Страница 12 из 74
Я нажала ввод и стала ждать. Я понятия не имела, убивали ли спикера Ассамблеи штата раньше, но, зная непостоянство политики палаты представителей, это, вероятно, было не в первый раз. Вероятно, существовали протоколы, позволяющие иметь дело с мертвыми спикерами, ранеными Смотрителями и назойливыми иностранными царевичами. Возможно, мы получим какую-нибудь помощь от кого-нибудь с большим опытом, от Смотрителя из другого штата или агента Национальной Ассамблеи.
Я достала салфетку и промокнула глаза. Если бы только я могла перестать плакать, со мной все было бы в порядке. Я не рыдала. Слезы просто продолжали течь из моих глаз, выдавленные стрессом и давлением. Если бы я пришла на собрание с покрасневшими глазами, вся семья сосредоточилась бы на том, чтобы заставить меня почувствовать себя лучше, вместо того, чтобы слушать то, что я должна была сказать.
Мне нужно было разобраться в себе, и быстро. Работа здорово отвлекала. Когда трудно справиться со стрессом, работа помогала обойти его стороной. У меня все еще было дело об убийстве Каберы, и я опаздывала на видеозвонок.
Агент Уол ответил немедленно.
— Агент Уол.
Некоторые люди выглядели именно так, как им и полагалось. Линус выглядел как Превосходный, маг высшего уровня, который десятилетиями был на вершине власти. Точно так же агент Уол выглядел как агент ФБР: строгая стрижка, серьезное выражение лица, атлетическое телосложение и тот пронзительный взгляд, который предполагал, что он знает, что вы замышляете что-то плохое, даже если это не так, и его это не забавляет.
— Вы у меня в долгу.
— Разве?
— Да. Было маленькое дело, связанное с двумя иностранными Превосходными и таинственным портфелем.
— Все еще ни о чем не говорит.
— То, где было устроено так, чтобы взорваться, если не открыть одновременно.
— А, тот портфель. Я почти забыл обо всем этом.
— Агент Уол, это было два месяца назад. Я бросила все и пришла к вам домой в воскресенье. Вы в долгу перед Управлением Смотрителя.
— Мне это не понравится, не так ли?
— Это не было бы одолжением, если бы вам это понравилось.
Он вздохнул.
— Выкладывайте.
Я дала ему адрес склада. Наша команда давно уже ретировалась оттуда.
— Что там?
— Кое-что, на что мне нужно, чтобы вы обратили внимание. Считайте это анонимным сообщением.
Он хмыкнул и повесил трубку.
Я открыла браузер и поискала Константина Березина. Появился ряд изображений, за которыми последовали многочисленные ссылки. Константин в строгой темно-синей униформе с кроваво-красной отделкой. Имперские военно-воздушные силы. Константин рядом со своим отцом, пожилым мужчиной с суровым лицом, оба в костюмах и пальто, позируют для рекламного снимка посреди заснеженной улицы, за ними золотые купола какого-то русского собора. Константин со своими братьями, все в разных военных мундирах на каком-то официальном мероприятии.
Один брат носил черную форму имперского флота и великодушно-терпеливую улыбку. Другой брат, темноволосый, как и их отец, выглядел так, словно хотел кого-нибудь ударить. Любого. Казалось, ему было все равно, кого именно. Темно-зеленая армейская форма сидела на нем как вторая кожа. Мама назвала бы его уравновешенным. Константин стоял между ними с мечтательной улыбкой, словно он только что долго и счастливо вздремнул в гамаке под каким-нибудь деревом.
Волки в человеческой шкуре — так называл их Алессандро. Теперь один из них был здесь. Зачем?
Тихий звуковой сигнал возвестил о входящем сообщении от Смотрителей. Ну вот. Помощь была уже в пути. Я переключилась на интерфейс Смотрителей и нажала на сообщение.
Принято, исполняющая обязанности Смотрителя, Бейлор. Разрешение на расследование убийства спикера Каберы получено.
Удачи.
ДЕРЬМО.
Я уставилась на экран.
Удачи.
