Выносящая приговор

«Демон» зловеще завывая, несся по трассе, увозя меня в неизвестном направлении. Слезы стекали по щекам, а я до онемения сжимала пальцы на рулевом колесе, желая унять сильную дрожь в руках. Пустынные улицы, подсвеченные яркими высокими фонарями, рисующими на асфальте мистические фигуры, жили какой-то тайной ночной жизнью. Я резко вывернула руль вправо, и купе, свистя колесами, свернуло на улицу Полонского, уничтожая ее тишину хищным рычанием. Звук двигателя ударился о забор из красного кирпича, за которым стояли высокие конусовидные туи, словно стражники в стальных ерихонках, пряча от посторонних глаз высокое красно-белое здание с маленькими арочными окнами и черепичной крышей. Еще пара поворотов и «Додж» выскочил из-за угла на необитаемую Астраханскую улицу, наградив и ее своим обезумившим рыком. Этой ночью светофоры, похоже, работали не для меня. Их бедная палитра меня мало интересовала, не привлекая внимания ни миганием желтого сигнала, ни внезапным вспыхиванием красного цвета.

Убедившись, что погони и преследования нет, я сбавила скорость, а затем остановилась, прижав купе к обочине. Повернув голову вправо, я осмотрела неоновую вывеску бара «Тольятти», завлекающую случайных прохожих. Желание в тот момент было одно – утопить боль души в крепком алкоголе. Смахнув пальцами слезы с лица, я взглянула в зеркало, рассматривая свое отражение, не доставляющее больше удовольствия. Неподвижное тело лишь медленно наполняло легкие теплым воздухом, не совершая иных действий, а глаза продолжали сматриваться в знакомое лицо, напоминая о брате. Тяжелый вздох и я вновь обрела подвижность. Отыскав банковскую карту в бардачке, я покинула салон авто и направилась в бар.

Вернулась я в реальность, когда была уже достаточно пьяна, а гнев мужа не вызывал страха. Расплатившись, я покинула душное помещение и, оказавшись на улице, вдохнула морозный воздух. С неба сыпались крупные снежные хлопья, укрывая землю белым покрывалом. Они кружились в свете фонаря, словно мухи и, описывая пару кругов в воздухе, ложились мне под ноги. Вернувшись в салон авто, я завела двигатель. 22:12 – высветилось на приборной панели. Развернув «Додж», я направилась в сторону клуба «Кайман».

Как же мне хотелось причинить боль Макару, хотелось унизить его так же, как он унизил меня. Я прекрасно знала, что именно причиняет нестерпимые адские муки мужу. Знала, где находится единственная, но очень большая брешь в его броне. Знала, где слабая сторона этого сильного мужчины.

Полчаса быстрой езды и авто заняло место на парковке. Оказавшись на улице, я взглянула на внедорожник Курганова, все еще стоящий у входа в клуб. Подняв взгляд на окна кабинета гендиректора, я вздохнула: они светились тусклым светом, намекая на его присутствие. Мне даже показалось, что кто-то, стоя у окна, наблюдает за мной.

Не желая промедления, я поднялась на третий этаж с помощь лифта, наполняющего тишину здания негромким гулом. Еще несколько секунд и моя рука коснулась металлической ручки. Опустив ее, я вошла в кабинет, осмотревшись: никого. Свет настольной лампы нехотя освещал пространство, отбрасывая замысловатые тени на стены и предметы интерьера. Прозвучал мой тихий вздох разочарования, а затем – негромкий хлопок двери за спиной. Резко обернувшись, я уставилась на Курганова, подпирающего стену спиной. Он, подойдя к двери, повернул ключ в замке и, сунув его в карман брюк, направился ко мне.

Замерев в шаге от напряженного тела, Руслан пристально посмотрел в глаза, пробуждая во мне животные инстинкты, желающие подчинять разум и управлять телом. Больше я не вдыхала воздух, ощущая возбуждение, а он, напротив, вдыхал часто и жадно. Один несмелый шаг и я оказалась в его крепких руках. Курганов мгновенно впился поцелуем в губы, а я издала тихий стон, вплотную прижавшись животом к нему. Теплая волна накрыла меня с головой, отключая здравый разум. Поспешно расстегивая его брюки, я продолжала отвечать на страсть и желание поцелуями.

