Страница 9 из 124

После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Фитт Инге, Шиллер Маргрит, ...Монхаупт Бригитта, Клар Кристиан

Появление спонтистов и вооруженных групп было связано с упадком внепарламентской оппозиции как массового движения, с репрессиями, которым подверглась АПО, и с частичной интеграцией активистов АПО в систему. Вооруженные группы очень четко поставили вопрос о власти: если вы пропагандируете революцию, вы должны прибегнуть к организованному массовому насилию и вооруженной борьбе. Личная целостность и идентичность были центральными аспектами при принятии решения о вступлении в вооруженные группы. Поступая таким образом, человек закрывал все черные ходы для тайного бегства от политической активности. Отступление и отставка больше не были вариантами. Однако моральные аспекты, подразумеваемые при взятии в руки оружия, также делали выбор политической борьбы более ограниченным. К этому добавилась государственная репрес- сия. Все левые оказались под сильным влиянием постоянно усиливающихся репрессий в отношении леворадикальной политики после деятельности вооруженных групп в 1970-х годах.

Вначале РАФ явно пыталась связать свои действия с воинственной низовой политикой АПО. Коммюнике после освобождения Баадера было ярким примером. Вскоре, однако, группа заявила, что невозможно сочетать массовый активизм с партизанской борьбой. Примерно в то же время, когда появились К-группы, РАФ также стала использовать авторитарные марксистско-ленинские принципы работы с кадрами. Это вызвало раскол между РАФ и антиавторитарными спонтистами, которые отвергали все понятия о лидерстве.

Своими антиимпериалистическими действиями в мае 1972 года — например, нападением на штаб-квартиру армии США в Гейдельберге — РАФ проверил свои отношения с К-группами, которые они разделяли с К-группами общее наследие АПО. Однако большинство бывших ком-радов АПО дистанцировались от этих акций. Отсутствие солидарности и трусость, с которыми столкнулась РАФ, привели к новой ориентации внутри группы. Теперь в центре внимания стала глобальная антиимпериалистическая борьба. РАФ рассматривал себя в качестве «первой мировой» ветви национально-освободительных движений на «трех континентах» (Африка, Азия, Латинская Америка).

В 1972 году практически все поколение основателей РАФ находилось в тюрьмах. Тюрьмы стали новыми районами агитации. Члены RAF особенно активно боролись против одиночного заключения, которое они называли «пыткой изоляцией» [Isolationsfolter]. Их главным требованием было совместное содержание [Zusammenlegung] для всех заключенных RAF. Чтобы продемонстрировать свою приверженность, заключенные RAF провели несколько голодовок.

С 1975 по 1977 год новые члены RAF пытались несколькими акциями заставить своих товарищей вернуться в тюрьму. Однако «Свободный партизан» распался после неудачного «Наступления 1977 года», которое включало акции против влиятельных лиц, таких как Зигфрид Бубак, генеральный прокурор Германии, Юрген Понто, председатель банка «Дрезднер», и Ханнс-Мартин Шлейер, президент Конфедерации объединений немецких работодателей.

Движение 2 июня в 1972 году представляло себя как «городская партизанская организация, состоящая из нескольких автономных групп». В отличие от РАФ, его политика была направлена в основном на противоречия в самих индустриализированных странах:

Движение 2 июня базировалось в Западном Берлине, где оно организовало ряд успешных и популярных акций, включая ограбление банка с раздачей зефира в шоколаде. Похищение видного члена ХДС Петера Лоренца привело к освобождению ряда заключенных товарищей. Однако к 1976 году группа сильно ослабла из-за арестов большинства ее членов. В итоге Движение 2 июня разделилось на две фракции: одна придерживалась антиимпериалистического курса РАФ, а другая делала упор на социально-революционный активизм.

Концепция революционных ячеек и женской партизанской организации «Роте Зора» была схожа с подходом «низовой партизанской организации» Движения 2 июня. В 1981 году некоторые члены организации размышляли об этапе основания Революционных ячеек и их подходе к боевой борьбе:

В 1973 году, когда первая революционная ячейка взяла на себя ответственность за акцию, мы рассматривали себя как отправную точку массового движения, которое охватит различные слои общества. Для нас было много признаков, которые оправдывали эту уверенность. Волна забастовок на таких заводах, как Hoesch, Ma

Интересно отметить, что Революционные ячейки никогда не получали того общественного внимания, которое получал РАФ, институционализированный враг западногерманского государства.

***

Слабость левых была и остается в их неспособности раскрыть тонкие механизмы господства и противостоять им с помощью подрывных стратегий. Недовольство было важным элементом «массового успеха» TUNIX. Но это не только недовольство состоянием Западной Германии (которое широко распространено среди населения, по крайней мере, под поверхностью), но и предлагаемые стратегии изменений. Возникла необходимость объединиться с другими людьми, которые чувствуют то же самое.

Лично мы также были недовольны поведением многих из нас. Мы считали отрицанием своей идентичности отстранение от действий товарищей или стратегические уступки общему политическому климату. В этом смысле, вероятно, был момент неповиновения в нашем призыве к TUNIX; чувство «прямо сейчас мы должны быть особенно радикальными». Наша идентичность — это идентичность радикальных левых. Если мы отрицаем это, остается только цинизм.