Тихий стук заставил меня поднять голову. Мама стояла в дверях.
Всплеск беспокойства пронзил меня.
— Линус…?
— Без изменений. Ты назначила собрание через десять минут, а конференц-зал заперт.
Ох. Я поняла, что наполовину поднялась с кресла и села обратно.
Мама закрыла дверь и села на диван. Сегодня ее беспокоила нога. Я поняла это по тому, как она двигалась, слегка скованно, осторожно, как перераспределяла вес. Большую часть своей жизни мама была спортивной, сильной и быстрой. Во время конфликта на Балканах ее подразделение оказалось зажатым между двумя вражескими группировками. Немногие выжившие оказались в лагере для военнопленных в маленьком городке, захваченном боснийцами. Мама попыталась сбежать и вывести группу солдат наружу. Ее поймали.
Ей сломали ногу и бросили в яму. Это была канализационная шахта, которая вела в короткий туннель технического обслуживания, затопленный дождевой водой и нечистотами. Единственное сухое место было у стены шириной около трех футов. Она спала сидя. Раз в день открывалась крышка канализации, вниз бросали пакет с едой, и, если она была быстрой, и ей везло, она ловила его до того, как он плюхнется в грязную воду.
Она не знала, как долго пробыла в яме. Когда лагерь был освобожден, военные попытались вылечить ее ногу, но повреждение оказалось необратимым. Они дали ей горсть медалей и почетное увольнение. Она рассказала нам об этом только один раз, чтобы объяснить, что с ее ногой, и больше никогда об этом не вспоминала.
По мнению мамы, она никогда больше не была достаточно быстрой. Она всегда старалась компенсировать это. Если встреча была назначена на полдень, она придет к 11:45.
— Что с тобой происходит? — спросила мама.
— Я попросила подкрепления, — сказала я.
— И?
— Его не будет.
— А ты ожидала, что будет?
— Да, типа того. Я попросила у них совета, и они назначили меня исполняющей обязанности Смотрителя и пожелали удачи.
— Ты получила повышение с дополнительными обязанностями, но без оплаты или дополнительных льгот. — Мама улыбнулась. — Я так горжусь тобой. Теперь ты официально успешный взрослый человек.
— Теперь я могу отдавать приказы на самом высоком уровне государственных правоохранительных органов. Я полагаю, это преимущество.
Сомнительное такое. Правоохранительным органам не нравится вмешательство.
— В жизни редко что можно переиграть. Знание определяет тебя как взрослого. Знаешь, что бы я сказала тебе, если бы ты была одной из моих солдат?
— Что?
— Разберись со своим дерьмом.
Я уставилась на нее.
— Ты была с Линусом больше восемнадцати месяцев. Ты прошла профессиональную подготовку. У тебя есть опыт, навыки и власть, и ты знаешь процедуру. Отнесись к чему бы то ни было, как к любому другому случаю.
— Линус…
— Линус будет жить или умрет. Ты ничем не можешь помочь ему, так что выбрось его из головы. Сосредоточься на том, что ты можешь сделать.
Я посмотрела на стол. Она не ошибалась.
— Что произойдет, если Линус умрет? — спросила мама.
— Я стану Смотрителем.
— К чему ты, в конечном счете, и пришла бы. Он не собирается жить вечно, Каталина. Никто из нас. Вот почему ничего нельзя предугадать. Им нужно понимание, готова ли ты выполнять эту работу.
— Я не уверена, что готова.
— Во время боя, когда твой офицер умирает, ты не можешь позволить себе роскошь спрашивать себя, готова ли ты. Ты принимаешь командование, потому что следующая по старшинству, и если ты этого не сделаешь, погибнет много людей. Я верю в тебя, как и Алессандро, и остальные члены семьи, и Линус. Он выбрал тебя для этой работы. Так что, милая, делай все, что тебе нужно, чтобы привести себя в порядок. Если тебе нужно поплакать, поплачь. Если тебе нужно пойти на стрельбище, ты знаешь, где находятся патроны.
Я встала и подошла к ней.
— Можно мне тебя обнять?