Между двух огней

Глава 39

Я открыл глаза и снова закрыл. В комнате горел яркий свет. Почувствовал что кто-то невесомо, нежно и ласково гладит меня по щеке. Еще немного полежал с закрытыми глазами, внутренне удивляясь — что это? Потом все вспомнил и снова открыл глаза. И встретился взглядом с Наташей.

Сделал попытку встать, но меня повело, и я опять улегся головой к ней на колени. На затылке, чуть правее макушки, пульсировало болью. Слегка подташнивало. Но это понятно.

— Уже ночь, — пробормотал я, прищурившись. Наташины глазища смотрели на меня. И было в них что-то незнакомое, волнующее и тревожащее…

— Тебя били — грустно сказала она, пристально глядя мне в глаза.

— Ты давно вернулась? — собственный голос показался мне жалким и чужим.

— Тебя могли убить — продолжала она.

— Это вряд ли — попробовал улыбнуться я. Но по её лицу понял, что улыбаться мне не стоит.

— Ты хоть помнишь, как вернулся?

Я кивнул. Ощутил, как заломило в затылке, и закрыл глаза. Не оттого, что ослаб. Вдруг стало трудно выдерживать Наташин взгляд. Требовательный, вопрошающий взгляд. А собственная беспомощность стала раздражать. Непривычное ощущение. Даже когда я, шатаясь и останавливаясь, чтобы не свалится в обморок, брел из того дома к дороге, я не чувствовал себя таким беззащитным. Вдруг подумалось, что когда-то очень давно, может быть, когда и говорить-то еще не умел, на меня точно так же кто-то смотрел.

Уперевшись ладонями в пол попробовал встать. Как только затылок оторвался от её колен, меня опять повело.

— Давай, я тебе помогу — она обняла меня за талию и подставила плечо. Кряхтя и поскуливая переместился на кровать, до которой не дошел всего пару метров.

— Ты меня раздела?

— Ты тяжелый, Ваня. С виду никогда и не подумаешь.

— Могла бы пригласить Жан-Клода. Или мадам Жаклин позвать, полюбоваться могучими мускулами…

— Я решила, что не стоит посвящать прислугу.

— А что такого? Обычная ситуация, пьяный муж вернулся из кабака.

— Скажи, Кольцов, теперь так и будет? Иногда, вернувшись домой, я буду находить тебя избитым? В подвале будет пулемет, а ты будешь делать вид что все нормально?

— Прости, Нат.

— Больше нечего сказать?

— Ну… пулемет, он же красивый. Я ведь тоже тянусь к прекрасному. Не тебе же одной…

— Ванечка, ты понимаешь, что я сейчас могу сделать с тобой что угодно? И мне ничего не будет.

— В принципе, в моем завещании так и написано, отдать все тебе. Особо подчеркнуто, что если это ты меня убьешь, отдать немедленно.

— Ты думаешь, это меня остановит?

— Я считаю, что недели траура будет более чем достаточно. Потом самую богатую невесту Парижа окружат красавцы, в поисках её благосклонности. Тебе понравится какой-нибудь жиголо, представившийся, ясное дело, балканским князем. За несколько лет весело, с огоньком, промотаете состояние. Ну а дальше ты знаешь. Вернешься к маме, заведешь десяток кошек, лишний вес, белая роза и скупая слеза на мою могилку.

Наклонилась, и поцеловала меня.

— Слава богу. Ты не умираешь. Ты меня так напугал!

Она собралась устроить у нас в доме настоящий лазерет. Мы молниеносно поругались, и несмотря на слабость, я смог настоять на простом постельном режиме на пару дней. На неделю! Два дня и даже сейчас я тебе надеру задницу чтоб не командовала! Неделю, и я не стану звать врача, и класть тебя в больницу. Три дня и ты ходишь на работу, а не сидишь возле моей постели, и не выносишь мне мозг. Ах вот как ты заговорил, подлец! Я буду кормить тебя с ложечки, и вытирать тебе нос салфеткой! Княжна Вяземская! Утку!

Уже следующим утром я, в общем-то, пришел в себя и смог спокойно обдумать произошедшее. Ушел я чисто. Меня точно никто не видел. Следов в доме я не оставил, подойдя к этому вопросу с тщательностью двадцать первого века. Сориентировавшись, пошел через лес к Барбизону, известному гнезду сюрреалистов. Обойдя деревню по дуге, вышел к шоссе и остановил попутку. Обдолбанные или пьяные богемные деятели в этих местах не редкость. Так что водитель ничуть не удивился невнятной просьбе подбросить за пару франков.

