Клоака. Станция потери

На этот раз все вокруг подсвечиваю я. Но ни экранчика, ни замка с кнопками ни на стене, ни на самой двери нет.

— Давай попытаемся еще раз, — предлагаю я, снова сжимая пальцы на ручке. — Вместе.

Где-то на четвертый толчок дверь начинает поддаваться. На седьмой она скрипит. На девятый чуть приоткрывается. Теперь я понимаю, почему все подстрекатели были мужчинами. Чтобы открыть эту дверь, нужно приложить целую уйму сил и нервов.

— Почти получилось! — радуется Белла.

И в этот момент я слышу оглушающий свист.

— Отойди!

— Это…поезд?!

Он самый.

Мы с Беллой отходим от двери на пару шагов назад. Пол под ногами дрожит. Сквозняк, поднятый проезжающими мимо нас вагонами, обдувает лицо и спутывает волосы.

— Мы… Мы сделали это!

В порыве счастья Белла бросается мне на шею.

Ладно… Что там Семен говорил?..

«Ты выйдешь в самый первый туннель, где мы остановились. Помнишь, что там тогда произошло?»

Теперь помню.

«Первый раз мы остановились в туннеле, когда в вагоне было полно людей. Там мы, подстрекатели, выходим и идем пешком до станции. Садимся в наш поезд, который уже курсирует по линии, и делаем свое дело. Тебе нужно будет только дойти по туннелю до станции и попросить о помощи».

Что ж… Хоть в направлении мы теперь уверены.

— Так, Белла, возьми себя в руки, — произношу я, освобождаясь от ее объятий. — И соберись с мыслями. Мы выходим в туннель и идем направо. Семен говорил, что так они — подстрекатели, работают. Идут по туннелю до станции, а на ней уже подсаживаются в нужный им поезд и похищают людей.

Белла на мой монолог лишь кивает головой.

— Прекрати это делать и скажи, что поняла меня.

— Я поняла. Но пойдем мы не направо, а налево.

— А?

Чего?

— Теперь ты меня послушай, — приступает она к своим объяснениям. — Что там наш доктор тебе рассказывал?

Я повторяю все еще раз.

— Он так старался, а ты ничего не поняла, — с толикой сарказма произносит она. — Сама подумай. Да, подстрекатели выходят в этот туннель, но!.. Они идут направо, на станцию и садятся на нужный им поезд.

— Я уже два раза сама это сказала. Нет нужды повторять.

— Еще как есть, — перебивает меня Белла. — Я думаю, что поезд тут не просто так останавливается. Думай своей крашеной головой, зачем останавливать поезд в туннеле, если на него некому подсаживаться?

Эм…

— Без понятия.

— Нина, чтоб тебя!.. Не тупи!

Мне показалось, или Белла топнула ногой?

— Они останавливаются, чтобы изменить маршрут!

Изменить маршрут?..

Она имеет в виду «поменять пути»? Развести их, как это делается с поездами на поверхности?

— Если пойдем направо, то можем заплутать, если выберем не тот туннель. Нужно идти налево, в нормальное метро.

— А в этом есть смысл, — тихо шепчу я, обдумывая умозаключения Беллы. — Да ты гений.

Оказывается.

— Не суди людей по внешности и шмоткам, — говорит Белла, хлопая меня по плечу. — А теперь давай откроем эту дверь. И… Подождем следующего поезда… Не хочу быть задавленной.

Так мы и поступаем.

Второй поезд проезжает через минуту. Следующий через три. А точнее через сто восемьдесят три секунды. Примерно…

— Как думаешь, мы успеем добежать до платформы?

— Вряд ли.

Я перешагиваю порог и оказываюсь в темном туннеле. Свечу в одну сторону, потом в другую.

Какая протяженность у одного туннеля? А кто ж его знает!

— Налево, значит?

— Определенно налево, — говорит Белла, подталкивая меня вперед.

— Не толкайся!.. — возмущаюсь я, опустив луч фонарика себе под ноги. — Здесь запнуться и что-нибудь себе сломать можно за секунду.

— Так не запинайся, — спокойно произносит Белла. — И на всякий случай ничего не трогай. Я в каком-то фильме видела, что эти железки, по которым поезда едят, под напряжением.

Я даже могу сказать в каком фильме это было. И под напряжением там были не эти рельсы, Черноволосая.

