Страница 78 из 85
Подловив момент, гридень изловчился и перехватил инициативу. Вернее, он так думал. Есть приём, выгодный для более крупного, рослого бойца — лезвие словно прилипает к лезвию, отводит его вниз, а затем идёт толчок телом. При удаче меч вырывается из руки, а легкий боец ломает кости при падении. Ничего сложного, меня старшие родственники таким образом не раз подлавливали. Теперь пришел мой черед.
В тот момент, когда Упырь ещё только давил, стремясь увести клинки к земле, я просто выпустил оружие из рук. Поступок, с точки зрения воинов, безрассудный. Да он и был бы безрассудным в иной ситуации. В нормальном бою я бы на него не осмелился. Но сейчас, когда жизнь не стоит на кону и можно, вернее, нужно рисковать для победы, имеет смысл попробовать совершить нечто нестандартное. Например, остаться безоружным, заставляя противника потерять равновесие.
У меня имелись доли секунды, не более, и я ими воспользовался. Шагнул вперед, хватая левой рукой рубаху Упыря. Потянул вниз, воспользовавшись тем, что он «провалился» в удар и сейчас стоял неустойчиво. Правой, сжатой в кулак, снизу вверх, со всей силы, превратившись в распрямляющуюся пружину, врезал более высокому мужчине по челюсти.
Хорошо вошло. Ему аж голову запрокинуло.
Гридни — мужчины крепкие. Одного удара на эту тушу недостаточно, было очевидно, что надо добивать. По-прежнему придерживая Упыря за рукав левой рукой, тем самым не позволяя ему отойти, я быстро вытащил нож из ножен на поясе. Действовать надо было быстро, пара секунд, и противник оправится, разорвет дистанцию и тогда мне конец. Он сильнее, тяжелее, он уже давно не подросток. Поэтому сразу, не позволяя ему прийти в себя, я со всей дури влепил рукоятью ножа куда-то по лицу.
Не кастет, конечно. Но получилось даже лучше.
Удар отдался в плечо. Под рукоятью что-то хрустнуло, Упырь рухнул на землю. Секунду постояв, я присел рядом, положил пальцы на мускулистую шею. Не перестарался ли? Мертвец нам совсем не нужен. Облегченно выдохнул — под пальцами билась тонкая жилка. Живой.
Похоже, скула сломана, вон какая вмятина. Ну, ничего, целители исправят.
— Жив? — рядом присел встревоженный казначей, с двух сторон бежали люди.
Отвечать я не стал — всё равно сейчас сам убедится.
— Ай, молодца, Тиша! — дядя Милорад, подбежавший первым, на радостях отбил спину мощным хлопком. Я чуть на землю не упал от его поздравления. — Ну ты даёшь!
Нас окружила гомонящая толпа. Удивленная, веселая, встревоженная. Когда услышали, что Упырь жив, вокруг словно пробежала волна облегчения, шум стал ещё громче. Видеть кого бы то ни было убитым люди не желали. Страдальца безуспешно пытались привести в чувство, он бессмысленно мотал головой и не понимал, где находится, над с ним с сосредоточенным видом хлопотала целительница. Странно, вроде сотрясения быть не должно. Меня поздравляли, хлопали по плечам, орали здравицы прямо в уши… Расслабиться и отдаться всеобщему восхищению не удавалось — я несколько раз поймал внимательные, расчетливо-оценивающие взгляды.
Дед, деланно-неспешно подошедший одним из последних, довольно улыбался. Ещё бы! На настолько лестный для рода исход он не рассчитывал. Ни один вменяемый человек в схватке молодого, недавно опоясанного гридня с опытным бойцом на юнца не поставит. Слишком разные категории. Ладно бы Упырь был боярским сынком, опоясанный авторитета для и протаскиваемый по ступеням вверх за счет подношений — так ведь нет в сотне таких. Справный воин, слава про него добрая идет. Теперь, конечно, похуже будет, сегодняшний день ему не раз припомнят. Однако вряд ли насмешничать станут сильно, потому что бой был честным, а ошибиться может каждый.
— Порадовал, Тихомир! — Пересвет одобрительно обнял меня, отстранился и внимательно осмотрел. — Вот уже не ждал! Не сильно он тебя помял?
— Не особо. Я его — сильнее.
Вокруг одобрительно засмеялись. Воинская культура предполагает определенную долю хвастовства, декларации своих подвигов, так что скромников в воинской среде нет. Вот лгать не стоит, потому что ложь рано или поздно вычислят и припоминать будут не только лжецу, но и внукам его. Мне же действительно есть, чем побахвалиться, ведь я не просто победил, а умудрился даже не пострадать. Во всяком случае, внешне. Холодный Разум снял практически сразу, растянутые мышцы и сухожилия заболят к вечеру, синяки под одеждой не видны, переломов нет.
— Ну, что скажешь, Зван? — отсмеявшись, обратился дед к подошедшему сотнику. — Добрый воин мой внук или ещё одну проверку хочешь устроить?
Люди снова захохотали. Лицо Рачина чуть заметно дрогнуло в недовольстве, впрочем, он быстро справился с эмоциями. Не время сейчас реагировать на укол.
— Вижу, что добрый! Прошел он проверку! — сотник повернулся ко мне. — Поздравляю, Тихомир-Молчун! Быть тебе в сотне!
Вокруг одобрительно зашумели. Я только вежливо поклонился, принимая похвалу. Ну а что тут скажешь? Репутация после сегодняшнего у меня повысится, недоброжелателей тоже прибавится. Уверен, ни Зван, ни тем более Упырь ничего не забудут. И хотя винить им следует только себя, отомстить за провал попытаются мне. Почему думаю, что обязательно попытаются? Люди они такие.
Впрочем, неважно. О возможных проблемах подумаю потом, а сейчас надо принять почести и идти отдыхать. Всё же нагрузки испытывал предельные, организм к ним не готов. Чувствую, завтра всё тело болеть будет. Последовательно применить два заклятья, затем использовать внутренний приём работы с телом и несколько десятков секунд чрезвычайно активно махать оружием даже на третьей степени способны не все, что же говорить обо мне, неполноценной второй? Чудо, что без разрыва связок и истощения сплетения обошлось.
Не такая уж большая цена за победу.