Страница 4 из 15
– Я пришел на рассвете. Я помню стаи скворцов. Я помню, как собаки бегали по дорогам. Было очень рано и очень тихо. Мне казалось, что я иду наугад. Но на самом деле я знал, куда нужно идти. Я остановился возле старого кирпичного дома и стоял там, глядя на окна. А потом из подъезда вышел человек. Пожилой мужчина с маленькой лохматой собачкой на поводке. Он узнал меня. Он спросил, где я пропадал все это время? Я не помнил его, но все равно спросил о своих родителях. И он сказал, что их больше нет. Нет уже очень давно… Как – нет? – Плетнев посмотрел на Настю, в его глазах плавилась неподдельная горечь. – Я шел к ним. Я их помнил… И вдруг этот человек говорит, что мои родители погибли… Я встал и пошел. Собака лаяла мне вслед. А потом я побежал и бежал до тех пор, пока были силы… Солнце уже поднялось, но оно было за тучами. И я решил идти за солнцем. Решил идти за ним до тех пор, пока не выйду из города. Но чем дальше я шел, тем выше становились дома. На дорогах стало тесно от машин, а на тротуарах от прохожих. А потом я увидел вас… Я увидел вас в окне, и я увидел еще что-то…
– Ты увидел меня и вспомнил, да? – Настя посмотрела на него с надеждой.
– Нет, я ничего не вспомнил, – покачал головой Плетнев. – Но я увидел вас другой.
– Какой?.. Какой ты увидел меня, Сережа? – Настя заглянула ему в глаза.
– Другой, – он покачал головой. – Я не могу объяснить этого словами. Но я увидел вас другой. Не такой, как сейчас…
– Хорошо, – ободряюще улыбнулась ему Настя. – Значит, ты начинаешь вспоминать что-то. Проходи. Проходи, милый!
Она взяла его за руку, как ребенка, и провела в прихожую. Она продолжала смотреть на него с улыбкой.
– Когда-то это был твой дом, наш дом, – сказала, осторожно прикасаясь к его щеке. – Идем. Ты обязательно вспомнишь наш дом.
Она сняла с него грязную курточку и бросила ее на пол.
– Ты должен вспомнить этот дом, Сережа. В нем было так много любви, – Настя обняла Плетнева. – Ты должен вспомнить это, потому что я это помню.
Они смотрели друг на друга так долго, что на кухне успел включиться и выключиться холодильник.
– Вы очень красивая, – Плетнев наконец отвел от нее взгляд.
– Почему ты не называешь меня по имени? – спросила его Настя. – Ты ведь слышал, как меня зовут. Ты должен называть меня по имени… – Она хотела сказать, что когда-то он называл ее теми прекрасными словами, которые говорит мужчина любимой женщине, но вовремя осеклась. – Сережа, назови меня Настей… Это не трудно…
– Я не могу, – покачал головой Плетнев.
– Ну, хорошо, – кивнула она. – Разувайся и сними эти ужасные обноски. Мы выбросим их. У меня остались твои вещи. Я хранила их как память. И оказалась права. Ты вернулся… Сейчас ты примешь ванну. Сбреешь эту страшную бороду! А я приготовлю завтрак. Я тоже не завтракала сегодня. И ничего не бойся, не стесняйся ничего, Сережа. Ты когда-то жил в этом доме. Ты обязательно вспомнишь об этом. Я покажу тебе наши фотографии. А потом мы съездим за детьми. Ты должен увидеть Дашеньку! И Максима ты тоже должен увидеть. Он так вырос, ему уже тринадцать! Снимай с себя все это! Вот так, – она помогла ему раздеться. – Проходи в ванную комнату. Да-да, вот в эту дверь. И, пожалуйста, всю эту одежду брось в мешок, – Настя протянула Плетневу мешок под мусор.
– Но…
– Сережа, – остановила она его, – я уже сказала, у тебя есть одежда. Хорошая одежда, а не эти обноски… И не стесняйся, если что-нибудь понадобится, я буду на кухне, – она улыбнулась ему.
Когда она ушла, Плетнев огляделся. Взял с полочки бритвенный станок Колосова, поднес его к заросшей щеке и посмотрел на себя в зеркало. И в этот момент его ожгло воспоминанием. Он увидел себя в другом доме, в другой ванной комнате. Тогда он тоже брился, но смотрел на себя в небольшое зеркало. В тот день он сбрил бороду и увидел СВОЕ лицо…
Вспомнив тот день, Плетнев сжался в комок и замер. Это воспоминание жгло его душу каленым железом. Он помнил каждый вдох, который сделал в тот день и в тот вечер. Но только дьявол мог заставить его признаться в этом. Он бы с радостью забыл обо всем и не помнил бы этого, как не помнил большую часть своей жизни. Но как ни старался забыть, тот день он помнил.