Меня успокаивает то, что расстояния от стенки туннеля до начала путей, а значит и до поезда, достаточно для того, чтобы спастись в тот самый момент, когда поезд будет проноситься мимо нас.

Я говорю об этом Белле.

— Хочешь, чтобы я прикасалась к этим проводам? — спрашивает она, указывая на кабели, висящие на стене. — Я даже никогда не пробовала гвозди в розетку совать…

Оно заметно.

— А ты хочешь чтобы я… Вот так глупо?..

— Я хочу дойти до станции, но успеть это за три минуты?..

Свист вновь повторяется, и мы возвращаемся обратно за дверь.

Мимо нас мелькают желтые окошки, за которыми стоят и сидят внутри вагона люди, спешащие куда-то по своим делам. Они даже не догадываются о том, что сейчас, в этот самый момент, за ними из темноты наблюдают другие люди.

Жуть.

Никогда больше не буду ездить на метро.

Как только поезд проезжает, уносясь в глубину туннеля, мы с Беллой срываемся на бег. Как-то запоздало я думаю о том, что дверь, ведущую к винтовой лестнице, а значит и к Клоаке, стоило бы закрыть. Так, на всякий случай. Но потом я начинаю думать о том, сколько сил и времени мы затратили на то, чтобы ее открыть, и мысли об этой двери из моей головы тот час же исчезают.

К черту ее.

У нас три минуты. Всего три минуты. И этого катастрофически мало для того, чтобы задумываться о последствиях оставленной нараспашку двери в «обитель вседозволенности».

Я судорожно отсчитываю про себя бегущие вперед нас секунды. Единственным источником света во всем туннеле оказывается наш фонарик. Его белый свет хаотично расстилается от силы на метр — полтора перед нами. Крупицы пыли блестят в его луче, но это лишь никому ненужное замечание.

Сорок два. Сорок три.

— Мы не успеем!.. — кричит Белла.

Я собираюсь предложить ей не тратить понапрасну силы, крича о том, что мне и так понятно, как вдруг, неожиданно для самой себя, я запинаюсь о лежащее не рельсах…нечто и падаю. Подбородок моментально обжигает режущей болью. Я содрала кожу. Липкая кровь сразу же бежит по шее вниз, затекая за ворот футболки, но… Плевала я на это.

Дрожь охватывает все мое тело. В голове я четко представляю то, обо что запнулась. Оно мягкое, но относительно плотное. И мокрое. Или же холодное. Не уверена. Но оно определенно шевелится.

Семен ошибся. Этот туннель не был безопасным.

Или же мы все-таки выбрали неверное направление.

Я слышу сбившееся дыхание Беллы, впавшую в ступор позади меня. Слышу как то, обо что я запнулась, зашевелилось и поползло по моим ногам к спине. Мышцы в икрах тут же сводит судорогой. Ноги словно придавливает бетонной плитой.

Я не могу пошевелиться.

Я вообще ничего не могу…

— Н-Нина… — жалобно хнычет Белла. — М-мои н-ноги… О-они… А-а!

Ее визг и звук глухого удара становятся для меня хорошей встряской. И монстр, пытавшийся раздавить меня под своим весом, понял это. Он становится тяжелее, словно до этого сдерживался и контролировал часть своих килограммов. Я выдыхаю из легких скопившийся в них воздух.

Без него, кажется, даже становится легче.

Выбирая между тем, что сейчас нужнее: укатившийся вперед фонарик или лежавший в кармане пистолет, я сделаю, наверное, самый логичный выбор из всех мне доступных. Я засовываю руку в карман.

Что происходит дальше, я не понимаю. Я не понимаю, как умудряюсь изловчиться и вывернуться так, чтобы оказаться лицом к лицу с той самой мерзостью, повстречавшейся мне в четвертом вагоне, во время нашей первой остановки за пределами настоящего метро. Но я отчетливо ощущаю и даже слышу хруст коленки правой ноги.

Я не понимаю, когда именно надавливаю на курок, да и не понимаю, куда целюсь. Но судя по закладывающему уши гулу, издаваемого этим уродом, я знаю, что попадаю точно в цель.

В нос ударяет запах помоев. На мое лицо что-то брызнуло, и тошнотворный комок не заставляет себя ждать. Горло сдавливает от привкуса кисло-горькой желчи, собирающейся «вырваться» из моего желудка. Я с силой сжимаю губы и пытаюсь проглотить комок обратно, но тонкая струйка слюны все равно вытекает из уголка моего рта.