Страница 36 из 39
— Подозреваю, разбитым.
— Пусть скажет спасибо, что я ему руки-ноги не переломал. Короче, он сознался и всё рассказал. Я истребовал у коменданта охрану и ещё одного коня. В карете бы мы долго пылили, так что привязали этого негодяя к седлу, чтоб доехать быстрее.
— Он жив?
— И может говорить, — кивнул Гаспар.
— Молодец, — похвалил его барон. — Иди спать. С остальным я разберусь сам.
Де Серро стоял, понурившись, в центре камеры для допросов. Он уныло поглядывал на невозмутимого клерка, который аккуратно раскладывал на небольшом столике в стороне бумагу и письменные принадлежности. У дверей, неотрывно глядя на него, стоял тюремщик. Потом дверь распахнулась, вошёл барон де Сегюр, а следом втолкнули какого-то взлохмаченного человека в порванной одежде. Его лицо было разбито, но де Серро узнал его сразу.
— Это он? — спросил барон у надсмотрщика из рудника.
— Да, господин, это Матис де Серро, — едва бросив на него взгляд, подтвердил тот. — Это он дал мне немного золота, чтоб я помог ему бежать.
— Уведите его, — приказал барон, и стражники утащили его прочь.
Подойдя к своему столу, барон де Сегюр небрежно бросил на него книгу, после сел. Повинуясь его жесту, тюремщик принёс стул и поставил его рядом с де Серро, а тот молча смотрел на книжицу, которую прятал в своем тайном сундуке.
— Вы её нашли, — тихо проговорил он.
— Да, и яд, и оставшиеся склянки. После всего этого, включая показания надсмотрщика, ваше признание не так уж важно для меня, но вам оно может дать шанс облегчить свою судьбу.
— Вряд ли, — де Серро сел на стул и вздохнул. — Даже если король помилует меня, я не вынесу заточения. Я слишком болен. Но вы правы, мне стоит всё вам рассказать. Я, Матис де Серро, осуждённый шесть лет назад по навету торговца Бошана и его дочери Клодины. Я был невинно осуждён и отправлен на каторгу. Эти два года превратились для меня в сущий ад. Я не знал до этого ни трудностей, ни лишений, но даже не кандалы, не тяжкий труд в руднике, не побои, которые сыпались на меня со всех сторон, терзали мою душу. Я не мог смириться с тем, что меня предала та, кого я любил так страстно. Она ведь тоже клялась мне в любви. Я был на вершине счастья, и пал так низко из-за неё. Днём и ночью я думал, как отомстить ей, придумывая самые жестокие виды казни, но понимал, что это всё неисполнимо, пока я скован цепями. И я решил бежать.
Перо клерка тихо скрипело по бумаге, а де Серро задумчиво смотрел на книгу на столе.
— Да, я думал лишь об этом. Там было совсем немного возможностей сбежать, но однажды мне повезло. Мы напали на золотоносную жилу. То и дело под моей киркой появлялись блёстки золота. Нас обыскивали каждый день, но я придумал хитрость: прятал золото за щекой, а потом ночью засовывал его в раны от кандалов, которые не заживали. Через какое-то время я насобирал с десяток маленьких самородков и сговорился с этим надсмотрщиком. Я знал, что он продажен. Я отдал часть золота ему, а он подстроил обвал в шахте и сказал, что я был там. Поскольку штольня была отработана, никто не стал искать там мой труп. А ночью он вывел меня за стену и оставил на краю леса. Я пошёл на восток. Я был уже болен и слаб, и, скорее всего, умер бы, но набрёл на реку и пошёл по берегу, надеясь встретить людей. Там и отыскал меня тот старик.
— Как его звали? — спросил Марк.
— Не знаю. Я так его и звал: «старик», а он меня — «парень». Он ничего о себе не рассказывал и никогда не спрашивал о прошлом меня. Я боялся его. Он тоже был из беглых каторжников, высокий и крепкий, заросший, как зверь, с косматой бородой. Он всегда носил за поясом топорик, и я видел, как он зарубил им напавшего на него дикаря. Он собирал травы и лечил людей из диких племён, что живут на западе, а ещё делал порошок из мухоморов, который они применяют для своей магии. Они расплачивались с ним мясом и шкурами. Иногда к нему приходили контрабандисты, забирали шкуры, редкие травы и коренья, и тот самый порошок. Денег он не брал, говорил, что ему они ни к чему, потому ему привозили продукты и утварь, нужную в хозяйстве. Он и научил меня разбираться в травах и рассказал об этом порошке, который называл зельем. Он говорил, как его используют дикари, которые за ним приходили, как оно на них действует, рассказал, что если его принимать часто, то без него уже невозможно обойтись, и со временем оно убьёт любого.
