Страница 18 из 20
– Ну, в общем да. И то же самое моему другу.
– Значит, в полку коллекционеров прибыло? Как к вам можно обращаться?
Я назвал себя, она тоже представилась. Мы подошли к прилавку, и Маргарита Львовна бросила продавцу короткую фразу:
– Леночка, покажи.
Девушка нырнула под прилавок и достала поднос с пятью курами. Они резко отличались от своих собратьев. Имели поджарую фигуру, на них виднелись остатки обожжённых перьев, да и цвет у них был другой.
– Великолепные экземпляры, – прокомментировала Маргарита Львовна. – Выкормлены только отборным зерном…
– Маргарита! – с чувством сказал олигарх.
– Ну хорошо, хорошо, не отборным, просто зерном. Но в наше время и это уже немало.
– Ладно. Верю тебе… Заверни нам по паре штук.
Отдавая мне кур, Маргарита Львовна посмотрела на меня внимательно и сказала:
– Прежде чем их есть, подумайте о последствиях. Потом вы уже никогда не сможете вернуться вот к этим.
И она махнула рукой в сторону прилавков с изобилием кур.
Когда мы попрощались и отошли, я спросил у олигарха:
– А почему она нас называет коллекционерами, и почему эти куры лежат под прилавком, а не продаются открыто?
– Коллекционеры – это её шутливый термин, говорящий о том, что за такую цену могут покупать только ценители прекрасного. Кстати, по этой же причине такие куры лежат под прилавком. Очень утомительно каждому объяснять, почему эти «худые» куры стоят в три-пять раз дороже упитанных. В конце концов их всё равно покупают только коллекционеры.
– Понял. А теперь куда?
– В мясные ряды.
– Да, мясо всему голова, – глубокомысленно сказал я.
– Нет, мясо я сегодня покупать не буду. У меня другая цель. Я хочу найти печень трёхмесячного молочного телёнка.
Мы пошли вдоль рядов, олигарх внимательно всматривался в мясо. Наконец он остановился и спросил у продавца:
– Сколько месяцев телёнку?
– Три месяца.
– Отлично, а печень есть?
– Есть, но вы знаете, сколько она стоит?
– Догадываюсь, давай показывай.
Продавец вытащил из-под прилавка (опять из-под прилавка!) почти белоснежную печень. Она была чуть розовой и дышала свежестью.
– Сколько у тебя тут?
– Килограмма полтора, но я обещал постоянному клиенту…
– Не нуди… Беру всё.
Продавец назвал цену. У олигарха, естественно, не дрогнул ни один мускул.
– Паша, заплати, – бросил он телохранителю, и мы пошли дальше.
– Да, – мечтательно сказал я. – Тут с вами нельзя не согласиться. Если такую печень обвалять в муке и пожарить с луком, будет объедение.
Олигарх остановился и с ужасом посмотрел на меня.
– Владимир, вы росли в бедной семье в голодные годы? Пожарить печень трёхмесячного телёнка?! Да как вам в голову могла прийти такая мысль?!
– Но что же вы собираетесь с ней делать? – спросил я в некотором замешательстве.
– Из неё надо готовить паштет. Немного специй, немного сливок, немного коньяка, немного трюфельного масла, а сам чёрный трюфель натереть на мелкой тёрке… совсем чуть-чуть. Дать настояться в течение двух-трёх часов. И перед вами кулинарный шедевр. Вкус этого паштета будет с вами жить месяцами.
– Понял свою ошибку. А вот смотрите, какое замечательное мясо: светлое и недорогое.
Олигарх посмотрел на Пашу, тот пожал плечами, всем своим видом показывая шефу своё недовольство. Мол, тащите к себе в друзья кого ни попадя, а потом от этого же и страдаете. Мол, говорил я вам: сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит.
– Владимир, мне кажется, что вы со мной просто теряете время. Зачем вам всё это? Вы и в «Макдональдсе» отлично перекусите. Человек, который засматривается на свинину и хочет поджарить печень телёнка…
– Не может считаться гурманом, – продолжил я. – Простите, я ведь делаю первые шаги. Вы тоже в сувенирке мало что понимаете. Я же не хватался за голову, когда вы меня спросили, где лучше делать нанесение на ручке Montblanc.
