Страница 45 из 56
Проводив её взглядом, я повернулся к старушке и улыбнулся:
— Ну, в общем и целом Мария права — я хочу купить алкоголь. Не обязательно коньяк. Главное — чтобы качественный и дорогой. Мы с учениками приехали на Изумрудное Озеро хорошо отдохнуть, но оказалось, что здесь есть… небольшие проблемки, — я развёл руками. — Мне посоветовали обратиться к господину Краспонча.
— У моего папы есть всё-всё на свете, — заверила девочка, встряхнула золотистыми локонами и потянула старушку за юбку. — Пойдёмте, бабуля покажет, где находится кабинет папы. Правда же, бабуля?
Старушка слегка заторможенно кивнула, на секунду замялась, посмотрев на девочку, словно размышляла — послушать ребёнка или нет. Но в конце концов она отступила в глубь тёмного коридора и поманила меня за собой. Девочка моментально отпустила старушку и вцепилась в мою штанину. Я даже немного растерялся — с одной стороны, эта девчонка вызывала иррациональное отторжение и хотелось её стряхнуть с себя, как вредную собачонку. Но с другой стороны, это было бы крайне невежливо. Да за такое отношение к своей дочери Горн меня выпрет и будет прав.
Так что я просто уточнил:
— А папа тебя не предупреждал, что с незнакомыми дядями нельзя разговаривать? Они могут оказаться злыми и опасными убийцами.
— Их проблемы, — пожала узкими плечиками девочка, и я не нашёлся, что ответить.
Оставшийся путь до кабинета Горна мы прошли в молчании. Старушка попросила подождать меня в коридоре, зашла внутрь, перекинулась парой слов со своим господином и вышла, жестом пригласила войти. Я шагнул вперёд, и старушка попыталась отцепить девчонку от моих штанов, но та держалась намертво, да ещё и зыркнула на неё так, что даже меня пробрало.
— Бабуля, рано-о-о-о-о спа-а-а-ать, — проныла девочка плаксивым голоском. Из голубых глаз полились слёзы, а под носом заблестело от соплей, которые она тут же вытерла рукавом платья. — Ну пожалуйста, можно я посижу у папы в кабинете? Пожа-а-а-а-алуйста-а-а!
Старушка потопталась, снова заглянула в кабинет, но в этот раз засунула туда только голову, в щель между дверью и дверным косяком. Изнутри раздалось басовитое мычание, и старушка вынырнула обратно, кивнула и разрешила:
— Можно.
В кабинете было светло и уютно. Совсем не походило на дом с привидениями: мебель из тёмного дерева, красивые гобелены, живые растения в горшках, на огромном столе беспорядочно раскиданы документы. Горн оказался очень высоким и тучным мужчиной. Ему было, наверное, не больше тридцати пяти лет, но впечатление он создавал глубокого старика: осунувшееся усталое лицо, оплывшее отёчное тело и безразличный мёртвый взгляд. На безумного маньяка не тянет. Скорее — на обычного, очень уставшего человека. Если честно, я засомневался в словах Марии. Возможно, местные сплетницы сделали из Горна зловещего злодея просто потому, что он был не особо хорошим человеком. Сделать они ему ничего не могли — только языком трепать и поклёп возводить.
— Папа, папа, этот дядя пришёл за огненной водой! — воскликнула девочка.
Горн как-то странно дёрнулся, услышав её голос. Его губы начали растягиваться в улыбку, в глазах засветилась радость, но тут же он покачал головой, словно стряхивая с себя хорошее настроение. Через секунду на меня вновь смотрел мрачный и невероятно утомившийся человек.
— Огненная вода? — протянул он, взял карандаш и постучал им по столу. — Завтра приедет новая поставка из столицы. Вас устроит? Или вам необходим алкоголь на сегодняшнее застолье?
— Потерпит, — я хмыкнул и с намёком ему подмигнул. — На хорошем отдыхе застолье каждый день, если вы понимаете, о чём я.
— Понимаю, понимаю, — безразлично пробормотал Горн. — Тогда мы…
— Папа, папа! — перебила его девочка. — А можно я покажу дяде коллекцию своих игрушек? Ну пожа-а-а-алуйста! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! У меня вчера как раз новая появилась, её ещё никто-никто не видел!
