Страница 66 из 74
Сейчас ничего из этого не сработало бы.
— Хотя, конечно, ты скажешь ему, как только мы закончим разговор. Константин вздохнул. — Это ничего не изменит. Саша — оптимист. Должно быть, это итальянская черта семьи, потому что в России мы рассматриваем пессимизм как олимпийский вид спорта. Завтра мы убьем Аркана. Либо твой зять, либо твой лучший друг, либо твоя младшая сестра причинят ему вред. Возможно, ты сможешь зачаровать его до смерти. Заставь его перерезать себе горло. Но никто из вас не будет достаточно быстрым. Саша доберется до него первым, и Аркан прикончит его. Что возвращает нас к моему первоначальному вопросу: что ты будешь делать после?
Что бы я делала, если бы Алессандро умер?
— Я не знаю.
— Ты осталась бы в доме, где вы с ним были счастливы? — Он огляделся вокруг. — Это место хранит для тебя так много воспоминаний о занятиях любовью, о планировании будущего, о веселых моментах, и каждое из них будет запятнано, потому что его больше не будет. Ты останешься здесь, надеясь на отголосок того тепла, или это будет слишком болезненно?
— Что ты пытаешься сказать?
— Если боль будет слишком сильной, поезжай со мной в Россию.
Я ожидала чего-то подобного, но он все равно застал меня врасплох.
— Я знаю, это похоже на предательство. В конце концов, он все еще жив, говорит и дышит. Ты все еще можешь удержать его. Но завтра, когда все это закончится, тебе не придется сталкиваться с этим в одиночку. Ты можешь начать все с чистого листа вдали от всего, что происходило раньше. Нет осуждения, нет вины. Новая жизнь.
— Это официальное предложение о приеме на работу от империи?
— Это приглашение от цесаревича быть его желанным гостем, — сказал он.
— Разве эти два понятия не синонимичны?
— Не обязательно.
Я вздохнула.
— Константин, мы оба знаем, что если я поеду с тобой, рано или поздно кто-нибудь предложит мне оказать небольшую услугу моим хозяевам.
— Никто бы никогда такого не предложил. Я бы этого не допустил.
Он не просто сказал это. Он сказал это так, словно приказывал древнему воину удерживать мост против армии вторжения. За его словами стоял вес и полная уверенность. В современном мире было очень мало мест, где представитель царской семьи мог произнести эти слова таким образом и иметь это в виду.
— Я бы солгал, если бы сказал, что империи не нужен твой талант. Маг твоего уровня с твоим набором навыков был бы очень желанным дополнением к арсеналу царской семьи. Я не поэтому делаю это приглашение.
— Ваше высочество, я в замешательстве. — Каким-то образом мне удалось сдержать сарказм в адрес Высочества.
— Я просмотрел много видео с камер наблюдения Аркана. Были дни, когда я ничего не делал, только часами смотрел на экран, чтобы собрать необходимую информацию. Каким бы странным это ни казалось, я начал с нетерпением ждать этого, потому что иногда слежка велась за тобой. Я видел, как ты в Яме пела богу, созданному человеком. Я видел, как ты отправилась в тюрьму навестить бабушку и заболела после. Я видел, как ты выгуливала свою собаку под дождем.
Мне не нравилось, к чему все велось.
— Это была не я, Константин. Это была идея. Ты был в ужасном месте, окружен врагами, притворяясь тем, кем ты не являешься, и тебе приходилось постоянно следить за собой, вот ты и пялился целыми днями в экраны.
Он печально улыбнулся.
— Это был не первый раз, когда я был на задании. Я проводил такого рода операции раньше, не один раз, более двадцати раз, но у меня никогда ни к кому не возникало интереса. Все, что я сказал с тех пор, как мы встретились — нелепый разговор с Сашей в машине, я знал, что ты увидишь; тот момент, когда ты представила меня собакам; наш разговор на кухне — все это было задумано, чтобы найти какой-то изъян, какую-то причину для меня уйти. Вместо этого я здесь со своим настоящим лицом.
Он знал, что мы наблюдаем за ним. Каждый момент был рассчитан. Вау.
