Страница 23 из 74
Моя молодая ипостась была в восторге от полёта, пацан поди и не летал раньше, особенно на вертолётах. Ну тут мы с ним равны, на самолётах мне разных приходилось, а вертолёт впервые к моим услугам. Не дешёвое это нынче удовольствие. Поэтому я выворачивал шею, смотрел в иллюминатор, за которым расстилались горы, покрытые бескрайней тайгой. Местами среди зелёного ковра встречались серые проплешины — следы золотодобычи.
Так же удалось рассмотреть пилотскую кабину, дверь в которую как распахнулась вскоре после взлёта, так никто не стал закрывать. Было видно обоих пилотов в наушниках, штурвал, рычажки на пульте. Периодически просыпалась рация. Один хрен ничего не слышно, но докладывали не только по делу, а даже смеялись о чём-то.
Весь путь занял меньше часа, на самом деле полчаса, не больше. За очередной горной грядой показалась крупная река, изгрызенная дражными ковшами и заваленная свежими отвалами. На крутой излучине противоположного берега раскинулся посёлок Перевоз. Жаль, что я его не видел с воздуха, когда мы проезжали на кратер, но по внутреннему ощущению в размерах он не сильно изменился. Среди соснового бора за посёлком раскинулось огороженное деревянным забором лётное поле с гравийной взлётно-посадочной полосой, слишком короткой для серьёзной авиации. Три кукурузника, стоящие в рядок с краю, подтверждали мою гипотезу — ничего крупнее здесь не летает. Здание аэропорта, если это было оно — крохотный деревянный домик, притулилось у въезда на территорию.
Приземление ознаменовалось опять разгрузочными работами, а мы вышли в боковую дверь. Батя открыл глаза ровно в тот момент, когда двигатель был заглушен, и я уже приготовился его будить.
— Вот и дома, — потянулся он. — Идём, боец.
Никто нас не встречал с цветами и оркестром, поэтому пошли пешком. Я жадно всматривался, пытаясь уловить сходство или различие с тем посёлком, где был в будущем неделю назад. Смешно, да. Назад в будущее.
Бельчик покрутился вокруг нас, вступил в дискуссию с местными псами и наконец был отправлен хозяином:
— Бельчик, домой!
Второй раз повторять не пришлось, уже через минуту его и след простыл. Счастливый, домой вернулся.
Выйдя с лётного поля, мы оказались на пыльной дороге среди сосен, навстречу спешил плотный лысый мужик в сером костюме и шляпе и с чемоданом.
— Здрасьте, товарищ участковый. Вы с вертолёта? — окликнул он нас, ещё не поравнявшись с нами.
— Да.
— Из Бодайбо?
— Нет, с Па́тома.
— А на Бодайбо полетит?
— Не знаю.
— Сказали, что полетит.
— Кто сказал?
— Ну… слух ходит.
— Ясно, телефонистка.
— Так полетит-нет?
— Мы не спрашивали, нам не надо.
— Ох, только не улетел бы без меня. На участке заправлялись?
— Нет, сразу обратно.
— Тогда здесь заправлять будут, успею.
Мужик вытер потный лоб платком и ускорился, напоминая колобка.
— Так, Саша, давай условимся. Сейчас расходимся по домам, а поговорим завтра. Я устал и соскучился по семье, и тебя заждались.
— Я может тоже соскучился — по твоей семье.
— Прекрати. Раз уж ты, как говоришь, взрослый и разумный человек, так и думай головой. Если бы тебя никто здесь не знал, я бы мог пригласить тебя к себе. Но тебя многие знают, меня тоже знают, посёлок не такой большой. Появятся вопросы, поползут слухи. А мы пока не выработали никакого плана действий, не хотелось бы спугнуть подозреваемых, которым участковый Шарипов как кость в горле. Конспирация — знаешь такое слово?
— Понял, заткнулся. Покажи хоть, где я тут живу. И хоть немножко обскажи, что где в посёлке расположено. Я, конечно, тут был недавно, но сам понимаешь, полвека — не чих собачий. Я пока вообще ничего не узнаю, наверное мы в эти места не заезжали.
— Что, и аэропорт не узнал? Наверное он теперь разросся, принимает большую авиацию.
