Страница 8 из 39
Рембергс мигнул.
– Рация?
– Смарт-фэшн, навороченный коммуникатор, в нём и рация, и процессор, и шокер.
– Вам, русским, хорошо, вас президент снабжает всем необходимым, а наш только ищет, кого бы укусить. Что будем делать?
– Пеленгатор! – фыркнул Вербов. – Очуметь можно! Сворачиваемся, друзья, не будем рисковать.
– А дрон?
– Дрон? – Вербов поколдовал над клавиатурой. – Придётся пожертвовать.
Квадрокоптер начал подниматься над местом событий, устремился в сторону моря. В сотне метров от берега он спикировал вниз, врезался в воду и взорвался уже под водой. Экран блока управления аппаратом стал серым.
Где-то недалеко послышался приближающийся вой патрульного автомобиля.
Мужчины обменялись взглядами.
– Похоже, нас вычислили, – флегматично заметил Рембергс.
– Можно уйти по Медун йела севернее, а там вдоль берега на Енкуру и на юг, – предложил второй полицейский.
– Попробуем, – кивнул Рембергс, подталкивая Вербова к машине. – Садитесь.
Минивэн вырулил с поляны на пешеходную дорожку, свернул направо, пересекая парк.
Завывание полицейской сирены отдалилось, но потом снова начало приближаться.
– К берегу! – приказал Вербов. – Переходим на вариант «Б»! Сможете увлечь коллег за собой?
– Попробуем.
– Почему они появились здесь? Ждали?
– Может, кто-то заметил беспилотник.
– Ладно, разбирайтесь. Надеюсь, вас не заподозрят в раскрытии гостайны.
– А вы как?
– Я найду способ скрыться, вам сообщат.
Делиться с латышами подробностями варианта «Б» Вербов не стал. Их могли задержать и допросить с пристрастием, а незнание обстоятельств отхода русского шпиона позволяло им честно отвечать на любые вопросы с помощью фонем «не знаем» и «не видели».
«Фольксваген» выскочил на улочку Крона, идущую к берегу в обход небольшого пруда, свернул на улицу Пиеминас.
– Тормози!
Капрал послушно остановил машину у тротуара набережной, ограждённой резной чугунной решёткой.
Вербов закинул за спину рюкзак-сумку, в которую уложил ноут и пульт управления дроном, рванул дверцу салона.
– Гони!
Автомобиль сорвался с места, резво помчался в сторону порта, вписываясь в линейку неспешно едущих машин.
Вербов огляделся, перемахнул через ограду, присел под бетонную стеночку спуска к морю, переждал проезд преследователей.
Мелькнул бело-синий полицейский «Форд» с включёнными мигалкой и сиреной.
Вербов вытащил из браслета усик антенны, поднёс коммуникатор ко рту, проговорил торопливо:
– Контроль-один, я Тень, переход на «двойку», время выхода в точку эвакуации – час, время ожидания – ещё час. Отбой контакту!
На корпусе часов мигнул синий огонёк: сигнал ушёл на военный спутник.
Вербов поднялся и зашагал к ближайшему причалу для местных катерков, обслуживающих пассажирское сообщение западного района береговой зоны Вентспилса. Смешался с небольшой толпой жителей города, ожидавших прибытия катера. Вариант «Б» был продуман с максимальной тщательностью, оставалось только методично следовать рекомендациям, не вызывая подозрений у окружающих.
Сквозь расходящиеся облака выглянуло низкое зимнее солнышко.
– Лабс лайкс[11], – сказал Вербов одобрительно, улыбнувшись пожилой паре.
Они вежливо ответили (он не понял, что именно), но разговор прервался, потому что подошёл катер, и все стали по трапу подниматься на борт. Взошёл и Вербов, поглядывая на набережную, по которой промчались ещё два полицейских автомобиля. Подумалось: хоть бы парни отговорились!..
Через полчаса он сошёл на берег ближе к устью Венты, нашёл в конце дебаркадера маленький катерок с цифрами «018» на борту, взобрался на палубу, и катерок устремился в море. Подождав прохода парома «Травемюнде», он благополучно выбрался на рейд Балтийского моря, встретив ещё два кораблика, и остановился в десяти километрах от берега.
Рулевой, мрачного вида бородач неопределённого возраста и непонятной национальности, молча вытащил из кубрика на корме катера резиновый мешок, передал пассажиру.