— Мне нравится ход твоих мыслей. Мне нравится, как ты улыбаешься. Я замечаю, как выглядит твое лицо, когда на него падает свет из кухонного окна, пока ты режешь овощи на разделочной доске. Я смотрю на тебя и чувствую себя нищим, потому что понимаю, что половину моей жизни мне чего-то не хватало, и теперь я точно знаю, где это было все это время. Мы с тобой едины в своем роде. Подходящая пара.
Я всем сердцем желала, чтобы это была еще одна уловка, подобная всем другим играм, в которые он играл, но это было не так. Он был абсолютно искренен.
— Я не ожидаю победы над Сашей. Ты любишь его, но завтра его не станет. Это станет домом болезненных воспоминаний, невыносимым местом. Смотрители не могут ожидать от тебя ничего большего. Ты более чем выполнишь свой долг. Любая из твоих сестер может легко взять бразды правления Домом в свои руки. И они могли бы лучше подойти для этого, потому что ты будешь тонуть в горе. Твоя младшая сестра — расчетливый прагматик. С Невадой и твоими бабушкой и дедушкой, которые будут направлять ее, у нее не будет проблем с продвижением семьи вперед.
Как ни странно, он не ошибся насчет Арабеллы.
— Если ты решишь дать мне шанс, Бейлоры станут неприкасаемыми. Им будет гарантировано имперское гражданство и защита, и даже если они решат остаться в США, они будут пользоваться особым статусом. Твоим кузенам и Арабелле будут рады в высших слоях общества. Им никогда не придется сражаться в очередной междоусобице, потому что мощь империи будет нависать над их плечами.
Он пожал плечами, словно избавляясь от тяжелого груза.
— Ничто из этого не будет решающим фактором, но есть еще одна вещь, которую я хочу упомянуть. Когда я сказал Алессандро, что ты зря тратишь время на Техас, я имел в виду именно это. Твоя сцена должна быть намного больше, Каталина. Россия огромна, и у нас много интересов. Какая-то часть тебя, должно быть, соблазнена самим масштабом игрового поля. Ты можешь проверить пределы и выяснить, на что ты действительно способна.
— Возможно, я хочу простой жизни, — сказала я ему.
Его лицо еще раз расплылось. Он стал мной. Немного старше, немного острее, с понимающим взглядом в глазах. На мне было вечернее платье темно-зеленого цвета с золотистым отливом. Золотая диадема, усыпанная изумрудами, покоилась на моих волосах. Я выглядела красивой, неприкасаемой и царственной. Такой он меня видел.
Иллюзия разрушилась. Настоящий Константин улыбнулся мне в последний раз, прежде чем заново создать безупречное лицо, которое он являл миру.
Он поднялся
— Подумай об этом.
Царевич ушел, Рустер последовала за ним, воплощение собачьей преданности.
Я ворвалась в главный дом и побежала вверх по лестнице, размахивая оружием Артура. Комнаты бабушки и дедушки были пусты, круг Виктории разорван. Арабелла выпустила ее. Конечно.
Куда бы они пошли? Линус едва мог ходить.
Из кухни доносились голоса. Вот они.
Я сбежала вниз по лестнице и направилась на кухню через короткий коридор и чуть не налетела на Арабеллу, которая очень быстро шла в противоположном направлении.
— Ты не хочешь идти туда, — прошипела Арабелла и убежала.
О, ради всего святого… Я промаршировала по коридору на кухню.
Мама, бабуля Фрида и мать Алессандро посмотрели на меня.
— Тебе что-нибудь нужно? — спросила меня мама. Ее тон предполагал, что мне абсолютно ничего не нужно.
— Ты видела злу… бабушку Викторию и дедушку Линуса?
— Они на западном балконе, — сказала бабуля Фрида.
— Спасибо, — пискнула я и убежала.
Западный балкон был одним из моих любимых мест в главном здании. Это было на третьем этаже, в части той же крытой веранды, которая соединялась с башней Арабеллы переходом. Просторный, огражденный толстыми каменными перилами, он был тихим и милым, и из него открывался прекрасный вид на холмистую зелень юго-восточного Техаса.
Линус и Виктория сидели в креслах, между ними стоял маленький столик. На столе стояли два стакана чая со льдом и, скорее всего, тарелка с запатентованными Арабеллой веганскими маффинами.