Мы, Мигель Мартинес. Объективная реальность.

Картинка как-то изменилась, я теперь видел только стену, это что, меня уронили на пол? А почему я ничего не чувствую? Хотя, вроде, под гипнозом и не должен. Тут картинка снова изменилась. Опять передо мной был тот же эскулап, доставший зажигалку, понятно, сейчас мне прижжет руку. Что делать, если сморщусь от боли, мне конец.

Четырежды падут все вехи и устои,

Исчезнут города, осыплются сады,

Но что бы ни стряслось, тревожиться не стоит,

Дождь смоет все следы, дождь смоет все следы.

А хорошо, чувствую, как этот дождь смывает боль. Держу покерфейс. Мог бы пошевелиться? Нет, не чувствую такой в себе силы. Ну и так будет здорово.

— Хорошо, товарищ Здравобредов, я вижу. Перейдем к вопросам и ответам.

— Слушаюсь. Кольцов, ты чекист?

— Нет.

— На кого ты работаешь?

— На Новую оппозицию.

— Что это за группа?

— Это группа товарищей, не довольных Сталиным.

— Кто в неё входит?

Ведь время — тоже дождь, который вечно длится,
Который не щадит ни женщин, ни мужчин.
Он хлещет наугад по крышам и по лицам,
По инею волос и кружевам морщин.

И сколько б ты не жил, в какой бы не был силе,
И кто бы не склонял тебя на все лады,
И сколько б не вело следов к твоей могиле— -
Дождь смоет все следы, дождь смоет все следы.

— Я не могу сказать…

— Кто входит в неё! Имена!

— Идиоты, я не могу сказать имена, не имею права!

— Говори!

— Слабак! Ничего не скажу…

— Может быть, ему пытки применить?

— Авель… простите, думаю. над ним кто-то поработал, не менее талантливый, чем я. У него стоит блок. Пытки ничего не дадут, он, скорее умрёт, чем назовёт кого-то.

— Ладно. Спроси про деньги.

— Зачем тебе столько денег?

— Мне надо прикрыть своих людей тут. А самому уехать.

— Зачем?

— Мы понимаем, что Сталина попытаются убрать. Это чревато. Безопасность каждой нашей группы — дело ее куратора. Он принял решение вывести меня из игры

— Почему?

— Компромат. Не только на Сталина.

— На кого еще?

— На кого компромат?

— Говори, на кого!

Так думал я, когда от грома задрожали
Промокшие дворы и два моих птенца,
Которых мы с тобой так рано нарожали,
Устроили галдеж перед лицом отца.

И понял я в тот миг, от ливня изнывая,
Что детский этот крик ворвавшийся сюда
И есть тот самый след, который несмываем,
Который негасим никем и никогда.

А дождь идет вовсю и помощи не просит,
Звенящую метлу зажав в своей горсти,
Он драит тротуар, как палубу матросик,
И мокрый тротуар, как палуба, блестит.

Уф! Какой я молодец… Не возьмешь меня, Пилюлькин хренов! Спасибо тебе, Вадим Егоров за песню, что меня вытащила!

— Почти на всё руководство. Ворошилов, Буденный, Маленков, Каганович, Молотов.

— Кто-то еще?

— Да.

— Кто?

— Почти все руководители республик.

— Где он?

— В Германии. У надежного человека.

— У кого?

— Не скажу!

— У кого?

— У того, кто меня защищает от вас.

— Сука! Пусть хоть что-то скажет…

— Как получить документы?

— Только мне в руки…

— Вот! Может быть получится? Я попробую?

— Хорошо…

— Сейчас ты проснёшься и наш разговор забудешь. Ты прикоснулся к горячему чайнику и получил ожог, тебе не больно. Ты проснёшься на счёт пять. Через неделю ты попросишься в командировку в Германию. Там ты заберешь документы с компроматом у своего товарища, остановишься в Мюнхене, в гостинице «Сокол». Отдашь материалы человеку, который назовет себя Власовым.

Я увидел, как тень третьего покинула камеру. Ну что же, Артур был прав, такая зацепка меня спасет. Мало будет им на Сталина получить компромат. Получив его еще на часть сподвижников вождя, они будут уверены, что держат их за глотки. Осмелеют. Браво, Артур! Расчётливый ты наш! Какого человека потеряли в НАШЕМ времени!

— На счёт пять ты проснёшься свежим и в отличном настроении. Десять, девять, восемь, семь, шесть, ПЯТЬ!

[1] Песня Вадима Егорова, использован ее текст

[2] Ну, Михаил тут преувеличивает, с пульсом за двести (пароксизмальной тахикардией) долго не живут.

[3] Ассоциации с «Незнайкой»? Конечно же да!

[4] Ассоциация с «Братством кольца» Толкиена.