Вот и пошли неудобные вопросы, на которые стыдно отвечать. Не представляю, как можно объяснить, почему в посёлке аэропорта давно нет? А развал Союза и всё то, что было после?
— Бать, давай о будущем потом, а?
— Почему?
— Ну ты же сам не хочешь серьёзных разговоров сейчас. А это очень серьёзный разговор.
— Настолько, что ты не можешь двумя словами описать посёлок в будущем? Или просто не успел придумать?
— Считай, не успел. О, эти ворота я видел!
Здоровенные, железные воротины, под которыми любая техника проедет. И лозунг наверху: «Пятилетку — в четыре года!»
В будущем были они ржавыми и покосившимися, явно сто лет не выполнявшими свою функцию. А из лозунгов — только слово из трёх букв. И это слово не «мир».
— Это въезд в ГРП, территория геологов. А дальше Комсомольская улица, где я живу. Ты наш-то дом помнишь?
— Смутно. Общее расположение комнат, палисадник перед домом. Пожалуй, если увижу, узнаю. А я где живу?
— А ты дальше — на Советской.
Выйдя на Комсомольскую, я наконец опознал общие очертания поселкового центра. Но насколько всё здесь иначе. Народу на улицах не в пример больше, детвора стайками, на великах и пешком. И дома не сплошь развалюхи, а вполне себе справные на два или четыре хозяина. Несколько строек. Техника разная — от мотоциклов до тракторов. Где-то работает бензопила, что-то тяжёлое волокут, судя по звукам, тюкают топоры со стройки, и вдали внушительное — бам, бам! — сваю забивают, наверное.
— Ну, дальше тебя конвоировать или сам дойдёшь? — нетерпеливо поглядывая вдоль улицы, спросил батя. Очень ему хотелось поскорее к своим.
— Конвоируй, — вздохнул я.
Сколько мне ещё доказывать, что я не верблюд и не прикидываюсь?
— Ладно, пошли тогда до отделения дойдём, как раз рядом твой дом. И пожалуйста, с матерью помягче. Она ни в чём не виновата.
— Дай мне свой телефон, чтобы позвонить, если что.
— Это ты лихо хватанул. Нет у меня телефона, обещают только, и то неизвестно когда номер дадут, в участок-то еле выпросил. Да и у тебя вряд ли он есть.
— Это жаль. Иногда очень удобно. Вот чего у нас как грязи — это телефонов.
— Да ну?
— Ага. Даже в садик уже с телефонами ходят. А уж в школе спасения от них нет, учителя стонут. Достижение, блин, цивилизации.
— В садик?
— Ну может не у каждого ребёнка, но у половины точно.
— А шнуры?
— Нет у них шнуров. Они сейчас компактные, вот такие, — показал я размер мобилы. — Вроде рации, на любом расстоянии говорить можно и с любой точкой мира. И знаешь, что прискорбно? Каждый телефон — маленький компьютер. Про компьютеры же вы знаете, да? Этого добра тоже полно. Так вот, у каждого в кармане — такой аппарат, а в нём — доступ к любым знаниям мира. Но смотрят все котов и смешные картинки.
Отец взглянул на меня ошалевшим взглядом и пробормотал:
— Это надо обмозговать.
— Ты не воображай, это практически единственное наше серьёзное достижение. С остальным всё не так радужно. О, пожарка! — уверенно ткнул я в большие зелёные ворота с красными звёздами на створках. — Мы сюда приезжали договариваться о проводнике, но никто не захотел с нами. Может, они знали что-то про этот кратер?
После пожарки местность опять круто отличалась. В наши дни дальше раскинулся большой пустырь, где-то на нём не первой свежести детская площадка и хоккейная коробка. Тут до угла тянулся лёгкий забор из штакетника и большое деревянное здание с молодыми тополями перед ним.
— Магазин «Радуга», — тоном гида-переводчика сообщил батя. — А там хлебный. После «Радуги» — столовая, а чуть дальше и твой дом.
Но я смотрел на гору напротив. Колоритная гора, само собой никуда не делась в наше время. Как была лысой и почти отвесно поднимающейся от воды, так и осталась. В этой реальности гора была украшена большими белыми буквами — «Мир, труд, май!» Интересно, как они это сделали?