– Спасибо, – поблагодарил Вербов, начиная переодеваться.
Вскоре он в костюме аквалангиста нырнул в воду, держа в руке мешок с упакованными в него личными вещами, туфлями, одеждой и аппаратурой. Часы снимать не стал, они были водонепроницаемы и выдерживали погружение на тридцатиметровую глубину.
Ещё через полчаса его подобрала подводная лодка проекта 865 «Пиранья-М», специализирующаяся на высадке десанта и тайных береговых операциях.
Порог квартиры он переступил вечером того же дня, спустя одиннадцать часов после спешного бегства из Вентспилса.
«Пиранья» всплыла два часа спустя в российской части акватории Балтийского моря, высадила пассажира на эсминец «Дерзкий», вертолёт эсминца доставил его в Калининград, а оттуда он вылетел в Москву, как обычный турист, которому необходимо было попасть в столицу.
Ещё на эсминце стало известно, что помощникам майора латышским полицейским удалось доказать свою лояльность спецслужбам Латвии, прикрывающим тайную доставку в страну американских ракет, и Вербов вздохнул с облегчением. Парни рисковали серьёзно и могли получить реальные сроки вплоть до пожизненного заключения «за пособничество русским шпионам». Однако обошлось.
Жил Вербов в Подмосковье, в Павшине, районе, удобно устроившемся между Московской кольцевой автодорогой и Красногорском. Квартиру он себе не выбирал, она была служебная, расположенная всего в одиннадцати километрах от базы ГРУ «Синяево», но за год службы она стала почти родной, и возвращался майор из частых командировок в свой «скворечник» – двухкомнатная минималка венчала шестнадцатиэтажку – с удовольствием.
Женился он, ещё будучи курсантом Мурманской мореходки, в девятнадцать лет, но неудачно. Жене хотелось блистать в обществе, так как она причисляла себя к «богеме», участвуя в городских конкурсах красоты (где Вербов с ней и познакомился), а он не мог предложить ей ничего, кроме общежития на берегу Кольского залива и судьбы жены моряка. Разошлись спустя два года, уже после того, как Вербова заметили в морском спецназе благодаря его успехам в единоборствах и он возглавил спецгруппу бригады морских диверсантов. Не помогли ни увещевания свекрови, матери Дениса, ни успехи самого Вербова, ни даже его умение готовить, что передалось ему от деда и отца, знающих толк в приготовлении любых мясных и прочих блюд.
В двадцать четыре он поступил в Академию Генштаба МО России, в двадцать пять отличился в спецоперациях в Сирии и Турции, в двадцать семь окончил разведшколу и через год получил звание майора, после чего его и перевели в ГРУ, предоставив квартиру в Павшине.
Вернувшись из Латвии, Вербов собрался было пригласить на следующий день друзей, преимущественно сослуживцев, и приготовить им настоящий лагман, однако судьбе было угодно распорядиться иначе, и встречу пришлось отменить.
В половине двенадцатого, когда уставший Вербов устраивался спать, позвонил начальник оперативного управления ГРУ полковник Зотов.
– Извини, майор, что поздно. Знаю, что после завершения турпохода тебе полагается отпуск, но дело важное, ты нам нужен.
– Неужели опять в Сирию пошлёте? – пошутил Вербов. – Или на Украину?
– В Сирию? – удивился Зотов. – А-а… нет, прокатишься по России. У тебя какие планы на завтра?
– Да так, ничего особенного, хотел устроить мужские посиделки, а послезавтра махнуть к родителям.
– Отлично, слетаешь, ты же мурманский? Но не послезавтра, а завтра, вылет в обед. Инструкции получишь утром.
– В Мурманск? – уточнил сбитый с толку Вербов.
– Именно, повидаешь своих, а к вечеру тебя встретят в Североморске.
– Где? – удивился Вербов.
– На базе подлодок. Жду утром пораньше, всё объясню.
– Но я же не… – начал Вербов, вслушиваясь в раздавшиеся звоночки отбоя, закончил машинально: – Составил отчёт.
Зотов не зря руководил оперативниками ГРУ, долго объяснять подчинённым свою позицию он не любил и медлительных сотрудников в своём подразделении не держал.
11
Labs laiks – хорошая погода (латышск.).