– Нет, – прошептал он. – Нет, это не я… Это не я… Я не делал этого…
Он сел на краешек ванны и сжал голову руками.
А Настя в это время нарезала хлеб, ветчину и сыр, украсила вазу фруктами. И на лице ее играла слабая полуулыбка. Но внезапно она тоже замерла и прошептала:
– Как все-таки странно… Ведь он жив… Жив…
И в этот краткий миг вспомнила, сколько было пролито слез, когда она оставалась наедине с собой и когда жизнь становилась невыносимой. В то время, когда она осталась без него.
– Где же ты был все это время? – прошептала она.
Нина припарковалась за джипом Колосова, посмотрела на его окна и после краткого раздумья все же набрала его номер.
– Привет! Давно не виделись… Да, как-то все вот так. Все между делом… Нет, как раз дела у меня идут хорошо. Саша, тут кое-что произошло. Даже не знаю, как тебе сказать об этом… Нет, с ней все в порядке! Но сегодня она нашла Плетнева! Да, того самого!.. Да! Да! Именно после того, как вы поссорились! Саша, таких совпадений не бывает. Нам с тобой нужно поговорить обязательно. Поговорить сейчас же… Я жду тебя внизу. Посмотри в окно. Я в своей машине… Хорошо, жду…
Она бросила телефон в сумочку и вышла из машины.
Колосов не заставил себя ждать.
Они поздоровались, соприкоснулись щеками.
– Нина, я ничего не понял, – покачал головой Колосов.
– Давай пройдемся. Настю я знаю лет восемь. По крайней мере, дольше тебя. Подожди, – она остановила Колосова. – Дай мне сказать!.. Мы подруги! А тебе только кажется, что ты знаешь ее и разобрался в ее проблемах. Это не так! Даже я не могу сказать этого.
– Погоди-ка, – Колосов резко остановился, и Нина тоже вынуждена была остановиться. – Что ты хочешь сказать?
– Все это время она ждала его! Вот так… Она любит его и примет. Это – правда.
Услышав это, Колосов принялся покусывать ноготь.
– Черти его принесли, – наконец прошептал он.
– Да, черти, – кивнула Елисеева. – Я хорошо знаю его – это самая продуманная и хитрая тварь, которую я встречала в своей жизни. Сейчас он прикидывается человеком без памяти. Но я знаю, что это вранье!
– То есть как это – человеком без памяти?!
– Он такую сцену разыграл, что меня чуть не стошнило!
– Как все не вовремя, – покачал головой Колосов. – Завтра я уезжаю! Но оставлять ее вот так…
– Куда ты едешь?
– По делам, – ответил Колосов. – Ненадолго. Но отменить встречу я не могу. Мне нужно быть на месте, нужно увидеть все своими глазами.
– Слушай, – сказала Нина. – Я видела паспорт Плетнева. Он оформлен на имя совсем другого человека, с пропиской из города Ситова. Бывал там?
– Приходилось, – кивнул Колосов.
– Сколько тебя не будет?
– Не знаю. Скорее всего, дня три-четыре.
– Я уверена, что Плетнев задержится у Насти надолго. Ничего с этим уже не поделаешь, ты ее характер знаешь. Но мы с тобой можем съездить в Ситов. И уже на месте разберемся, что там к чему. Я уверена, Плетнев оставил после себя след. Понимаешь, когда он жил с Настей, он всегда был при деньгах, хотя у нее не взял ни копейки. Всем рассказывал, что работает торговым представителем в фирме аптечной. Но когда я решила выяснить, что это за фирма, оказалось, что она работает в Соединенных Штатах, а среди русских у нее сотрудников нет. Я задавала ему прямые вопросы, но ответов на них так и не получила. Иногда Плетнев исчезал на несколько дней, а остальное время читал газеты…
– Между вами было что-то? – неожиданно спросил ее Колосов.
– О чем ты?!
– Нина, это не мое дело, но я ведь вижу… Насте я ничего не скажу…
– Ну, в общем, я… – после короткой паузы ответила Нина, – я делала попытки. Но ты ведь меня знаешь… Просто мне было интересно, что он за человек. Вот именно тогда я и поняла, что он лжет всем.