Страница 5 из 7
Подруга всегда рационально относится к финансовым вопросам и нынешняя безудержная щедрость как никогда указывает на серьезность ее настроя.
– Просто я не могу больше здесь оставаться. Столько неприятностей, свалившихся ни с того ни с сего, меня пугают. Я буду бояться даже нос из номера показать.
В голосе Натки слышатся слезы. И эта стадия самая опасная – если она разревется, то обратного пути не будет, и тогда прощай мой отпуск мечты. Ради Монблана я готова на все. Наверное, даже будучи вся в гипсе, я все равно поползла бы к этой вершине. Особенно после того как полюбовалась нею воочию. А тут какая-то шишка!
– Я не останусь в этом проклятом месте, – упрямо повторяет Натка.
– Но если дело только в этом отеле, то можно поискать другой, а не возвращаться домой.
Однако на мое предложение подруга отрицательно трясет своими рыжими кудряшками, и мне ничего не остается, как уцепиться за последнюю соломинку.
– Мы можем переехать в эту… как ее… «Жемчужину Альп», – я уже согласна и на это, лишь бы не уезжать или не ссорится с Наткой, оставшись одной здесь. – Возможно, твоя Мадлен сможет организовать мне номер за кое-какую денежную компенсацию?
Натка все еще сомневается, беспокойство о моем здоровье не позволяет ей вот так просто согласиться. Но я вижу, что в плотной стене ее упрямства показывается брешь, которая рано или поздно принесет мне победу. И кто бы мог подумать, что я могу быть такой непостоянной? Разве не я, одолеваемая плохими предчувствиями, отговаривала подругу и не хотела пользоваться услугами Мадлен? Ну что же, буду надеяться, что восхождение на Монблан стоит этих жертв.
Глава 4
И почему я так нервничала на счет переезда в эту «Альпийскую жемчужину»? Если бы я знала, что здесь будет такая красота, спокойствие и благодать, то побежала бы быстрее того такси, водитель которого согласился нас любезно отвезти, куда бы мы только не пожелали. Меня напрягает только то, что мы нормально не выселились из предыдущей гостиницы.
Проблему с моим номером в «Альпийской жемчужине» Мадлен решила тем же вечером. Но так как я все еще отлеживалась и приходила в себя от полученного удара по голове, то всеми вопросами нашего выселения и смены тура занималась Натка. Выезжать пришлось очень рано утром, когда все нормальные люди обычно еще спят, даже в рабочие дни, а не говоря уже об отпуске. Наверное, поэтому мой мозг не посылает необходимые импульсы, чтобы я окончательно проснулась и все перепроверила. А Натка только в такси, когда мы уже прилично отъезжаем от бывшего отеля, мне признается, что переложила решение всех вопросов на услужливые плечи Мадлен, которая по словам подруги лучше разбирается во всех тонкостях туристического бизнеса. Получается, мы уехали, доверившись какой-то Мадлен и не поставив в известность своего туроператора. И именно это меня злит и беспокоит. Но я сама собираюсь решить все эти вопросы, сделать необходимые звонки. Однако как только оказываюсь перед «Альпийской жемчужиной», то ее сказочная красота напрочь стирает все намерения.
С широко открытыми глазами я впитываю здешнюю красоту, не в силах поверить, что подобное великолепие существует на самом деле. Среди леса на прилично возвышающейся скале располагается это чудо в викторианском стиле из камня красного и медового цвета. Высокие стрельчатые окна выделены арками из белого кирпича, отчего кажутся еще больше. Третий этаж украшен башнями, а крыша отделана двойным ступенчатым карнизом. И при этом эта действительно жемчужина находится далеко в горах, вблизи нет никаких населенных пунктов. То есть это идеальное место для тех, кто устал от суеты и суматохи городов.
– Видишь, а ты не доверяла Мадлен, – врывается Натка в мое молчаливое любование. – Ну, разве не красота? И Монблан совсем недалеко.
Она права, но если я сейчас признаю ее правоту, то прощай мой спокойный отпуск, отпуск мечты. Натка будет превозносить Мадлен и издеваться над моей чрезмерной осторожностью. Поэтому я лишь отмалчиваюсь. А мозг пытается обратить внимание на то, что все это великолепие уж очень странно нам досталось. Но эти мысли быстро утопают в восторженных охах и ахах при созерцании роскошного интерьера.