— Как он делал этот порошок?
— Не знаю, — устало покачал головой де Серро. — Яне интересовался этим. Только когда уходил от него, тайком сунул в котомку тот горшок. Старик знал, что я уйду, потому и прижёг мне плечо, чтоб скрыть клеймо. Я ушёл вместе с контрабандистами и направился в Сен-Марко. Добрался до него, когда армия ушла в поход. В городе было спокойно, я снял комнату на тихой улице и начал осматриваться. Мне хотелось убить не только Клодину и её отца. Я был зол на судью, вынесшего приговор, прокурора и адвоката, и даже на короля. Но король погиб на войне, да и те трое так или иначе закончили свои дни без моего участия. Я раздумывал, как мне отравить Бошана, и тут мне пришла в голову идея. Я часто бывал на улице аптекарей, познакомился с Меро и Хлоей, женился и переехал к ним. Там я и придумал этот план, купил склянки и наполнил одну водой с мёдом и пряностями, в которую добавил яд. Потом явился к Бошану и уговорил его купить это зелье. Он не узнал меня, ему и в голову не пришло, кто перед ним. Он торговался, называл меня мошенником и в то же время боялся упустить шанс выздороветь. Я продал ему первую склянку за бесценок, но когда пришёл в следующий раз, он уже хотел купить сразу пять штук, говорил, что помолодел, ему весело, сил прибавилось, и он хорошо спит. Я повысил цену, он поворчал, но раскошелился. Потом я каждый раз требовал с него всё больше денег, он ругался, но платил. Потом как-то попытался даже наброситься на меня с ножом, но я напомнил ему, что никто кроме меня не принесёт ему этот волшебный эликсир. Он снова заболел, стал слабеть, у него появились боли, но он уже не мог без моей отравы, а я тянул с него деньги. А потом он умер. Я был на похоронах, надеялся увидеть Клодину, но она не пришла. Тогда я стал думать, как отравить её.
Он помолчал, глядя на книгу.
— Не знаю, как вы узнали о «Вертраде», но я действительно видел себя героем этой поэмы. Мне хотелось, чтоб она умирала у моих ног, а я мог высказать ей всё, что носил в сердце, но я понимал, что это невозможно. Я знал, что у неё больные почки, и она принимает пилюли. Не трудно было выяснить, что их делает Дельмас. Я подружился с ним, получил доступ в лабораторию, посмотрел, как выглядят пилюли и сколько их в коробочке. Потом принёс домой порошок и сделал такие же, начинив их ядом в глиняной оболочке. Я подменял её лекарство раз за разом и ждал, когда узнаю о её смерти, но тут явились вы. Остальное вам известно.
— Ну, и зачем всё это? — спросил его Марк. — Ради мести? Судьба дала вам шанс спасти свою жизнь и обрести свободу, вы снова оказались на воле, нашли людей, которые полюбили вас и готовы были взять на себя все ваши заботы. Вы могли бы обратиться с прошением о пересмотре приговора. Я видел ваше дело и могу сказать точно, что приговор был бы отменён, вас даже не стали бы наказывать за побег с каторги. Вы могли бы спокойно жить со своей семьёй под собственным именем. Но вам не терпелась убить старика, который итак уже был наказан тем, что дочь бросила его, и обида на неё отравляла его последние дни. Вы думали, что Клодина была намного счастливее его? Она жила во дворце, как чужая, мужу она была безразлична, её презирали из-за низкого происхождения, сторонились из-за её склочного характера. Она была больна и панически боялась, что однажды её просто прогонят оттуда. Всеми способами она добывала деньги, чтоб скопить хоть сколько-нибудь на старость. Вы с Хлоей и вашим тестем жили куда лучше, чем эти двое, но на этот раз вы сами сгубили свою жизнь, обменяв её на месть. А что теперь будет с вашей женой и ещё не рождённым ребёнком? Мне не жаль вас. Вы получите то, что заслужили. Но я сочувствую вашим близким.