Страница 14 из 77
Про кормление мясом он выложил сразу же после освобождения, но, когда инспектора убили, этот вопрос отодвинулся на второй план. Мик знал, что в этом что-то есть. Сейчас Гург и его люди делают вылазки за периметр, дав возможность голюдям отдохнуть.
Брат вовремя вернулся. Странная штука, но Мику теперь всё равно, что о нём подумают и то, что он сейчас делал, было по собственной воле, а не из желания угодить ребятам. За время заключения он многое успел обдумать: о том, кем является, о своей жизни в целом.
На горизонте показался нужный дом. Народу на улицах практически не было — так даже лучше, не надо беспокоиться, что кто-то увидит подглядывавшего парнишку. Он незаметно пробрался во двор, уверенно лавируя между брошенных ведёрок и граблей.
Нашёл нужное окно и, чтобы не выдать себя, подсунул небольшое зеркальце, ловя в отражение комнату. Мик совершенствовал свои навыки скрытности, каждый раз обдумывая возможные ошибки. Это помогало не допускать их в будущем.
В помещении никого не было и он рискнул заглянуть напрямую. Кресло-качалка пустовала. На полу валялась знакомая корзина с выпавшей из неё тряпочкой. Мик перешёл к следующему окну и повторил все манипуляции. Каждый раз он внимательно прислушивался и старался вовсе не использовать магию.
Как оказалось, это уберегло его в прошлые разы. А ведь всё могло закончиться печально. Гург в одной из бесед поделился информацией, что маги с большим количеством маны способны чувствовать её активацию на расстоянии. Штрейхбеккер мог запросто его вычислить. Один маленький шар воды или бегство с пневмодвижением — и всё.
В первый раз его оквима оказалась полезной. В остальное время она его тяготила. Брат разворошил в нём то, что не стоило трогать. Глядя на него, Мик тоже захотел стать сильным магом, приобщиться к элитному кругу людей. Но лучше бы этого всего не было.
Лучше бы он ничего не видел и жил бы спокойно в неведении, как и все. Эта приоткрывшаяся дверь только раззадорила его, а когда у него отобрали ключ от неё, стало ещё хуже. Почему так произошло?
Разрываемый между двумя мирами, Мик везде себя чувствовал лишним. Он не был своим у деревенских, так как не мог жить их проблемами — они казались ему смешными и несущественными. Их ценности для него мало, что значили и те тоже чувствовали в нём чужака, что что-то в нём изменилось, и не принимали назад в свой круг.
В то же время он не мог быть среди сородичей младшего брата — для этого у него не хватало маны. Он всё время как собачка на побегушках, которую жалко выбросить на улицу. Да и вроде как давно живёт, пускай уже остаётся.
Эта правда глубоко в него вошла, но всплыла на поверхность лишь во время плена.
На первом этаже никого не было. Он подождал около получаса, прислушиваясь к любому шороху, но никакого движения в доме не уловил. Тогда Мик с лёгкостью вскарабкался по выступам до чердачного окна — вдруг Штрейхбеккер там?
Оставалась опасность, что его заметят с улицы, но сейчас там безлюдно. Всё, что ему надо — это пара минут. Зеркальце показало, что внутри никого нет. К тому же маленькое окошко было открыто.
Он бесшумно залез внутрь и осмотрелся — ничего не обычного. Чердак как чердак. Вокруг валялся старый хлам — ненужная одежда, немного досок, собранные друг в друга ведёрки. Паутина, пыль и запустенье.
На всякий случай Мик ещё долго прислушивался, прежде чем сделать первый шаг. Сняв обувь, он добрался до крышки люка. Тишина.
Мик не волновался. Происходящее воспринималось несколько по-иному. Вещи, которым суждено случиться, всегда станут частью этого мира. Это просто незыблемый закон и мешать себе излишними эмоциями по меньшей мере глупо.
Нет, он не дурак и ценил свою жизнь, но… Люк открылся, и Мик потихоньку спустился внутрь. Прошёлся по всем комнатам и даже отыскал вход в подвал. В доме никого не было. Отсюда в спешке убрались, видимо, что-то заподозрив.
Мик стоял один в этом старушечьем логове с кучей занавесок и душком дохлятины. Без людей внутренность дома словно высохла.
Страх помешал бы ему раньше проделать такое, но у него был лучший учитель, позволивший избавиться от этого чувства. Живя во власти ложных убеждений, Мик и не подозревал, что мир гораздо проще. Многое из того, что он себе напридумывал, казалось теперь безделицей.
Мик нагнулся к тряпке из-под корзины и увидел кровь.
Сприта сложно назвать доктором, и здесь тот был скорее ублюдком, неосознанно запустившим процесс выздоровления, но одно он смог вылечить точно. На третий день нахождения в подвале Мик перестал заикаться.