Руслан стянул с меня платье и, подхватив на руки, положил на широкий мягкий диван. Скинув рубашку, он опустил тяжелое горячее тело сверху, вновь впившись в губы жадным поцелуем. Его руки скользили по коже, периодически впиваясь пальцами в плоть, а я содрогалась от этих прикосновений, начиная задыхаться. Воздух, теряя свои привычные свойства, становился осязаемым и заметным. Я чувствовала каждую его составляющую, иногда наполняющую легкие. Наши возбужденные напряженные тела окончательно лишились одежды, увеличивая площадь соприкосновения горячей кожи.

Ощутив его в себе, я пискнула и, прикусив губу, зажмурилась, наслаждаясь резкими толчками. Какое-то безумие управляло сознанием, а я продолжала издавать стон за стоном, упиваясь его поспешными движениями. Мои пальцы впивались в мощную накаченную спину, а дыхание постоянно срывалось, не позволяя наполнить легкие до отказа воздухом. Руслан целовал шею, а из его груди вырывались тихие хриплые стоны, совершенно лишая рассудка. Дрожь тела… резкие толчки… онемевшие пальцы на его объемных бицепсах… а затем – тишина и его еле заметное дыхание.

Курганов прижался ко мне влажным телом, а я ощутила дрожь в его расслабляющихся мышцах и вновь впилась жадно в губы, коснувшись их языком. Долгий поцелуй. Дыхание Руслана снова стало ускоряться, выдавая нарастающее возбуждение. Поднявшись неожиданно с моего влажного тела, он сел на диван, откинувшись на спинку, и, потянув меня за руку, усадил на свои бедра. Его горячие влажные губы касались груди, а я, закрывая глаза от блаженства, мечтала о продолжении этого безумия.

Продолжение было таким сладким и длительным, унося меня далеко и куда-то высоко. Туда, где не существовала обыденная реальность, где не существовало ничего, кроме инстинктов и страсти. Мои неспешные движения вызывали бесконечные стоны удовольствия, вырывающиеся из его груди с каждым выдохом. Вновь прижавшись дрожащим телом к нему, я опустила голову на широкое объемное плечо и закрыла глаза, чувствуя, как быстро бьется его сердце в груди. Ладони Руслана скользили по моей спине, погружая сознание в покой и умиротворение. Стоящая рядом жестокая бескомпромиссная месть довольно улыбалась, фиксируя неоспоримые факты измены в книге грехов и пороков.

Домой я вернулась лишь утром. Купе замерло у дома, я сжала дрожащие руки на рулевом колесе, опустив на них голову. В висках пульсировало, а я машинально считала каждый неспешный удар сердца. Мерзость, забравшаяся в душу, что-то переставляла там, меняя постоянно местами и, периодически охая и вздыхая, снова начинала передвигать какой-то груз, обустраиваясь. Подняв голову, я выбралась из салона авто и, пикнув сигнализацией, направилась в подъезд.

Двери лифта тихо открылись. Я не спеша вышла из кабины, осмотрев входную дверь убежища ячейки общества и оказавшись в темной прихожей, замерла, слушая беззвучие, способное подарить покой. Тишина дарила надежду на то, что мужа нет дома. Скинув куртку и ботинки, я поправила платье, мельком взглянув на зеркальное отражение своего бледного уставшего лица. Оно походило на лица тех, кого принято было держать в застенках желтых домов.

Войдя на кухню, я замерла на месте, уставившись на роскошный букет крупных лилий, лежащий на барной стойке. Спина прижалась к стене, а затем тело скользнуло вниз, лишившись устойчивости. Обхватив колени руками, я уткнулась в них лицом и заплакала. Боль с силой сжимала сердце, которое и так с трудом сокращалось в груди. Оно из последних сил пыталось сохранить мою жизнь, разгоняя по артериям кровь, насыщенную кислородом. Тело содрогнулось, а я зарыдала громко от отчаяния.

– Даша, ты что? – послышался справа взволнованный голос мужа.

Подняв голову, я посмотрела на Макара сквозь слезы. Он присел на корточки у моего содрогающегося от рыданий тела и коснулся рукой спины.

– Прости меня, – шепнул он, рассматривая мокрое лицо.

Макар опустился на колени и потянул тело на себя. Повиснув на его шее, я снова всхлипнула, вцепившись пальцами в его черную футболку. Он гладил спину, прижимая меня все крепче к груди и пытаясь успокоить.