Дело о вещих снах

Ницан сделал глоток – и даже не почувствовал крепости. И не потому, что коварный Лугальбанда вновь наложил заклятье на потребляемые им напитки. Просто ему вдруг показалось, что отдельные части головоломки начали складываться воедино. Нет, пока что общие очертания были достаточно туманны, а в самом центре причудливой картины зияло белое пятно.

Но…

– Нет, – сказал он после короткого раздумья и вздохнул. – Нет, Умник, так у нас ничего не получится. Давай-ка представим себя на месте… мм… на месте Высшего Судьи праведного, а?

Умник испуганно прижал уши и энергично замотал головой.

– Что? – хмуро вопросил Ницан. – Думаешь, не получится? А придется попробовать. Я буду Высшим Судьей праведным, а ты, стало быть, просителем-молебщиком. То есть, покойным господином Шу-Суэном. А господином Ошеа… – Ницан огляделся по сторонам. – А господином Ошеа будет у нас Красавчик. Он и правда ни черта не понимает в нашем деле. Итак, поехали! – сыщик удовлетворенно потер руки и грозно воззрился на демона. – Н-ну, смертный? Что побудило тебя прибегнуть к моей помощи? Валяй, – сказал он Умнику обычным голосом. – Начинай просить.

Умник принял позу умоляющего – прижал одну лапку к сердцу, вторую протянув к Ницану, и громко застучал хвостом.

– Ага, – удовлетворенно произнес Ницан, вновь входя в роль грозного божества. – Стало быть, ты просишь меня о наказании страшного преступника. Так? Виновного… – тут Ницан извлек из кармана бумажку, привезенную из Кетар-Дин, развернул ее. – Так, виновного, – прочитал он, – в преступлениях, переполнивших чашу терпения. И тут ты, понятное дело, указываешь на преступника.

Умник с готовностью кивнул и указал лапкой на зеркало.

– Так. И я проверяю – целых тридцать дней, – после чего обнаруживаю, что… – Ницан грозно нахмурился. – Обнаруживаю, что ты меня надул!

Крысенок втянул голову в плечи.

– Да-да! – вскричал Ницан. – Я обнаруживаю, что ты меня надул. Что ты осмелился требовать смерти ни в чем неповинного Красавчика… то есть, я хотел сказать, Ошеа Бен-Апсу! И тут… – он замолчал, уставившись неподвижным взглядом в пространство поверх головы Умника. – Вот так-так… – пробормотал он. – Вот так-так… В самом деле, что может произойти, если поклонник Высшего Судьи праведного обратится к своему небесному патрону с просьбой о наказании невиновного?.. Ах, проклятье! – Ницан занес было руку, чтоб снова ударить кулаком по столу, на не ударил. Разжав кулак, он задумчиво потер подбородок, после чего сказал – трезвым, негромким голосом: – Вот о чем я должен был спросить в полицейском управлении у Хранителя культа. А я не спросил. Но знаешь, что удивительно? – сыщик легонько щелкнул крысенка по носу. – Удивительно то, что я уже знаю ответ.

Умник изобразил радость неизбывную. То есть, прошелся колесом по столу, затем вспрыгнул на бронзовую чернильницу, дважды обвил ее хвостом, после чего исчез – чтобы вернуться с очередной порцией спиртного.

– А вот этого теперь мне не надо, – строго сказал Ницан. – Ты же знаешь, что я не пью при завершении дела.

На мордочке Умника появилось озадаченное выражение. Он нервно постучал хвостом и беспомощно оглянулся, видимо, пытаясь решить – кому бы подарить уже принесенную рюмку. Ницану стало жаль рапаита, поэтому он принял рюмку, но при этом строго погрозил пальцем.

Он связался по домашнему коммуникатору с клиенткой, попросив ее пригласить завтра вечером всех руководителей компании.

– Желательно было бы собрать всех в тайном святилище вашего покойного мужа, – добавил он. И отключил коммуникатор прежде, чем удивленная вдова попросила объяснений.

Затем, тяжело вздохнув, отправил Лугальбанде фантомный образ и попросил мага-эксперта также прибыть в загородный дом Барроэсов. Лугальбанда по обыкновению поворчал, но приглашение принял. Ему было любопытно, что же раскопал его непутевый друг.

После этого Ницан рухнул на койку и беспробудно проспал почти до полудня.

