Страница 3 из 16
«Или выблевывать легкие из-за горчичного газа, он же иприт, или хлора», — подумал он, поморщившись.
Невольно подумалось, что на самом деле вся эта СВО началась не только и не столько для защиты жителей Донбасса от фашиков (восемь лет утирались, позволяя фашикам глумиться над людьми и ничего, а тут вдруг подорвались и как давай защищать), сколько из-за пиндосовских биологических лабораторий. Видимо разведка получила данные, что там приготовили что-то совсем забористое и готовы выпустить как-бЭ случайно из-за типО аварии, как это сделали с коронованным вирусом в Китае, где все произошло дескать по халатности сотрудников. Тем более что делали так в Окраине уже не раз. Сколько вспышек атипично протекающих, казалось бы, хорошо знакомых болезней произошло у соседей, что очень плохо поддавались лечению?..
Но тогда следовало бы и в других странах лаборатории разгромить, в Казахстане, Грузии, Армении, Азербайджане, Таджикистане и Узбекистане.
«Или там пока для нас не так все страшно в плане биогенной опасности из-за отсутствия в тех странах достаточного количества подходящего биологического материала для натурных испытаний? Ведь русских оттуда большей частью в девяностые выгнали ногой под жопу, а те, что остались полной картины не дадут, да и слишком подозрительно окажется если заболеют лишь русские, а автохтоны — нет…» — подумалось ему.
Встряхнув головой, прогоняя сейчас неактуальные мысли, Климов пытался понять, что ему делать в данный момент.
«Попробовать свалить с этой войны? — подумал он. — А как?»
Выпрыгнуть с борта, даже ночью не вариант. Заметят и выловят. Да и нет смысла рвать когти в данном регионе. Слишком уж тут… не здорово во всех смыслах этого слова. Подцепить лихорадку или еще какую дрянь раз плюнуть, а лечат тут прямо скажем посредственно. Да и средств нет, чтобы тут же убраться куда подальше в более цивилизованные места. Это в будущем здесь рай для отдыхающих, а сейчас та еще жопа мира с кучей всяких бандитских шаек.
«Во Франции? — обозначил он в мыслях следующую возможность побега. — Уже реальнее…»
Там, особенно в Париже офицеры окажутся по большей части предоставлены самим себе, ну как же, типа честь, долг и все такое прочее, дескать лучше сдохнуть, но не посрамить чего-то там. Антон хоть и имел дворянские корни, но для него это осталось пустым звуком, не проникся. Хотя видел и таких, что узнав о соей дворянскости начинали изображать из себя не весть что, выглядело глупо и противно.
«Останется только раздобыть достаточно бабла и можно делать ноги в ту же Америку, будь она неладна. Пистолет есть, грабанем банк и вауля! Я свободен, словно птица в небесах!..» — повеселев от найденного выхода и в общем-то принятого решения, спел мысленно строчку из песни Кипелова Климов.
Личное оружие у офицеров имелось, это солдатам его предстояло получить во Франции. У реципиента так и вовсе два ствола в чемодане заныкано. Один табельный револьвер — «наган» 1895 года, а второй «маузер» С-96 — трофей, так что можно с двух рук палить!
Мысль пойти на преступление — ограбление, не вызывала у него ни малейшего внутреннего отторжения. Лягушатники (и не только они) по факту грабили Российскую империю, через продажных чинуш продвигая свои проекты по завышенным и невыгодным ценам, так что это будет где-то даже справедливо если часть награбленных средств вернется в руки одного из ее подданных.
«А в США найду чем заняться, тем более что общие вехи развития мне более-менее известны, так что не пропаду», — подумал он.
2
— Господин штабс-капитан…
Кто-то тронул Антона за плечо.
— А? Что?! — развернулся он и увидел перед собой поручика Василия Бодько.
Тут он осознал, что его окликали несколько раз новым именем, да он не отреагировал.
«Надо забыть свое старое и перестраиваться на новое, — подумал он. — Теперь я не Антон, а Михаил».
— Прошу прощения… — смутившись, произнес поручик.
Но его можно понять, совсем молодой парнишка, и двадцати нет и еще не принимавший участия в боевых действиях.
— Говорите, господин поручик.
— А что за песню вы напели?
«А я ептыть вслух это пел?! — мгновенно покрылся холодным потом Михаил, потому как если песню спел вслух, то и остальные свои мысли мог озвучить, а это уже даже не залет, а… перелет. — Надо себя лучше контролировать».
Быстро осмотревшись по сторонам, Михаил… теперь уже именно Михаил Климов увидел, что на него смотрят с любопытством и ожиданием, а значит ничего такого крамольного он все же не ляпнул забывшись.
Гитара тоже кстати играть перестала.
— Не могли бы вы спеть эту песню нам, господин штабс-капитан? Мы ее не слышали…
— Э-э…
Собравшиеся офицеры одобрительно загудели, дескать спой птичка, спой красава.
— Да, Михаил Антонович, спойте, — поддержал офицеров, подошедший полковник Нечволодов, командир первого особого пехотного полка. — А то скука просто невыносимая, а у вас оказывается есть никому неизвестная песня… и возможно даже не одна. Не хорошо так с обществом поступать, оставляя нас в неведении касательно своих поэтических талантов!
— Но я…
Михаил хотел сказать, что песня не его и он не помнит весь текст, только отрывки. С запоминанием текстов стихов и песен у него действительно имелись некоторые трудности. Но сейчас вдруг понял, что помнит эту песню от начала и до конца, даже более того, и многие другие тоже, что оставили в его душе определенный отпечаток сильно понравившись в свое время, так что он слушал их много-много раз.
«Это мне такой бонус с абсолютной памятью небеса прописали?» — с восторгом подумалось ему, ибо бонус был бы очень в тему.
Впрочем, губу с огорчением пришлось закатывать обратно. Память оказалась далеко не абсолютной. Попытка сходу вспомнить текст песни Кати Лель «Муси-пуси» с треском провалилась.
«Но может это потому, что я ее ни разу не дослушал до конца?» — подумал он с надеждой.
Но как показала еще одна попытка вспомнить песню той же исполнительницы «Джага-джага», что он имел несчастье дослушать до конца, все равно не смог.
Ему протянули гитару.
— Хорошо…
Михаил, взяв гитару и присев на кнехт, перебрал струны, подтянул немного парочку и, не испытывая ни малейших неудобств от публичного выступления, запел, подражая автору песни, не опасаясь дать петуха, ибо из памяти реципиента знал, что голос у тела хороший.
Надо мною тишина, небо полное дождя,
Дождь проходит сквозь меня,
Но боли больше нет.
Под холодный шепот звезд
Мы сожгли последний мост
И все в бездну сорвалось
Свободным стану я, от зла и от добра,
Моя душа была на лезвии ножа…
Когда закончил, на судне стояла практически мертвая тишина, если не считать каких-то технических звуков. Потом слушатели взорвались криками горячего одобрения. Аплодировали.
— Ваша песня, Михаил Антонович? — спросил полковник Нечволодов.
— Моя, Михаил Дмитриевич, — присвоил себе авторство Михаил.
Потому как свалить на кого-то другого авторство не получится. Ну и чего греха таить, подумал, что, а вдруг за счет этого сможет что-то для себя выгадать, скажем благожелательное отношение полковника, а значит сможет с большей вероятностью дать увольнительную в город погулять, если вдруг с этим окажется все же строго, чем можно воспользоваться для побега. Правда для закрепления положительного отношения придется еще несколько концертов устроить и лучше если на них будет присутствовать еще и сам генерал-майор Лохвицкий — командир Первой особой пехотной бригады.