Страница 89 из 146
<p>
Ронкони и Мантовани, давайте поговорим о бригатистах. Как много они внесли в историю Бр? Вы воздвигли алтарь в память о Маре, но были ли они товарищами или «вашими» товарищами?</p>
<p>
Сколько людей, по вашему мнению, имели такое же значение, как Маргерита, Барбара Бальзерани или Мариучча Бриоски в начале и Аврора Бетти в конце? Барбара вела колонку «Рим» в течение многих лет, она очень хрупкая, стойкая женщина. Маргерита в течение двух лет была самым авторитетным лидером туринской колонны, состоящей из рабочих, а каждый, кто знаком с рабочими Fiat, знает, что для того, чтобы заставить их уважать тебя, нужно нечто большее, чем два зеленых глаза, кстати, красивых. Лично я всегда был убежден, что женщины-товарищи играли гораздо большую роль, чем об этом говорят. Это мужское шовинистическое воображение, которое доминирует в СМИ, для них только мужчины имеют значение в политике, даже те, которые подлежат осуждению. В крайнем случае, женщины удостаиваются эпитета «пассионарии». Я не знаю, были ли они больше или меньше нас, мужчин (я склоняюсь к большему), но точно, что они никому не подчинялись.</p>
<p>
Феминистки сказали бы, что они были подчиненными мужчинами.</p>
<p>
совершенные, идентичные вам. Но вернемся к росту 1973 года. Была ли у вас организационная структура, направление?</p>
<p>
Вы не можете предугадать направление до того, как окажетесь на земле. Для нас это закон. Когда в 1972 году мы разделились на Турин и Милан, единственной централизованной структурой была некая координация между двумя колоннами, которую мы, несколько напыщенно, назвали «Национальной». Мы — это обычная четверка: Маргерита, Курчо, Франческини и я. И направление, даже если направлять особо нечего, мы должны прежде всего существовать, мы поддерживаем связь, мы обсуждаем все, но автономия двух колонн полная. Мы могли бы исчезнуть в любой момент. Нас объединяет определенный базовый выбор и большая дружба. Между вершиной и базой существует симбиоз, по той уважительной причине, что невозможно определить вершину. Позже, с созданием боевых фронтов, произойдет определенная вертикализация, и «Национальный» будет преобразован в «Исполнительный комитет». Это будет самая централизованная структура БР. Но мы должны прийти к 75-му году и дальше.</p>
<p>
Что такое фронты? Организационные структуры или сектора вмешательства?</p>
<p>
И то, и другое, и это вызвало путаницу у тех, кто за нами наблюдал. Мы решили сформировать их осенью 1973 года, и у нас их было три: заводская, логистическая и контрреволюционная. Тот, что от заводов, не нужно объяснять, что это было. Фронт контрреволюции должен был анализировать другую сторону, политическую сцену, государство, понимать среднесрочные планы буржуазии. Это означало документировать, работать, понимать, что происходит.</p>
<p>
Помогал ли вам кто-нибудь извне?</p>
<p>
Мы использовали все, чтобы документировать самих себя. В таком обществе, как наше, существует огромное количество информации. Проблема не в том, как ее найти, а в том, как не быть перегруженным ею. Нам нужна ясность видения и направления. Сначала мы думали о своего рода «разведке», но поняли, что шпионаж — это нонсенс в развитом обществе. Нам нужно было знать, чтобы принять решение о действии, направить его в нужное место, осуществить его. Для похищения судьи Сосси в Генуе, которое было первой атакой на государство, работал фронт контрреволюции, с некоторыми товарищами из Милана и Турина.</p>
<p>
А логистический фронт?</p>
<p>
Он должен был систематизировать организацию. Что за манера выражаться, а? Дело в том, что о партии в целом и о рабочих в частности написаны тома, есть двухвековая история. Но нет, так сказать, науки о городской партизанской войне. Я искал везде, нашел максимум несколько брошюр типа: бриколаж для юного подрывника, ничего общего с нами. Партизанская война — чрезвычайно практичная вещь, в конце концов, вам приходится воевать. А логистическая структура — это то, что делает это возможным. Мы много, даже с горечью, обсуждали это с Курчо в 1974 году. Я боялся, что эта работа приведет к тому, что фабрики будут заброшены, хотя бы потому, что нас было четыре кошки, и вы не можете делать все. В конце концов мы договорились, что я не буду переезжать с фабрик, а он займется логистикой. Возможно, Курчо был прав в тот раз, переход к прямым действиям против государства требовал очень быстрой перенастройки. Он даже не успел начать эту свою работу, потому что вскоре был арестован за шпионаж в пользу известного монаха Джиротто31 , который представлялся экспертом в партизанской войне.</p>
<p>
Что должно было быть обеспечено материально-техническим фронтом?</p>
<p>
Базы, дома, оружие, подпольные типографии для пропагандистских материалов. Один пистолет больше или меньше не имеет значения, но распространение листовки после акции жизненно важно. Быть снайпером не обязательно, но чтобы пройти через контрольно-пропускной пункт, нужен идеально подделанный документ. Знаете, сколько нужно поддельных документов, чтобы выйти чистым, если вас остановили на угнанной машине? Нужно восемь. Если у вас их нет, лучше ехать на трамвае, иначе вы не протянете и трех дней. Мы живем в технологическом обществе, и контроль не такой, как в Боливии или Перу. Чтобы спуститься под землю, нужно иметь мастерские, печатные станки, небольшие мастерские по электронике. Нам приходилось все решать самим, придумывать, как и что. В том, чтобы знать, как делать и делать это хорошо, был определенный рабочий гений. Наш человеческий материал пришел из промышленности, у них были навыки, которые позволяли им изобретать все, что угодно. Вы даже не представляете, на что способны такие люди, когда они мотивированы. Некоторые, из тех, кто воевал с нами, поняли это и испугались. Те, кто этого не понимал, придумали тысячу загадок, чтобы уравнять нашу эффективность с их глупостью.</p>
<p>
Как вы получили оружие?</p>
<p>
Мы категорически исключали возможность обращения к преступному миру или сети торговли оружием. Не переоценивайте проблему, оружие циркулирует на рынке, как кока-кола, на нем делают хорошие деньги, а оружие, если у него и была идеология, теряет ее на коммерческом перекрестке. Однако нам всегда удавалось достать оружие, либо мы покупали его в оружейных магазинах по поддельным документам, либо мы восстанавливали остатки войны у некоторых партизан. Существовали политические отношения с палестинскими товарищами, которые в одном аспекте касались оружия: очевидно, это не имело ничего общего с торговлей.</p>
<p>
Вы никогда не отклонялись от этого?</p>