— Испытывал. Еще и похуже бывало… Но тут многое зависит от восприимчивости лича и опыта мастера. И то, насколько ты чувствительна к этой боли и способна ее переносить без потери концентрации, во многом определит твою магическую выносливость.
А я-то, наивная, подумала уже, что он меня пожалеть решил. Ага, конечно.
— Переживу, — прозвучало грубовато, но уж как есть. — Расскажи о формах.
— Хм… Вообще их всего две — высшая и все остальные.
— Поразительная информативность, — фыркнула я.
— У тебя — высшая. Полностью скелетированная, без потери или же с незначительной потерей магического потенциала.
— Она считается высшей, потому что таким был сам Суртаз?
— Да. А еще она почти не требует дополнительного ухода, кроме вспомогательных заклинаний и соблюдения банальной осторожности.
— Я так понимаю, ты тоже таким был? Ну… высшим.
— Да. Все ученики Суртаза такими были. Он был очень придирчив…
— Это я помню. А есть какая-то более весомая причина гордиться высшей формой, кроме схожести с Суртазом?
— Хм… Похоже, придется начать с азов. Тело — проводник магической энергии, при этом плоть проводит ее легче, чем кость…
На этот раз я решила потерпеть и не прерывать намеченную лекцию.
— Каждый лич в первую пару месяцев своего посмертия решает, избавляться ли ему от плоти. И если да — то от какой ее части.
— А от чего это зависит?
— От его магического потенциала и тренированности. Чем больше плоти он… сбросит без потери силы, тем лучше.
— И все это — ради почета? Ну, в том смысле, что быть скелетом — это престижно и все такое.
— Не совсем. Полная скелетированная форма — это открытая демонстрация могущества и относительной неуязвимости. Мумифицированный лич рискует тем, что с каждым куском плоти он теряет часть своего магического потенциала. Зачастую — безвозвратно. А скелетированному нечего терять… По крайней мере, в этом смысле.
— Но вместо этого он может… Ай! — ребра справа пронзило болью, будто во все двенадцать — или сколько их там у меня осталось — костей вогнали по раскаленной спице, — поломаться…
— Да, и это может повлечь за собой серьезные последствия. Но и тут у скелетированных личей есть преимущество — кости можно починить или заменить. Хоть это и… неприятно. И тоже не проходит бесследно.
— А их можно как-то укрепить… заранее? — перспектива переносить время от времени подобную пытку откровенно не радовала.
— Не знаю, как сейчас, но в мое время было проведено немало экспериментов. Доходило до частичной замены костей металлом, деревом и драгоценными камнями. Но все упиралось в одну проблему: все они искажали естественный ток магической энергии вплоть до полной его блокировки. Сама понимаешь, сомнительное удовольствие.
— А броня? Калир рассказывал, что некоторые личи носили те же нагрудники, наплечники. Сам Суртаз…
— Нужна привычка, причем зачастую ее вырабатывают еще при жизни. Любой металл искажает ток энергии, но когда он не является частью тела — к этому легче приспособиться.
— А правда, что нагрудник Суртаза были из кости?
На этот вопрос подселенец почему-то ответил далеко не сразу. Видимо, решил дать мне насладиться всеми возможными оттенками боли в ребрах слева.
— Правда, — наконец, произнес Альд. — Удивительный артефакт… и настолько же жуткий.
— И корона? И маска?
— Да. Он называл свое облачение Одеждами Смерти. И в них он действительно нес лишь смерть и разрушение. Я видел результаты попыток запечатлеть Суртаза в гравюрах и витражах… Они не передают и малой части страха и благоговения, которые Первый Некромант мог внушить одним своим появлением.
— То есть… — начала я, но подселенец прервал меня.
— Так. Пока все, потому что тебе… — саркастически произнес он, — пора приходить в себя.
Я отметила, что отдаленное бормотание сменилось диалогом — глубокий звучный голос спокойно и уверенно задавал вопросы, а дребезжащий старческий быстро, но не менее уверенно на них отвечал. Первый голос я узнала. И от этого узнавания мне захотелось рассыпаться заново и раскатиться всеми костями сразу на все четыре стороны и куда подальше.
— Давай-давай, просыпайся, — казалось, Альд ухмылялся. — Это ты еще не знаешь, в каком виде твой неожиданный благодетель предпочтет принимать от тебя ответную благодарность.
Мне оставалось лишь мысленно вздохнуть. Впрочем, вслух это тоже прозвучало — сдавленным шипением. Разговор рядом резко прекратился. Ну вот, даже не успела посетовать на то, что в скелетированной форме при активированном заклинании зрения неудобно притворяться спящей. Любила так в детстве подслушивать разговоры взрослых. Что ж, значит, точно пора «приходить в себя».
Окружающее меня пространство проявлялось неохотно. По простому, но симпатичному орнаменту на потолке бегали солнечные зайчики. Комната казалась светлой и уютной. Тихий шелест одежды справа ознаменовал чье-то ко мне приближение. Действительно, кто бы это мог быть… Я повернула голову. Да, комната действительно была светлой и уютной. Если бы не тот факт, что…
Остановившийся в нескольких шагах Килир смотрел на меня. Очень внимательно. Настолько внимательно, что мне стало крайне не по себе. Из-за его спины с любопытством выглядывал низенький сухонький старичок. Впрочем, повинуясь властному жесту, единственный находившийся в комнате живой человек тут же ее покинул, осторожно притворив за собой дверь.
Иссохшие губы лича растянулись в улыбке, обнажая пожелтевшие зубы. Ох, как же мне это все не нравится…
— Рад твоему возвращению, сестра.
Суртаз великий, он промурлыкал этот так, будто считает меня не сестрой, а чуть ли не невестой! Всколыхнувшееся во мне отвращение к его улыбке дополнилось еще и острым неприятием подобного обращения.
— В какой-то момент я уж даже подумал, что мой мастер не справится… — тем временем продолжил лич. — Но Суртаз милостив…
— Благодарю за помощь… брат. Чем я могу тебе отплатить? — мой голос прозвучал безэмоционально, и это меня сейчас устраивало, как никогда прежде.
— Ах, пустяки…