Обычный день

Предисловие

Все что я помню

Тот год, когда мне исполнилось шестнадцать, выдался на редкость мучительным – это я помню совершенно ясно. Мы перебрались из Калифорнии на восточное побережье, я пошла в другую школу, привыкала к новым манерам и новому окружению, а в шестнадцать лет это ох как непросто. Начало урока по химии однажды задержали, чтобы дать мне полюбоваться первым снегопадом. Весь класс высыпал на улицу, дети развлекались, раньше я и вообразить не могла, что увижу снег наяву.

Как-то я невероятно разозлилась на книгу, которую читала – сейчас и не вспомню на какую, ведь тогда я столько всего отбрасывала, не дочитав, – и решила: раз нет на свете достойных произведений, то стоит создать свое.

Драму в стихах я отвергла – слишком старомодно, поэзия – слишком трудно, и решила творить в жанре детектива. Ведь детективы очень легко писать и, наверное, так же легко читать. Я подумала, что, когда история будет почти готова, напишу имена всех персонажей на листочках и сложу в шляпу. А потом, чье имя первым вытяну, тот и убийца – пусть финал удивит и меня. Помню, как весь день сидела у себя в спальне, на втором этаже, и писала, не отрываясь, придумывала обстоятельства, в которых одного из персонажей моего творения (сплошь малосимпатичных и то и дело отпускающих глупые подростковые остроты) можно будет назначить преступником. Описав два или три убийства, я заторопилась и перестала обращать внимание на детали – у меня не хватало терпения на подробное расследование всех обстоятельств. Сложив имена персонажей в шляпу, я спустилась в гостиную, чтобы прочесть рассказ родным.

Мама вязала, отец читал газету, брат тоже был чем-то занят, кажется, вырезал свои инициалы на кофейном столике, и все же я убедила их уделить мне время и прочла рукопись до самого конца, до последней строчки. Когда же я закончила, то услышала вот что:

БРАТ: Как, говоришь, это у тебя называется?

МАМА: Очень мило, дорогая.

ОТЕЦ: Неплохо, неплохо. (Обращаясь к матери.) Ты позвонила ремонтникам насчет отопления?

БРАТ: (Со зловещим хохотом.) Знаешь, перебила бы ты всех героев!

МАМА: Ширли, надеюсь, ты заправила постель?

Не помню, кто из персонажей появился из шляпы с перепачканными кровью руками, зато не забыла, как в тот же вечер решила больше никогда не читать и не писать детективы, а если точнее, то ни о чем больше не писать вообще. К тому же я приняла окончательное решение не выходить замуж и не заводить детей. Наверное, приблизительно тогда же я осознала: мне суждено стать частным детективом.

Часть I. Неопубликованные истории

Курительная комната

Он был выше ростом, чем я воображала. И шуму наделал много. Сидела я тогда наедине с пишущей машинкой в курительной комнате на первом этаже общежития, как вдруг раздался ужасный грохот, переходящий в шипение, я повернулась – и вот он, прямо передо мной.

– Нельзя ли потише? – попросила я. – Я работаю.

Он так и стоял на месте, а над головой у него курился дымок.

– Тише не получается, – извинился он. – Требуется взрывная сила, понимаете ли.

– Так взрывайтесь где-нибудь в другом месте, – посоветовала я. – Мужчинам сюда нельзя.

– Знаю, – ответил он.

Тогда я развернулась, чтобы как следует его рассмотреть. Хотя над ним по-прежнему витал дым, во всем остальном он выглядел вполне обаятельным молодым человеком. Рога были едва заметны, а раздвоенные копыта прятались в элегантных кожаных ботинках с заостренными носами. Начать светскую беседу гость предоставил мне.

– Вы, вероятно, дьявол, – вежливо произнесла я и добавила: – Насколько я понимаю.

– Верно, – довольно ответил он. – Я и есть дьявол.

– А где ваш хвост? – уточнила я.

Он покраснел и неопределенно взмахнул рукой.

– В сложившихся обстоятельствах… – пробормотал он и подошел к столу, за которым я работала. – Чем вы заняты?

– Пишу сочинение.

– Позвольте взглянуть.

