что делал?
— Так девчонки же из технаря приехали на каникулы. Ну мы с парнями искали место, чтобы культурно выпить. А у Моисея, сам знаешь, всегда зелёный свет. Ну мы пузырь взяли, и…
И тут я увидел Соню. Перед ней и толпа будто раздвигалась в стороны, как перед королевой. Бред, конечно, никто никуда не сдвигался, но она свободно прошла между танцующих пар, при этом выискивая взглядом кого-то. Надеюсь, меня.
— Прости, друг, потом договорим, — махнул я разговорчивому собеседнику и устремился вперёд.
Девочка моя, да ты ещё краше, чем была днём. Небесно-синее платье так тебе идёт, будто кусочек неба опустился к нам. Кранты мне, граждане, я влюбился самым банальным образом, эти признаки хорошо помню, хоть и не болел я этой болезнью много лет.
— Потанцуем? — зашёл я сбоку, проигнорировав чьё-то очередное удивлённое лицо.
Замешкалась. Не давая ей опомниться, взял за руку и повёл в центр площадки. ВИА какое-то там тянуло медленную мелодию. И славно, потому что модных танцевальных па я не знаю.
— Разговоров будет, — озабоченно нахмурилась она.
— Про что?
— Про нас с тобой, конечно. Навоображают сейчас невесть что. Ну и со стрижкой, конечно, мы погорячились.
— Да плевать. Я их не знаю, да и знать не хочу. Хотел попросить, кстати, ты меня не выдай пожалуйста ненароком.
— В каком плане?
— Ну про то, что я перевоспитался.
Смеётся, звонко и заразительно.
— Вот теперь я тебя узнаю. Помнишь, как мы в третьем классе расписание перепутали и без формы на физру пришли, и нас ругали, а ты сказал, что можно нас не ругать, потому что мы уже сразу перевоспитались.
И щёчки рдеют, и губы алые без помады сочнее других, напомаженных. И глаза, глаза синие с искрами смеха. До чего ж ты хороша, да ради одной этой встречи стоило сюда попасть. Но надо ещё как-то собраться и отработать по батиному заданию. И чую, нелегко это будет, девочка совсем не поймёт, если я начну по углам шушукаться с прежними дружбанами.
— Я серьёзно. Мне нужно кое с кем потолковать, так ты не подумай чего, я не для себя, у меня поручение. Но знать об этом никому нельзя. Не выдашь?
— Соня! — вдруг прервали нас самым бесцеремонным образом.
Да ты, очкарик, какого хрена влез, не видишь, люди танцуют?! Ну, кончился танец, похрен мне, новый сейчас будет. Вали, пока я добрый.
— Юра, — смущённо улыбнулась девочка, выскальзывая из моих объятий. Не понял, она с этим ботаном тут?
— Саня, — не дали мне додумать планы мести. — Ты когда успел постричься? Забавно получилось, но ничего так. Да скоро обрастёшь.
Ох, ёлки зелёные. Опять утренняя матрёшка нарисовалась. Про неё-то я и забыл, она же тоже про танцы говорила.
— Ты пришёл, а я уж подумала, не придёшь, — застрочила она с ходу, подозрительно всматриваясь в наши напряжённые переглядывания с Соней и её честным комсомольцем. — Чего пристали опять, отдохнуть нельзя людям? — накинулась она на моих визави.
— Успокойся, Курочкина, — знакомой презрительной улыбкой ответила Соня. — Никому ты тут не интересна. Идём, Юра, ребята наверное ждут.
Дзыннь! — с тонким хрустальным звоном порвалась струна. Это в душе у меня, наверное. За моей синеглазой хочу, пустите, граждане!
— Саня, ну ты чего застыл? Идём. Тебя знаешь кто искал?
— Кто? — рассеянно спросил я, всё ещё глядя вслед исчезнувшей нимфе. Ладно, справлюсь, только на землю вернусь и сразу вспомню, что не по возрасту мне такие мысли. Да и не последний день живём, вот решу дела с батей и своими вплотную займусь. И Соня будет номером первым в списке.
— Ты слышишь? Миша Шрам спрашивал.
— Ага.
— Что ага. Ты не пойдёшь, что ли?
— Пойду, — вздохнул я. Вдруг это мой шанс выйти на шайку. — Где он ждёт-то?
— На обычном месте, в кочегарке.
— Зинка, а вы куда идёте? Возьмите меня, — подскочила к нам тощая как вешалка девчонка. Модная рубашка-газетка висела на ней, некрасиво морщась на отсутствующей груди.
— Отстань, Панька, у нас дела, — отбрила её моя краля.
— Ну веди, Зинаида, — усмехнулся я.
Как бы не оказалась вся эта таинственность обычной девчачьей хренью. Эх, лучше бы оказалась.
Мы прогулялись по тёмной улице, которая закончилась недостроем, а дальше шла кромешная темень. Девчонка в притворном страхе жалась ко мне, и всё спрашивала, что со мной делали в милиции? И что мне грозит.