— Показывай, — равнодушно отмахнулся Горн и замолк, откинувшись на спинку кресла. Девочка, наконец, отпустила мои штаны, развернулась на пятках и выбежала в коридор. Очень скоро её шаги затихли. Горн слепо пялился на дверь и молчал. Я откашлялся, пытаясь привлечь его внимание, но он не отреагировал. Хотя… Собственно чего я ожидал? Из подслушанных разговоров можно было понять, что “странные” люди в определённом смысле теряли человечность. Их поведение переставало вписываться в рамки нормальности.
Девочка прибежала через пять минут, она тащила по земле большой картонный ящик. Я помог занести его в кабинет и едва подавил удивление, заглянув внутрь. Там лежал… мусор. Я вспомнил своё детство, когда мы с ребятами из палок делали ружья, а из затупленных ножей — сабли, но это… “Игрушки” девочки выглядели уродливо и отвратительно. Кажется, они должны были изображать каких-то животных или магических создание. Нет… Точно сказать было невозможно. Они просто должны были кого-то изображать. Изувеченные, искривлённые тельца, глазки-бусинки, скрюченные лапки… По коже мороз пробежал.
Я перевёл взгляд на девочку и поинтересовался:
— Это твои друзья?
— Нет, — рассмеялась она и захлопала в ладоши. — Это люди, которые были слишком красивыми! Вот мой папа — он некрасивый, поэтому и не стал игрушкой. Только посмотрите на него! Да его жирный живот скоро будет волочиться по полу! А пальцы-сардельки! А эта страшная рожа! Скажите, скажите, разве мой папа не похож на откормленного борова? Он такой жирный, он такой уродливый, он такой… такой… Такой мерзки!
Девочка засунула обе руки в коробку, схватила охапку игрушек и подкинула их к потолку:
— А эти люди были слишком красивыми! Нечестно, нечестно! — она распахнула рот и закричала, как избалованный ребёнок из какой-нибудь утрированной комедии, а потом принялась топтать игрушки и кружиться в подобии безумного танца. И вдруг резко остановилась и уставилась на меня, испепеляя ненавидящим взглядом: — Вы тоже слишком красивый. Почему вам досталась такая внешность? Почему некоторым достаётся всё, а некоторым — ничего?!
— Перестань, — неожиданно подал голос Горн и грузно поднялся из кресла, хлопнул ладонью по столу. — Ты сказала, что у тебя вчера появилась новая игрушка. Хватит! Такими темпами ты истребишь всю деревню!
— Какая разница? — расплылась в улыбке девочка. — Папочка, ты же заплатишь нужным людям денюшки? Красные монетки. Все любят красные монетки. И нужные люди снова закроют на всё глаза. А потом сами станут моими игрушками и никто-никто не будет больше угрожать нашему счастью. Папа, почему ты хмуришься? Не хмурься, папа, иначе, никогда не увидишь свою любимую доченьку!
— Ты врёшь! — взревел Горн, в три шага преодолел расстояние между собой и дочерью и схватил её за горло, вздёрнул над землёй, как марионетку. Девочка захрипела, посинела и попыталась выколоть ему глаза. — Почему ты не говоришь, где она? Сколько недель ты кормишь меня пустыми обещаниями? Сколько? И ты не выполнила ни одного! Лучшие наряды, лучшие украшения, да я даже выкупил на целую неделю этот проклятый цирк уродов! И где хоть что-то, что ты мне обещала? Где?!
— Папа, ты позоришь меня перед гостем, — сухо отчитала его девочка и переключилась на меня: — Вы мне немного нравитесь. Самую малость. Так что я дам вам выбор. Кем вы хотите быть? Гусеницей из лохмотьев или колючкой из проволоки? Ой, точно, у меня же все эскизы с собой, — она нагнулась над коробкой, покопалась в ней и вытащила с самого дна тоненькую стопку листов. Протянула мне и предложила: — Выбирайте.
— Мило, — я хмыкнул, забрал листы и откинул их к окну. — А ты меня удивил, Жаба. По закону жанра мразью должен был оказаться господин Краспонча, но ты умудрился спрятать свою мерзость за чужой отвратительной репутацией. Если бы не твоя жадность и зависть, ты бы заставил меня побегать, — я отступил, чтобы выдержать дистанцию и видеть каждое движение девочки. По её лицу пробежала рябь, появились складочки, нос почти упал на правую щёку, но тут же выпрямился и встал на место. Видимо, из-за эмоций Жаба утратил контроль.