Охотница

Я пролежала без сна почти до рассвета, перебирала в уме возможные причины странных событий последнего дня, но, к сожалению, ни одного разумного объяснения найти так и не смогла.

*

Пролетел Танец Снов, и в его последний день наступил праздник Двуединого. Вся крепость довольно бурно его отметила, с обязательными танцами у костра, сжиганием соломенных куколок и громкими песнями. Наступил Ледяной Покров, ударили жесточайшие морозы. Мы практически перестали выходить из офицерского корпуса, благо свой тренировочный зал был прямо на нашем этаже. Ирдарр с удовольствием проводил там со мной время. Предполагалось, что он обучал меня рукопашному бою, но на деле мы проводили часы за долгими разговорами на самые разные темы. О том, как красиво цветут на эльфийских островах сады. В какое время года лучше посещать Этальдер. Насколько проще становится жизнь, если ты владеешь магией. Ир рассказывал, что Мглистый находится в таком глухом уголке Логнайра, что оживление в жизнь форта вносят только три события: празднования во славу Двуединого да два праздника – по человеческому и эльфийскому календарю – Нового года. Все остальное время крепость дремлет, лишь изредка гарнизон снаряжает рейды по охоте на волков, и то после того как немного стает снег – сейчас его наваливало выше пояса взрослого мужчины. Солдаты выбивались из сил, расчищая каждое утро тоненькие тропки в снегу от казарм до столовой. Заниматься строевой подготовкой или проводить учебные бои в такую погоду солдаты были не в состоянии, иногда ночью ударяли настолько сильные морозы, что толстые каменные стены изнутри покрывались инеем. Делать было решительно нечего, и Ир взялся учить меня эльфийскому эртису. Естественно, еще в детстве я довольно бегло говорила и читала на нескольких языках, однако могло показаться странным, что простой лекарь смог получить такое образование. Потому я старательно прикидывалась, будто вижу эльфийскую вязь в первый раз. Наставником Ирдарр оказался просто замечательным, терпеливым и с хорошим чувством юмора. Он давал мне разные книги, сначала сказки, потом – баллады, а затем – серьезные романы, иногда сам читал стихи.

Однажды, открыв один из томов «Истории Континента», я нашла розу. Сначала я решила, что она попала туда случайно, но, вернув книгу Ирдарру, успела заметить, как тот торопливо пролистал страницы. Когда эльф убедился, что цветка в книге больше нет, его лицо озарилось неподдельной радостью. Тогда меня осенило. Сначала кольцо, теперь цветок. Я поняла и причину странного поведения Ирдарра в ту ночь, когда мы с Герределом задержались в Деми-рете допоздна. Он просто-напросто ревновал! Теперь все встало на свои места, все необъяснимые поступки Ирдарра, его возросшее желание проводить со мной время, – все получило свое объяснение. Не передать, какое счастье я испытала, сделав это неожиданное открытие. С того дня мы старались проводить вместе каждое мгновение. Сразу после завтрака Ирдарр растапливал посильнее камин в библиотеке и работал до самого ужина. Я либо читала, либо просто украдкой наблюдала за ним. Все необходимые по хозяйству дела мы делали уже вечером, когда здания хоть немного прогревались, и можно было без риска простыть и заболеть пройти по коридорам. Затем мы возвращались в библиотеку и за разговорами часто засиживались до глубокой ночи.

Незаметно подошел мой восемнадцатый день рождения. И люди, и эльфы очень чтят эту дату, считая ее наступлением совершеннолетия. Отметили мы его втроем: я, Ир и Герредел. Леди Ровинда сослалась на сильные головные боли и не смогла принять участие в празднике. Ирдарр с заговорщическим видом притащил сладкий пирог, по его словам, немыслимыми усилиями похищенный на кухне. Мы заварили тьекк, и Герредел весь вечер развлекал нас старинными эльфийскими балладами и страшными историями. Лишь далеко за полночь капитан спохватился, что мы нарушаем распорядок, и разогнал всю компанию.

