Между людьми и кначетами

Снова тишина. Какое-то время охотник молча сверлил взглядом камни у меня под ногами, потом повернулся к городу… Его окружала магическая сеть — ни один кначет не выберется за стены. Куча элиторов трудилась над ловушкой весь день. Прикрыв глаза, кначет встал.

— Прости. Я… Теперь, когда ты сказал, я думаю, что, может быть, ошибался. Ненависть ослепила меня. Может быть, я…— Он выдохнул сквозь зубы и распахнул крылья, готовясь сигануть вниз.

— Стой!— Я рванулся, перехватывая охотника за холодную ладонь. Он обернулся, и во взгляде сильнее всего сияла вина.— Если… Если ты пообещаешь, что больше никого не убьешь, я помогу тебе.

Если смогу… Это будет дорого мне стоить, но… Я должен.

— Почему?.. Почему они так дороги тебе? Они же люди. — На последнем слове лицо кначета исказила неконтролируемая гримаса отвращения.

— Они такие же, как вы, — прошептал я,— такие же, как вы. Пусть вы выглядите иначе. Пусть вы чем-то отличаетесь, но в целом… Они такие же. Они не злодеи, понимаешь? Те, кого ты убил, скорее всего, просто проживали свои судьбы, не причинив боли ни одному кначету. Они не заслуживали смерти.

— А мы?.. Те, кто попадает сюда случайно, не желая людям зла, — те заслуживают гонения и казни?— в его голосе горечь.

— Нет. Не заслуживаете. И я сделаю все, чтобы это остановить. Но пока вы продолжаете убивать невиновных… Что я могу сделать?

Снова молчание. Кначет думал. И я больше не чувствовал в его душе ненависти. Только смятение. Он так верил мне, что мгновенно усомнился в многолетних постулатах…

— Обещаю,— выдохнул он, и я радостно улыбнулся. Окрыленный, протянул к нему руки.

— Спасибо. Правда, спасибо. Это очень, очень много для меня значит.

За неимением ножа я взял его ладонь и полоснул когтем по своей. Кровь полилась, обагрила камни… Зазмеилась, потекла, формируя под кначетом рунический круг. Хозонам смотрел на меня не моргая, похоже, силясь запомнить, впитать. Я чувствовал, как трепетно бьется его сердце.

Это один кначет… Всего один кначет. Но и это — успех. Если я заставил усомниться одного, то, может, еще не все потеряно. Может, вражду еще можно остановить.

Закрыв глаза, я выдохнул, вместе с воздухом выпуская всю накопленную за последние годы энергию. Маленький ручеек потек к руке, затягивая рану, остальное закружилось над рунами, запустило их, заставив светиться, кружиться, отлепившись от пыльных камней… Под охотником разрослась черная дыра, и он исчез в столпе тьмы. Миг — и круг погас.

Закружилась голова, сковала слабость. Опершись о зуб башни, я медленно сполз на холодные камни и закрыл глаза. Волнами накатывала темнота. Но я не должен падать в обморок. Нужно стереть круг, пока кровь еще не засохла. Его не должны найти.

Они ведь этого не заслуживают… Ни люди, ни кначеты. Но этой вражде столько веков… И те и другие с молоком матерей впитывают ненависть. Иррациональную, уже почти вшитую в души ненависть. Как я один могу остановить ее? Кто вообще сможет это сделать?..

Мысли текли вяло, но помогали поддерживать меня в сознании, пока я убирал улики. Платка не хватило, пришлось воспользоваться рубашкой.

Холодно…

Последнее, что я успел сделать, прежде чем вырубиться, — спрятать окровавленные тряпки в тень.

Тепло. Открыв глаза, я увидел перед собой потолок.

Страж меня нашел! Я резко сел и поймал насмешливый взгляд Дианеры, целительницы академии.

— Так шалить за неделю до экзаменов… И будут того стоить эти восемь лет обучения, если тебя вышвырнут прямо сейчас?

А они могут?! Я внутренне заметался. Споткнуться сейчас, когда потрачено столько сил, но, по сути, еще не сделано ничего… Только не так, я должен…

— Успокойся, — засмеялась Дианера, и рядом с уголками ее глаз собрались морщинки. — Тэнлав слишком любит тебя. Он не исключит тебя так просто.

Тэнлав? Я поднял брови. Любит? Меня? Меня, от которого столько проблем? Нелюдимого, вечно спорящего? С чего бы вдруг?

Прочитав на моем лице вопрос, магичка вновь засмеялась, одернула рукава мятного платья и, прищурившись, щелкнула пальцами. Меня окатила теплая волна зеленого сияния.

— Вижу, ты восстановил силы. Беги, на обед опоздаешь.

Обед?! Я пропустил два урока!

Заметив панику в моих глазах, женщина снова хохотнула, поднялась со стула, двинулась прочь. Проследив за ней, я заметил на соседней койке неизвестного мужчину. Голую грудь перечеркивали окровавленные бинты. Жертва вчерашнего охотника?..

— Он выживет?

Целительница обернулась, вздохнула.

— Твой друг — милый парнишка с пятого курса — волновался за тебя. Я отослала его застолбить тебе в зале местечко — он будет страдать, если ты не придешь.

Это значит «нет»?.. В мрачном расположении духа я выскользнул из-под одеяла, глянул на руку. Порез вчера зажил не полностью, и теперь на его месте красовались чистые бинты… Как всегда у Дианеры — идеальная аккуратность. Я надел рубашку, висящую на стуле, бросил взгляд в зеркало. Шапка темно-русых волос взлохмачена, под темно-карими глазами исчезли привычные круги — работа целительницы. Бросив «Спасибо», я быстрым шагом пошел прочь, мимо рядов коек с тумбочками, покинув просторный лазарет. Мимо проносились пустующие учебные кабинеты, расшитые гобелены на стенах с бизонами в снегу на фоне темно-синего неба — гербом империи, гобелены с белыми лучами, исходящими из центра, — знаком элиторов, окна, за которыми простирался полуденный город, редкие ученики и учителя. Стражи не видно. В обычные дни они дежурят только снаружи.

Обеденный зал гудел громче обычного. Под мощными канделябрами стояли длинные деревянные столы, за которыми сгрудились обитатели академии. Ночные события разворошили улей. Помимо учеников и учителей в конце зала был выделен стол для группы давно окончивших обучение элиторов — это они устроили ночную охоту. Они чуть не убили его… Подавив горечь, не глядя на них, я нашел взглядом Яра. Соломенная копна колыхалась от резких поворотов головы — он усиленно высматривал меня. Рядом с ним лежали два подноса — он добыл еду и для меня.

Улыбнувшись — при виде парнишки в груди всегда разливалось тепло — я подошел, сел рядом:

— Доброе утро, Яролас.

— Ты как? — В громадных зеленых глазах светилась тревога.

— В норме, — засмеялся я, — пустяки.

— Где ты поранился? Что случилось?

— Да так. — Я поморщился.

Не хочется от него ничего скрывать… Я ведь и раньше не скрывал. Благо про особо личные темы речь не заходила…