Он потянулся к машинке. Я оттолкнула его руку и неожиданно довольно сильно обожглась.

– Не лезьте не в свое дело, – посоветовала я.

Он безропотно опустился на стул.

– У вас закурить не найдется?

Я бросила ему пачку сигарет и внимательно смотрела, как он прикуривает от кончика пальца, из которого выстрелило крошечное пламя. Я протянула к нему обожженную руку.

– Нельзя так с людьми обращаться, – сказала я. – Врагов наживете.

Бросив сочувственный взгляд на мои пальцы, он что-то пробормотал, и ожог исчез.

– Спасибо, так-то лучше, – поблагодарила я.

Мы сидели, откинувшись на спинки стульев, и молча курили, глядя друг на друга. Он был симпатичный.

– Кстати, – наконец решилась я, – может, расскажете, зачем вас сюда занесло?

– Это ведь колледж, верно?

Я смерила его взглядом, однако гость, похоже, не подразумевал ничего неприличного. И я ответила:

– Вы находитесь в курительной комнате самого большого женского общежития при университете штата, и, если комендантша вас заметит, чертям в аду жарко станет.

Он рассмеялся, и до меня дошло, что выразилась я, по крайней мере, глупо.

– Был бы рад встретиться с этой комендантшей.

Я попыталась вообразить такую встречу, но сразу передумала.

– Среди живущих на земле она практически ваш двойник, – честно призналась я.

Он приподнял брови, затем, вспомнив о чем-то, вынул из кармана листок бумаги.

– Будьте любезны подписать, – непринужденно попросил он.

Я взяла листок в руки.

– Позвольте, я сначала прочту.

Он пожал плечами.

– Как хотите. Там ничего особенного.

И я прочла:

– Сим отдаю дьяволу мою душу, – далее на строке было пустое место, видимо, для моего имени. – Эта бумажка законной силы не имеет, – сообщила я.

Он встревоженно взглянул на договор.

– Неужели? А что не так?

– Смотрите сами! – Я положила листок и с презрением ткнула в него пальцем. – Ни один суд серьезно не отнесется. Где подписи свидетелей? Да любой неглупый адвокат найдет тысячу причин придраться…

Взяв договор в руки, он с несчастным видом нахмурился.

– А раньше прекрасно получалось…

– Я просто поражаюсь, как вы ведете дела. В суде вас и слушать не станут.

– А давайте составим другой договор… И вы сами напишете все правильно. Мне вовсе не хочется совершать ошибку.

Я задумалась и кивнула.

– Ладно. Я составлю новый договор. У меня с юридической терминологией не очень, но я попытаюсь.

– Действуйте, – сказал он. – Я на все согласен.

Вытянув из пишущей машинки использованный лист, я сложила вместе копировальную бумагу и две чистые страницы.

Он с подозрением уставился на копирку.

– Зачем это?

– Хочу сделать две копии. Одну для себя. Тогда соглашение получит обязывающую силу для обеих сторон.

Я принялась за составление документа, а он продолжал недоверчиво следить за каждым моим движением.

– На какой срок пишем договор? – уточнила я.

– Навечно, естественно, – не задумываясь, ответил он.

Закончив, я вынула страницы из пишущей машинки. Поскольку с юридической терминологией я познакомилась лишь по извещениям от декана факультета, которые он рассылал провалившим экзамены студентам, договор вышел слегка запутанным. Получилось вот так:

«Я (оставлено место для имени), именуемый (—ая) в дальнейшем «Стороной договора с одной стороны», согласно настоящему договору продаю и поручаю свою душу, именуемую в дальнейшем «Стороной договора с другой стороны», под опеку и на заботливое хранение (снова оставлено место), именуемому (—ой) в дальнейшем «Стороной договора с третьей стороны», который (—ая) настоящим обещает и клянется выплатить сумму в один доллар, а также прочие неназванные вознаграждения, признать данную сделку честной и справедливой и отказывается от любых претензий в дальнейшем; данное соглашение имеет обязывающую силу по взаимному согласию указанных сторон в любом суде, где представлено к рассмотрению (подписи сторон) (подписи свидетелей)».