Страница 26 из 74
— Ну всё, всё, — высвободился я. — Давайте поедим, я голодный как волк.
— Конечно, кушайте, — снарядили нас за стол, меж тем как сама хозяйка ушла к себе одеваться на работу.
Это конечно не Раечкины разносолы из первого, второго и компота, но всё-таки щи на мясном бульоне.
Младшие пытались развешивать капусту по бортам тарелок, но я сообщил, кто так будет делать, тот в домик не пойдёт. Стимул подействовал, стук ложек ускорился, капуста была проглочена. Когда готовая к выходу мать вышла к нам, мы уже отставили тарелки и наливали чай, вприкуску к нему Таня достала из буфета банку варенья и нерешительно вертела в руках кулёк обёрточной бумаги.
— Мама, а конфетки можно? — робко спросила она.
— По одной! — смягчилась строгая мать. — Саше можно две.
— Это почему ему две?!
— В честь приезда. А завтра пирогов напечём, с луком и яйцом, как ты любишь. Саша, голодными не сидите, ешьте суп. Грядки польёте и парник. Собаку покормите. Таня, курам дай пшёнки и яички собери.
— Я боюсь, петух злой, — заныла девочка.
— Берёшь метлу и идёшь. Сто раз показывала. Всё, некогда мне. Ноги на ночь помойте. Саша, завтра надо тебе с Шариповым встретиться.
— А ты когда вернёшься-то?
— Утром прибегу. Сварю вам кашу.
Не понял, это что за работа такая? Чего-то батя мне недосказал. А как она собиралась уходить на ночь, а детей одних тут оставить? Это маман у нас такая оригинальная или я чего-то не догоняю?
Стоило стукнуть калитке, на меня уставились две пары глаз. И до меня дошло, что мне на шею повесили двух детей сразу. Офигеть, всю жизнь мечтал нянькой подрабатывать. Нет, надо отсюда поскорее когти рвать. План такой. Первое: оглядеться во дворе и сходить в Федькин дом, не просто же так он приходил ночью. Второе: документы мои поискать. Третье: обстоятельно переговорить с отцом и обменяться информацией о его текущих делах и предположительном убийце. Четвёртое: подумать наконец на перспективу, что я буду делать с новой жизнью. Здесь оставаться не хочу, это уже ясно. И в копачи не хочу, даже с учётом моего таланта. Заниматься подсудными делишками не тянет. Стать прославленным геологом и открывателем золотых месторождений? Чуть лучше, но посвятить этому жизнь опять же не хочется. Да и комфорт я слишком люблю, чтобы жить в палатке. Может, податься в партийные функционеры? У них с комфортом должно быть неплохо. Но это же надо провозглашать лозунги с высоких трибун. Это я ещё больше не люблю. В общем, думать надо.
— Ну ты мне покажешь свой цветочек?
Конечно покажет. Вприпрыжку побежит. Как же, брат заинтересовался её прелестью.
Мелкий утопотал в комнату и вернулся уже в полной готовности к подвигам — вооружился штанами, майкой и двумя пистолетами. И мы пошли.
В маленьком внутреннем дворе не было ничего интересного, и мы сразу вышли в огород, по которому дети взяли разгон как на гоночной трассе.
— Стой! — притормозил я их, заметив туалет. Сооружение не внушало особой симпатии, но другого по ходу нет. Так что мне сперва сюда, а уж потом во все остальные места.
Прямо скажем, я на своём веку и пострашнее видел, но шатучая конструкция и шибающее в нос амбре сподвигли меня призадуматься, нельзя ли что-то с этим сделать. Всё равно какое-то время мне предстоит здесь прожить. Ладно, сделал зарубку в мозгу. Подумаю.
— Фу, правда? — встретила меня добрая сестрица на выходе.
— Фу — не то слово. Ты тоже сюда ходишь?
— Не всегда, только маме не говори.
— Не буду. Идём дальше.
Дальше была баня, которая по древности могла соперничать с туалетом. Внутри было тоже не айс. Пол у самого полка подо мной откровенно шатался. Скоро провалится. Ещё одна забота — в баню мне тоже придётся ходить сюда.
