Горе побежденным

Глава 53

— Ваше высокоблагородие, японские корабли идут по правому борту, в десяти кабельтовых от нас, — негромко доложил сигнальщик, с погончиками старшего квартирмейстера на плечах. Этот видавший виды сверхсрочник, был самым «глазастым», и ночью видел чуть хуже, чем днем, потому в команде получил прозвище «тимофеич», ведь всем известно, что в темноте коты видят почти также, как при свете дня.

— Какие корабли?! О чем ты?!

Нервы у Леонида Федоровича натянулись струною — и так полчаса тому назад еле удрали от привязавшихся японских миноносцев, что попытались их атаковать, выпустив несколько торпед. Стрелять по врагу крейсера не стали. Просто набрали ход и стремительно удалились, применив маневр, который вечером помог броненосцам 2-го отряда не попасть под самодвижущие мины. Действительно, бурун за кормой сбивал торпеды с курса, и пройдя небольшое расстояние, начиненные взрывчаткой длинные «рыбки» тонули, истратив запас воздуха.

— Миноносцы или «дестройеры?

Командир «Олега» капитан 1-го ранга Добротворский сразу же спросил о «наболевшем» — получить торпеду в борт очень не хотелось, это означало гибель вверенного ему корабля.

— Головным идет «Ивате», с тремя высокими трубами, третьим «Якумо» — у него дымовые трубы пониже будут. Посередине «Ниссин» будет, ваше высокоблагородие, у него трубы разнесены к оконечностям, а посередке мачта торчит. Они это, не извольте сомневаться, я их сразу признал.

Простыми словами сигнальщика каперанг был ошарашен словно ведром кипятка, все мысли исчезли, кроме одной — встреча с тремя броненосными крейсерами на столь короткой дистанции, не сулила его «Олегу» ничего хорошего, случись она днем. Но сейчас-то стояла ночь, и они первыми обнаружили противника, а не японцы их.

— Четвертого мателота не могу разобрать, ваше высокоблагородие, одна труба на нем. «Симы» потоплены, а таких, значится, осталось только трое — «Нанива» с «Такачихо» и «Чийода».

Добротворский в который раз мысленно подивился глазастому сигнальщику с феноменальной памятью к тому же, и принялся сам всматриваться в ночную темноту, в которой ничего нельзя было рассмотреть толком, хотя время еще к полуночи не подошло.

— Боком чуть станьте, ваше высокоблагородие, и от волн смотрите — они чуть блестят — и прямую дорожку как бы ведите, глаз с нее не спуская. И крохотные огоньки видны будут — японцы ведь кильватером идут, и рулевые на них смотрят, чтобы в корму форштевнем не врезаться.

Леонид Федорович последовал примеру сигнальщика, мысленно прочертил черту, и стал по ней как бы перебирать глазами, словно делая короткие шаги. И обомлел, разглядев крохотные светлые пятнышки, которые бы просто не заметил. А потом, всмотревшись в них, был не в силах поверить собственным глазам — он увидел черные контуры больших кораблей, что медленно плыли по темной глади моря.

— «Георгия» заслужил, молодец!

И похлопал ладонью по плечу, выказывая расположение. А сам напряженно размышлял, что ему делать в такой ситуации. Леонид Федорович прекрасно понимал, что придется исполнять как царскую присягу, так и отданный контр-адмиралом Фелькерзамом приказ. А там все предельно четко сказано — атаковать неприятеля, где бы его не встретили. Крейсерам действовать артиллерией, а миноносцам «Бодрому» и «Безупречному» попытаться торпедировать противника с самой короткой дистанции.

Иного выхода не оставалось — так уж вышло, что к царю Леонид Федорович относился без почтения, и в юности даже примыкал к «Народной воле» вместе с командирами «Бородино» Серебренниковым и «Орла» Юнгом. Отсидел в крепости за свои прегрешения, был прощен, но начальством считался либералом, что, понятное дело, сильно мешало карьере. Так что, последовательно пройдя службу старшим офицером на всех старых броненосцах 2-го отряда, лишь четыре года тому назад получил под командование канонерскую лодку «Гиляк».