И вот сейчас, когда щенячий восторг поутих, с наступлением очень позднего вечера, я могу, наконец, подняться в свой номер и отдохнуть. Не совсем ловким движением я нащупываю ключ в кармане ветровки. Номер триста семь, третий этаж. Я, не раздумывая поднимаюсь по старинной деревянной лестнице с резными перилами к месту назначения. Три лестничных пролета возможны, даже несмотря на мою усталость и не совсем уверенную походку, ведь меня, не любящую закрытые пространства, ни за что добровольно не заманить в ту движущуюся коробку, которую все называют лифт.
В памяти всплывают картинки сегодняшнего насыщенного дня, вызывая счастливую улыбку. Счастья и эйфории добавляет и тот большой котелок глинтвейна, который мы с Наткой помогли опустошить нашим новым знакомым. Мы бродили окрестностями, любовались красотами и зашли слишком далеко. Когда пытались определиться с нужным направлением, то в лесу наткнулись на ребят-туристов, отдыхающих у костра. В общем, нас обогрели, напоили и расстались мы лучшими друзьями.
Обратная дорога к отелю выдалась несколько опасной. Не то, чтобы было круто и обрывисто, или особенно каменисто, но выпитый глинтвейн оказался не лучшим спутником альпиниста. Наши шаги были не очень уверены, а хмельные головы могли сыграть с нами злую шутку. Мы выражали бурный восторг при виде красивого цветка, дерева или выступающей скалы. Мы глупо смеялись, как подростки, при виде убегавшей горной козы или ловкой коричневой белки, прыгавшей с ветки на ветку. К счастью, все закончилось хорошо, но наша обратная дорога длилась в два раза дольше, чем мы планировали.
В холле «Жемчужины» нас встречает администратор, которая с натянуто любезной улыбкой сообщает, что в их гостинице распитие алкогольных напитков не приветствуется. На что Натка, позабывшая свои любовные неудачи, с апломбом замечает:
– А мы пили не в отеле.
После чего заказывает себе в номер две порции картофеля фри с какими-то салатами вместо ужина и приглашает меня разделить с ней трапезу. Я отказываюсь, ссылаясь на усталость. А если честно боюсь испортить свою итак неидеальную фигуру подобными излишествами. Это Натка может есть что угодно и когда угодно и при этом не добавляет лишних сантиметров на осиной талии. Моя же фигура – это результат упорных тренировок в спортзале и закрытый рот после шести вечера.
И вот я, тихо бормоча себе под нос веселую песенку, поднимаюсь по лестнице. Меня даже не огорчает тот факт, что мы с Наткой будем жить на разных этажах, она на втором, где хоть немного людно, а я на третьем, полупустом. После приезда сюда Натка мне не позволила даже как следует рассмотреть мой номер. Я всего за пару минут переоделась и надела удобные горные ботинки, краем глаза отмечая, что номер довольно симпатичный и уютный. Он весь деревянный, окно открывает беспрепятственный вид на горные вершины, укрытые белыми шапками ледников. В номере нежно-кремовые покрывала и соответствующие шторы элегантно делают светлее и зрительно увеличивают помещение. Удобная кровать, старый шкаф, перекрашенный в натуральные тона, маленький письменный стол, диван с разноцветными подушками, комод и настенный телевизор – единственный кажущийся современным элемент, выбивающийся из общей гармонии. Это все, что я успела рассмотреть.
А сейчас я на деревянной лестнице отеля, поднимаюсь усталой, немного трясущейся походкой и просто жажду встречи со своей кроватью. Буду спать, пока не высплюсь. И пусть только Натка попробует разбудить меня ни свет ни зоря.
Прибыв к своему номеру, я достаю ключ и пытаюсь открыть дверь. Ключ не двигается. Я проявляю упорство: дергаю ручку, налегаю на дверь плечом, посылая в адрес неподдающегося замка нелестные эпитеты. Внезапно глухой голос с другой стороны удивляет меня. Ошарашенная, я смотрю на цифры на двери. Три, ноль, семь… Это мой номер. Именно в нем я оставила свои вещи и переодевалась перед прогулкой. Кто там может быть, если номер одноместный и я, его единственная обитательница, здесь? Вдруг дверь открывается и появляется мужская лохматая голова и тело, замотанное в светлое покрывало, которое я лицезрела на своей кровати.