– Ладно, погорячился. Просто вы обратили внимание на свинину, которая полна холестерина. Да и вкус у неё не изысканный, а прямолинейный. В мишленовских ресторанах её вообще не используют.
– Проехали, – сказал я. – А теперь мы куда?
– В молочный отдел.
– Да, творожок и сметана – это хорошо.
– Вот именно это мы там с вами покупать и не будем.
– Почему? Не любите творог?
– Люблю, конечно. Только мы не знаем, кто и как его делал. Насколько производитель чистоплотен, насколько аккуратно содержал коров. Между вашим ртом и его руками нет никакого контроля. Творог и сметану лучше всего покупать в магазине, и здесь нет равных…
– «Глобус Гурме», – попытался угадать я, назвав самый дорогой магазин. Уж очень мне хотелось реабилитироваться перед олигархом.
– Ни в коем случае. «Глобус Гурме» для людей, которые только что заработали свой первый миллион долларов. Он якобы элитарный, но и пустой. Маленькая проходимость и, как следствие, часто несвежие продукты. Творог и сметану надо покупать в «Ашане». Там они всегда очень свежие. А это главнейший показатель для молочных продуктов. Творог и сметану делают везде практически по одной технологии, а якобы дорогие элитные бренды творога и сметаны – это чисто маркетинговые усилия производителей.
– Спасибо за науку. Так что же тогда мы будем делать в молочных рядах?
– Я вас сейчас познакомлю с одной армянской семьёй. Они обосновались здесь лет сорок назад. Левон возглавляет офис продаж и живёт с семьёй в Москве. Армен живёт в городе Аштарак и руководит производством армянских сыров. Они не тратят деньги на маркетинг и продвижение, но от клиентов у них отбоя нет. Армен отправляет сыры даже в США. Культура производства и чистота у него на высочайшем уровне. Паша летал, проверял.
При этих словах Паша утвердительно кивнул.
– Так вот, – продолжил олигарх. – Сыр лори с молодым белым вином – это что-то невероятное. А настоящий армянский чанах, а сыр эребуни, а козий сыр ехегнадзор в глиняных горшочках… Да, всего не перечислишь. Все эти сыры давно уже стали мировыми брендами. При этом Армен неохотно расширяет производство. Говорит, что для него главное – качество. Эти сыры можно найти в Москве только у его брата Левона на Ленинградском рынке либо в одном клубе армянской диаспоры.
Увидев меня рядом с олигархом, Левон заулыбался, быстро и сбивчиво заговорил на армянском. Услышав, что я армянского языка не знаю, огорчился, но сказал:
– Ты всё равно приходи: будет свободный сыр – продам. Заказ сыра у нас по понедельникам и четвергам в первой половине дня.
– А сегодня свободный сыр есть? – робко поинтересовался я.
– Сегодня нет. Разве что твой друг меньше купит. Вот возьми лучше настоящий армянский лаваш, тонкий, как бумага.
У Паши зазвонил телефон. Он минуту послушал, потом наклонился к олигарху и тихо сказал:
– Просили передать, что он уже выехал…
– Понял, – сказал олигарх и повернулся ко мне. – Спасибо, Владимир, за компанию. Но бизнес зовёт. Как-нибудь ещё сходим за покупками.
И они с Пашей растаяли, как будто это был большой гастрономический сон.
Французский анекдот
Занесла меня тут жизнь в Париж, правда, на один день. А водитель, который нас вёз из аэропорта, оказался одним из «жёлтых жилетов».
– А против чего вы выступаете?
– Ну как, зарплаты маленькие, налоги высокие.
– А год назад было по-другому?
– Так же. Но мы и год назад выступали. Просто сейчас кому-то в голову пришла идея надеть жёлтые жилеты, и это объединило нацию… Сплотило, я бы сказал.
– Но ведь вы разбивали витрины, жгли автомобили…
– Традиция. У нас даже существует статистика, сколько в год во время протестных выступлений было сожжено автомобилей.
– А зачем «жёлтые жилеты» перекрывают дороги?
– Это только те, кто хочет засветиться на телевидении. Их больше всех показывают.
– А когда собираетесь, идёте по улицам, вы ставите перед собой какую-то цель?