С ней и отличился во время подавления боксерского восстания, когда принял начальствование над союзным отрядом канонерских лодок, отправленных для обстрела китайского форта Таку, после взятия которого был поставлен его комендантом. Но кроме медали за «китайский поход» никаких орденов не получил, хотя подчиненных наградили щедро — уж больно въедливый был Добротворский, и любил покритиковать собственное начальство, относясь к нему без должного почтения.

Контр-адмирала Энквиста, с которым проделал поход от Мадагаскара до Цусимы, Добротворский презирал — Николаевский градоначальник был таким же как все адмиралы, не хуже, и не лучше. Зато Фелькерзам за последние дни изрядно удивил, особенно в бою — таких энергичных и решительных действий от него Леонид Федорович не ожидал. А потому сейчас мысленно принял решение рискнуть, и атаковать неприятеля, благо японцы не подозревают, что рядом с ними идет русский отряд…

Два слепящих луча прожектора неожиданно появились во тьме, и один уставился на идущий головным броненосный крейсер — им действительно оказался «Ивате», следующий под адмиральским флагом. И тут же «заговорили» 152 мм орудия «Олега» — четыре в башнях, пара в казематах, и еще два на верхней палубе, за броневыми щитами. А с ними и полдесятка 75 мм пушек, обрушивших град бронебойных снарядов. Скорострельность была прямо-таки бешенная, ведь впервые рядом с пушками сложили готовые выстрелы, по два десятка на каждый шестидюймовый ствол.

Второй прожектор осветил следующего за «Ивате» крейсер — тот оказался итальянской постройки, с разнесенными трубами. Выглядел «Ниссин» скверно — у носовой башни отсутствовали орудийные стволы, а кормовую явно заклинило на противоположный борт. Луч прожектора мелько прошелся и по третьему крейсеру — «Якумо» пострадал в бою, половина казематов была разбита, а с одного вообще исчезли стальные плиты.

И слепящий японских сигнальщиков луч снова вернулся на «Ниссин», в который из темноты тут же полетели снаряды. Это уже «Аврора» вступила в бой, Егорьев не подвел — комендоры русских крейсеров находились при орудиях, причем снаряды заранее были поданы в кранцы, ведь чем быстрее выстрелишь, тем больше шансов опередить миноносец, который может пустить в борт торпеду.

Японцы явно не ожидали столь дерзкого нападения — первую минуты главный и средний калибр вообще не стрелял, отвечали лишь противоминные пушки, и то неточно. Комендоры «Олега» и «Авроры» стреляли как заведенные, безостановочно — подбадривать матросов, что скинули бушлаты и остались в одних тельняшках не приходилось. Все прекрасно понимали, что есть всего пара минут, потом надо гасить прожектора и удирать как можно быстрее от грозного противника, способного просто растерзать плохо бронированные русские крейсера.

Добротвотворский прекрасно понимал ситуацию, «Олег» отключил прожектора и бросился в бегство, видя, что «Ивате» зажег свои прожектора и стал прибавлять ход. «Аврора» уже отвернула в темноту и пропала из видимости. А миноносцы, наверное, пошли в атаку, если не струсили их командиры — промелькнула мысль и тут же пропала.

Командиры «Бодрого» и «Безупречного» не струсили — раздался громкий взрыв, и огромный султан воды взметнулся вверх у борта «Якумо». И следом прогремел взрыв еще одной торпеды, куда она попала Добротворский не разглядел с мостика — ослепил луч прожектора. И тут же у борта «Олега» встали всплески — «Ивате» стал стрелять в беглеца, и что самое плохое, двинулся за ним в погоню…

Крейсер "Олег" в Цусимском бою 14 мая 1905 года

Крейсер "Аврора" в Цусимском бою 14 мая 1905 года