Страница 15 из 39
Он сел за стол, включил компьютер, подумав, что скоро Интернет станет тому недоступен. За одиннадцать прошедших лет программное обеспечение изменилось неузнаваемо, и старенькое «железо» уже не могло поддерживать новые стандарты.
В комнату со стуком вошла Вершинина.
– Можно?
– Входите, конечно, – встрепенулся он, встал из-за стола.
– Ваша епархия?
– Так точно. Детство и юность остались здесь.
Инга с любопытством огляделась, подошла к этажерке, разглядывая корешки книг.
– Что читаете?
Он пожал плечами.
– Родители приучили меня читать классику, но я и детективы люблю, и приключения.
Она достала с полки томик красного цвета.
– «Собор Парижской Богоматери». Вы любите Гюго?
– Не люблю, но уважаю, у него встречаются такие сочные жизненные наблюдения, что диву даёшься, они и сейчас актуальны.
– Какие, если помните?
– Пожалуйста, фраза из «Собора»: «Феб де Шатобер тоже кончил трагически. Он женился».
Инга засмеялась.
– Гюго был женоненавистником. А у вас, наверно, с женой не заладилось, вот вы и любите Гюго.
– Я Гюго за другое люблю, – нахмурился Денис, выключая компьютер.
Вершинина кинула на него задумчивый взгляд, посмотрела ещё пару книг, и они вернулись в гостиную.
– Вы что-нибудь читали об Антарктиде?
– Пошарил в Сети, прочитал, что нашёл. Интересно, наши парни наверху действительно намереваются проникнуть в озёра Антарктиды со стороны моря, под водой?
– Без комментариев. Нам выдадут всю информацию на базе. Вы готовы?
– Приказ есть приказ, хотя, если честно… мне и самому интересно погулять подо льдами Антарктиды. Товарищ майор, у меня предложение: давайте перейдём на «ты»? Нам всё равно долго быть вместе, а я предпочитаю простые отношения. Местоимение «вы» – это обезличивание человека, «ты» – сближает.
– Не торопитесь, товарищ майор, – покачала головой девушка, – всему своё время. Местоимение «вы» мне ближе по форме деятельности, чаще хочется отдалиться от человека, а не сблизиться.
– Виноват.
– Я и не виню вас ни в чём. Отзвонились наши приниматели из Видяево, машина может подойти прямо к дому, не надо будет ехать к каким-то пяти углам.
– Площадь Пяти Углов, – улыбнулся Вербов, – центр города. Сколько у нас времени?
– Часа полтора.
– К сожалению, развлекательной программы я не предусмотрел. Можем побаловаться чаем-кофе и посмотреть какой-нибудь фильм. Я когда-то собирал диски с комедиями.
– Я могу принять ванну?
– Без проблем.
– В таком случае принесите полотенце, а потом побалуемся кофе.
– Как прикажете. – Он принёс чистое полотенце.
– Держите.
Инга улыбнулась и скрылась в ванной.
Вербов присел на диван, переключил программу, прислушался к дебатам на втором канале, посвящённым политике США в свете последних событий в мире. Дебаты шли в контексте мутирующих доктрин Соединённых Штатов о «необходимости лжи» и «правдоподобного отрицания фактов», в чём политики «главного пахана мира» поднаторели до степени самозабвения. В начавшейся «битве вранья» они затмили всех, в том числе Евросоюз, который, надо признаться, мало в чём им уступал. Во всех грехах была виновата Россия, и обыватели Европы и Америки слепо верили клевете, поддерживая агрессивную политику сильных мира сего.
Говорили участники шоу и об «элгэбэтизации» человечества под «крышей» «красивого бизнеса», о свержении неугодных правительств и стирании с лица Земли целых государств во имя Pax Americana. Всё это Вербов слышал не раз в тех или иных вариациях и, хотя поддерживал специалистов, радеющих за Россию, знал, что телесражения не ведут ни к чему, кроме удовлетворения программистов ТВ. Вроде как «сделали дело» – обсудили проблемы, а потом можно и пивка попить.
Журчание воды в ванной прекратилось. Загудел фен.
Вскоре вышла Инга, полностью одетая, с посвежевшим лицом и практически сухими волосами до плеч, выглядевшими так, будто она только что сделала завивку. Уловила красноречивый взгляд Вербова, брошенный на её причёску.