Герредел, похоже, был искренне рад за нас. Каждый раз, видя меня и Ирдарра вместе, он посылал нам свою фирменную кривоватую улыбку. С другой стороны, леди Ровинду сложившееся положение вещей не устраивало. Она была слишком умна, чтобы устраивать скандал на глазах у Ирдарра, но стоило нам встретиться в пустом коридоре форта, как леди давала волю своему негодованию. К ее досаде, эти пустые угрозы теперь меня мало трогали. Между мной и Ирдарром было сказано достаточно, чтобы поселить в сердце уверенность в том, что наши чувства взаимны. Однако частое и систематическое повторение этих неприятных встреч медленно, но верно начинало действовать мне на нервы. Неудивительно, что я, как за спасительную соломинку, ухватилась за неожиданное предложение Герредела поехать вместе с ним сопровождать караван в Ведин. Все, что угодно, лишь бы хоть ненадолго оказаться подальше от форта и угроз леди Ровинды.

Наступил Рассвет Земли. Я всегда считала, что Древние очень удачно придумали это название: именно сейчас земля освобождается от многодневного гнета под толщей снега. Над ее поверхностью проносятся влажные ветры, долетевшие в Логнайр от самого Южного моря. Оттаивают от холода все живые существа. Однако для того, чтобы они по-настоящему налились цветом и соком, должно пройти еще почти три десятидневья. Сегодняшнее утро в память о недавних холодах опять выдалось довольно бодрящее. Предвещая теплый день, в воздухе разлилась дымка, размывающая очертания окружающих предметов, и казалось, что неторопливо трусящие по равнине всадники – существа, пришедшие из мира грез. Герредел проскакал по широкой дуге, и только после этого вновь нас догнал.

– Хорошо-то как! – радостно воскликнул он, выпуская изо рта облачко пара.

Чудесный день не мог никого оставить равнодушным, даже Ирдарр сдержано улыбнулся. В последний момент он настоял на том, чтобы отправиться в путь вместе с нами. Меня это удивило. Ирдарр был не просто капитаном форта, по сути, он являлся наместником короля на этом участке границы, а это означало, что, помимо привилегий, у него были и обязанности. Например, ему запрещалось оставлять форт без командира, а без него и Герредела в форте вообще не оставалось офицеров. Когда же я осторожно высказала ему свои сомнения, эльф только отмахнулся, заявив, что два дня сержанты как-нибудь справятся и без него, а он не хочет расставаться со мной даже на такой короткий срок. Этого мне хватило, чтобы перестать задавать вопросы. Однако Герредел пришел в ярость от легкомысленного поступка капитана. Пока гвардейцы личной охраны Ирдарра и солдаты, назначенные в охранение каравана, седлали лошадей, эльфы отошли в сторону и ожесточенно заспорили о чем-то. В конце концов, Ирдарру удалось убедить Герредела, и тот вынужден был уступить.

Где-то к полудню даже солнце несмело выглянуло из-за облаков, но оно больше слепило, чем грело. К этому времени я переместилась из хвоста нашего импровизированного каравана (подальше от эльфов, по-прежнему бросавших друг на друга недовольные взгляды) в начало, к повозке начальника обоза. Он был только рад обществу, а потому болтал без остановки. Выяснилось, что зовут его Мирхэм, и к’тарр он только наполовину. В качестве доказательства мне были продемонстрированы карие глаза начальника обоза, совершенно нетипичные для к’тарров. А еще выяснилось, что Мирхэм несколько лет назад побывал в моем родном Риранде и даже во время какого-то празднования был представлен губернатору города.

– Я стоял рядом с ним так же близко, как вот сейчас с тобой, – прикрыв глаза, предавался он воспоминаниям, – и я хорошо сумел его разглядеть. Вот как щас помню: такой высокий, бородища окладистая, глаза строгие, а меч! Ты бы видела, какой у него меч! Он сверкает так, что на него больно смотреть, а в его оголовье вставлена целая горсть алмазов, рубинов и изумрудов. И каждый – величиной с яйцо! Вот скажи, ты когда-нибудь видала подобное великолепие? Нет? А я видал.

Ответить собеседнику я не могла при всем желании. Меня просто трясло от беззвучного хохота. Интересно, что бы ты сказал, к’тарр, если бы узнал, что я тоже бывала на подобных приемах, и не раз. Последний раз я была в резиденции губернатора Риранда, когда мне было лет десять, но я точно помню, что в оголовье его меча для «парадных выходов», как он его называет, только один рубин, и тот размером не больше медяка.