Что касается товарища Дугласа, я уверен, что это частная инициатива. Он явно решил, что имеет дело с внутри энкаведешной подставой. И хотел с ней разобраться так, как умел лучше всех. Правда, иудушка Троцкий вполне может теперь выжить. Бггг… Вспомнилось, как ас разведки Григулевич организовал на него покушение. Толпа бухих художников, во главе с великим Сикейросом, ворвалась в небольшую комнату, и полностью разрядила в Троцкого несколько пистолетов. НИ ОДНОГО РАЗА не попали. С другой стороны там еще Судоплатов этим вопросом занимался… завалят как-нибудь. Забавнее всего то, что Троцкий — настоящий антифашист. А Сталин как раз без перебоя будет гнать Гитлеру зерно и нефть.

А так… на текущий момент, до меня и моих друзей теперь никому, по большом счету, нет дела.

Я разместился на заднем дворе, в кресле. Читать в этом состоянии не очень получалось. И я предался размышлениям. Впрочем, ненадолго. Потому что помяни его, хотя бы мысленно, как он тут. Жаклин привела Мейделя. Он деловито уселся напротив, и полез в карман.

— Мне позвонила Наталья Викторовна. Сказала, что ты выгнал её из дома. — он достал пузырек с таблетками. — по одной каждые два часа. Это приведет тебя в сознание.

— О! Как прекрасен аромат свежих таблеток.

— Это я утром для тебя сорвал.

— Ну что ж. — я закинул таблетку в рот, и запил водой — Я прожил шикарных тридцать шесть лет…

— Вот смотрю я на тебя, Кольцов, и не пойму, что в тебе нашла княжна Вяземская?

— И не поймешь. Она ведь не ты, а умная и красивая.

— Что произошло?

— Ну… Наташа хотела меня сразу в больницу, и сделать операцию на мозге. Чтоб я стал ручным и тихим…

— Кончай, Вань.

— Ответа не будет. Вопрос закрыт. Договорились?

Я закурил свои «зеленые». Помолчали.

— Ладно. Пока ты будешь здесь валяться, я займусь твоей плесенью. С кем там разговаривать?

Дал телефон мсье Герена, и начальника лаборатории. Рассказал, что к чему.

— Мэтр Планель сейчас оформляет тебя, Савву и Марка. Так что смело представляйся совладельцем и моим партнером. Они получают у меня тысячу долларов в неделю. Долларов на триста больше чем нужно. Так и плати. Без разоблачений.

— Эдак они у тебя лет десять захотят исследования вести.

— Не, я им сказал, что если скоро не будет результата, ими займется мой партнер, мсье Ламанов. Ты не знаешь, почему весь Париж знает Савву? В общем, стараются они.

— Может, с ним и приехать?

— Рано. Вдруг они догадаются, что он не ест ученых на завтрак, а только ломает им ноги? Лучше попроси Савву съездить с Марком в Ле Ман. Марк там увлекся ездой по буеракам и оврагам. Как бы шею не свернул. Пусть присмотрит.

— Договорились. Да, когда я покупал тебе в аптеке таблетки, то заказал чудо лекарство, его тебе пришлют. Десять клизм, и ты будешь здоров. Пока.

Наташа разрывалась между желанием взять меня на руки и укачивать с колыбельной, и желанием поделиться новостями. Наш модный показ навел шороху в чинном модном бизнесе. О нем писали все газеты. Те, кто не получил приглашения, перепечатывали материалы очевидцев. Эльза наняла себе второго секретаря, первого завалил вал звонков. «Ревю де Пари» договорился с Наташей об интервью. Мадам Скиапарелли дала большое интервью в «Ревю де Монд». — А ты здесь валяешься, Ваня, вместо того, чтобы наслаждаться успехом. Это ваш успех, я всего лишь его оформил. Знаешь, Кольцов, скромных людей, что ты пытаешься изображать не бьют по голове. У меня не было выхода. Фашисты хотели провести демонстрацию, под лозунгами «Вяземская — страшила», «Вяземская — ночной кошмар». Пришлось объяснять негодяям, что почем. Я просто не рассчитал силы. Триста человек все же многовато. Нужно было их на сотни разбить, и разбираться. А так все же один исхитрился…