Потом пошли грядки и парники, и нам досталось по огурцу, сорванному рукой Тани. Так, хрустя экологически чистым овощем, мы дошли до забора, в котором не хватало двух досок. За забором территория была совсем дикая. Заросшая тропка вела вглубь, и явно знавала лучшие времена.
— Смотри, правда красивый? — позвала меня ускакавшая вперёд сестра. — Больше ни у кого такого нет.
— Да, неплохой, — согласился я, рассматривая красную лилию.
— Сейчас я этой крапиве! — возмущённо заорал Мишка, неосторожно сошедший с тропы.
Схватив палку, пацан начал лупить ей заросли, приговаривая: «Вот тебе! Вот так! Вот!»
— Смотри, сестру не пришиби, — заметил я ему и решил сходить до домика.
Дети заняты, а меня прямо каким-то шестым чувством тянуло посмотреть на Федькино хозяйство. Богато живёт, ничего не скажешь. Всё в каких-то ухабах. Картошка, всё-таки посаженная, заросла сорняками и явно не окучивалась, тогда как на «нашем» огороде ряды были стройными, прополотыми и обтяпанными. Один уголок выглядел чуть более ухоженным, видимо, мои приходили, но времени на всё не хватило. Тут и трава была выдрана, и рядки подгребли.
Халупа по вместимости напоминала скорее стайку, и была заперта на ржавый висячий замок. Тупанул с ключом. Позаглядывав в единственное крохотное окошко, ничего внутри не разглядел, потому что оно было затянуто изнутри плёнкой. Походу, бывшая баня. А дом где? От дома остались только рожки да ножки, точнее, фундамент и остов печи. Сгорел, причём давно, лет пять назад.
— Саша, ты тут? Мы домой пошли, воды можно возьмём?
— Что? Какой воды?
— Из бочки, купаться.
— А как в дом попасть, ключ где-то у нас лежит?
— У мамы. Хочешь, принесу?
— Тащи.
— Так мы воды возьмём?
— Принесёшь ключ и берите.
Чего спрашивают? Бочку с водой вроде не одну видел, а в жару чего ещё детям делать?
— Ура! Миша, сейчас купаться будем. Саша разрешил воду взять! — заорала Танька, и я заподозрил, что всё-таки дал маху. Если бы можно было, не спрашивали бы. Сам я направился к местному дровяному сараю, около которого был сложен пиломатериал: брус, бруски, доски. Сложены как попало, без прокладок, сгниёт всё нахрен. Видимо, Федька хотел строиться, но стало недосуг. Экспроприировать в пользу племянников, что ли?
— Вот ключ. Только ты потом обратно положи, а то мама будет ругаться.
Дети ускакали по траве вприпрыжку, а я проник в Федькину берлогу.
Предсказуемо бардак, видно, собирался впопыхах, чтобы уйти до утра, боялся, что повяжут. И яма под топчаном, неаккуратно прикрытая паласом. Ага, похоже схрон был. Судя по размеру, там дофига чего лежало, включая оружие. Не по батину ли душу? Молодая кровь моя требовала немедленных действий: бежать за батей, рассказать про Федьку и высказать свои предположения. Ничего, до завтра подождёт. Батя дома, где ему ничего не угрожает. А завтра обстоятельно побеседуем. Пойду-ка я гляну на место старого дома лучше, влечёт меня к нему.
— Саша! Саша! — раздались отчаянные крики со стороны нашего участка. — Помоги!
Такой ужас звучал в Танином голосе, что я выскочил навстречу. Девчонка неслась по траве, не переставая голосить.
— Что за? Что?
— Мишка тонет!
Млять!
— Как? Где? — уже бежал я навстречу. Мои резиновые галоши свалились с ног, но я этого даже не почуял. Где тут можно тонуть, если рядом нет водоёмов? Не могли же они за пять минут добежать до речки? Что вообще происходит?
— В бочке. Он упал, а я не могу его вытащить.
Кабздец! Как можно тонуть в бочке? Что за хрень? Оказалось, можно, и ещё как! Ещё издалека я увидел голые детские ноги, торчащие из бочки вверх. Мать моя женщина! Я подскочил и рывком выдернул пацана из воды. Маленькое тело обмякло у меня в руках, синева разливалась от губ по лицу. Млять, ять, мать! Дыши, пацан! Дыши!