– По лунному календарю сегодня благоприятный день для очистительных процедур. Самое время для мытья головы и фитотерапии. Зелёный чай у вас есть?
– Есть, наверно, поищу.
– А о чём судачат по ТиВи?
Вербов оглянулся на пластину висящего на стене «Самсунга».
– О том, как американцы лгут всему миру.
– Система «Эталон», – слабо улыбнулась девушка.
– Что?
– Военные социологи США разработали особую программу для оболванивания народа – «Эталон», которую можно расшифровать как «эпоху тотальной лжи и ненависти», в дополнение к технологии «управляемого хаоса» и успешно применяют их на практике по всему миру. Европейцы недалеко от них ушли, хотя так и не поняли, что провалившуюся идею мультикультурализма им всучили те же технологи из Лэнгли[15].
– Но их поддерживает электорат…
– Человеку, который не понимает ничего, можно объяснить всё. А таких людей в мире всё больше и больше, подавляющее большинство, наученное не думать, а потреблять. Однако не будем о грустном, майор. Вы обещали чай.
– Бегу искать.
Вербов скрылся на кухне, вернулся через минуту.
– Есть «Тэйлорс», папа, очевидно, привёз из Англии, он иногда бывает на симпозиумах в Европе. Могу поджарить гренки, если хотите.
– Хочу, командуйте.
Вербов приготовил чай, подрумянил на сковороде ломтики белого хлеба, смазав их маслом, и они занялись «чайной церемонией по-русски», исключавшей все «лишние» процедуры, но не ставшей от этого менее приятной.
Без четверти двенадцать собрались, Инга позвонила, выслушала ответ.
– Они в пяти минутах езды от нас.
– Выходим, – сказал Вербов.
На улице было светло – без солнца – и холодно, морозец держался на уровне минус пятнадцати градусов. Дул ветерок, пришлось поднять воротники и надвинуть капюшоны меховых курток: у Вербова отечественная парка была серебристого цвета, у Вершининой – шубка цвета «брызги шампанского».
Мурманск являл собой деловой город, туристов сюда приезжало немного, тем более зимой, и пешеходов на улицах можно было пересчитать по пальцам.
Подъехал пятнистый, чёрно-зелёный «УАЗ» «Патриот» с какой-то красно-белой табличкой под лобовым стеклом. Из кабины выбрался плотного сложения мужчина в зимнем военном обмундировании, кинул к виску ладонь.
– Капитан Завьялов. А вы…
– Вербов, – подал руку Денис, – это майор Вершинина.
– Садитесь, устраивайтесь поудобнее.
Сели на заднее сиденье «уазика», водитель сказал: «Здравия желаю», – хлопнули дверцы, машина рывком тронулась с места.
В кабине было тепло, откинули капюшоны.
– Как добрались? – равнодушно спросил капитан.
– Нормально, – ответил Вербов.
Больше за время пути не было сказано ни слова, сопровождающий был не из разговорчивых.
От Мурманска до Видяево было всего тридцать с лишним километров, шоссе оказалось пустынным, и до места назначения доехали буквально за полчаса.
Посёлок Видяево располагался на северо-западном побережье Ара-губы – южной части Кольского залива и не зря получил определение ЗАТО – «закрытое административно-территориальное образование», где проживало около шести тысяч человек, включая персонал военно-морской базы.
На въезде в посёлок «Патриот» остановили, проверили у пассажиров документы, капитан Завьялов предъявил пропуск на пассажиров, и машину пропустили.
Пересекли посёлок, проехав мимо мемориального комплекса с братской могилой моряков, погибших в океане, посмотрели на памятник Фёдору Видяеву, по фамилии которого посёлок и назвали Видяево[16], и нырнули под землю за КПП, к базе, у пирсов которой стыли в воде подводные ракетоносцы.
Последние сто метров к одной из лодок шли пешком. Остановились у субмарины, выделявшейся зализанной рубкой совершенной геометрической формы и вздутиями под ней.
15
Штаб-квартира ЦРУ.
16
Сначала посёлок назывался Урица – по названию одноимённой реки, впадающей в Кольский залив.