Следующий день он целиком посвятил приведению себя в сколько-нибудь приличный вид. Правда, это не касалось куртки и трехдневной щетины. Но вот рубашку Ницан надел ослепительно белую (спасибо Нурсаг) и даже причесался (вернее, посчитал, что причесался).

Эффект был достигнут: увидев сыщика, клиентка удивилась и ничего не спросила. Они молча прошли в тайное святилище, устроенное Шу-Суэном – домашний храм Высшего Судьи праведного.

– С вашего позволения, – сказал Ницан, стоя перед статуей грозного бога с двумя мечами, – мне кое-что понадобится… – он огляделся по сторонам. – Я специально пришел чуть раньше… Будьте добры, – обратился он к вдове, – тут нужно кое-что приготовить.

По его указанию големы принесли в святилище большой круглый стол. Поставленный посередине, он занял едва ли не все пространство маленького храма.

– Так… – пробормотал Ницан. – Теперь сюда мы положим диск.

Губы вдовы дрогнули, когда сыщик водрузил на стол хорошо знакомый ей диск, разделенный на сектора, а затем поставил на диск две толстые свечи, желтую и черную. Но госпожа Барроэс ни слова не сказала. Ницан накрыл столик покрывалом, специально приготовленным для него юной Астаг. Покрывало обладало сильной магической защитой и не позволяло никаким способом угадать, что скрывается под ним.

Ницан удовлетворенно потер руки.

– Вот так, – сказал он. – Все готово, теперь можно ждать гостей…

Ницан церемонно поклонился вдове и пригласил ее сесть на отведенное заранее место – удобное кресло у стены, задрапированной тяжелой портьерой. Сам сел напротив. Тотчас за его спиной встал голем – то ли охранник, то ли слуга. Ницан недовольно покосился на него. Ему вовсе не нравилось присутствие за спиной неподвижной фигуры. Но он промолчал и лишь зябко повел плечами, избавляясь от неприятного ощущения.

Вскоре появился Нуррикудурр Барроэс. Старший из двух кузенов хозяйки, он выглядел очень удивленным, войдя в ранее незнакомое ему помещение. Подойдя к Нурит Барроэс, он пробормотал слова приветствия и тут же сел в указанное ему кресло. Статуя божества оказалась почти точно напротив. Нуррикудурр немедленно уставился на нее. Губы у него нервно подрагивали.

Следом явился Ишти Балу – надутый, с брезгливо оттопыренной нижней губой. Хотя кресло, которое ему предложила занять вдова, находилось рядом с Нуррикудурром, Ишти Балу демонстративно пересел в другое. Вообще, кузены старались не смотреть друг на друга.

Апсу Баэль-Шуцэрр и Сарит Нир-Баэль пришли вместе. Коммерческий директор был величественно спокоен, что вполне гармонировало с его немалым весом. Генеральный менеджер сегодня, в отличие от памятного вечера, обошлась минимумом косметики и украшений – типичная деловая женщина, с привлекательными, хотя и грубоватыми чертами лица. Похоже было, что, в отличие от родственников Нурит Барроэс, они не сразу осознали непривычность помещения, в которое их привели молчаливые големы с гербом Барроэсов на глиняных лбах. Заняв места между Нуррикудурром и Ишти Балу, они оживленно переговаривались – правда, не переступая рамки приличия.

Последним в святилище вплыл Лугальбанда. Маг-эксперт смотрелся эффектно – в синей развевающейся магии, с волнистой пышной бородой и пронзительным взглядом разноцветных глаз, коим он поочередно словно пронзил каждого из присутствующих. Ницан еле заметно усмехнулся. Лугаль действительно изрядно помолодел за последнее время. Правда, теперь это Ницана не удивляло, а забавляло. Как забавляло его и то, что присутствующие старательно избегали встречаться с ним взглядами. Действительно, никто из них не знал толком, кто этот странный тип, бесцеремонно развалившийся в кресле. На прошлом приеме Нурит представила его как друга детства, но, скорее всего, в это никто не поверил.

С этого он и решил начать, подождав, пока все рассядутся и прекратят обмен негромкими репликами. Вдова вопросительно взглянула на Ницана. Сыщик кивнул и поднялся со своего места.

– Прежде всего, – сказал он, позвольте представиться. – Меня зовут Ницан Бар-Аба. Впрочем, имя мое вы уже знаете – госпожа Барроэс представляла меня вам. Другое дело, что она представила меня как друга детства, а это не совсем так. Вернее, совсем не так.