Страница 37 из 95
Хотя в романе «Литума в Андах» нет тривиальных модернистских фантазий о странах Третьего мира, его нельзя назвать постмодернистским в отличие, например, от «Радуги гравитации» Пинчона. Пришельцы из «иных» культур — сверхъестественные, непостижимые существа, многое в романе созвучно этой грубой логике: магия, странные ритуалы, сцены варварства и насилия. Но читатель воспринимает роман не как цепочку суждений и предрассудков о других культурах, он читает его как вызывающую доверие историю о повседневной жизни современного Перу, как развлекательный, занятный текст: захват маленького городка повстанцами и последовавшие за тем разбирательства, как сентиментальную любовную историю солдата и проститутки, как репортаж журналиста. Перу в романе «Литума в Андах» — непостижимый край; страна, где все жалуются на ничтожную зарплату, но ради нее продолжают рисковать жизнью. Как ни странно, любящий эксперименты Варгас Льоса абсолютно реалистичен.
Главный герой, капрал Литума, знаком нам по другим книгам Варгаса Льосы — детективному роману «Кто убил Поломино Молеро?», роману «Зеленый дом» и роману «Тетушка Хулия и писака», где он появляется лишь мельком. Его образ убедителен и реалистичен — Литума крепко стоит на земле, он педантичен и знает, что такое чувство долга, — именно оно удерживает его от крайностей и экстремизма; это честный и благоразумный герой с инстинктом самосохранения и отменным чувством юмора.
Сам Льоса, закончивший военное училище в Перу, всегда с большим удовольствием писал о жизни военных. Сразу чувствуется, например, с каким наслаждением и радостью написан роман «Город и псы», в котором речь идет о конфликтах и разногласиях юных кадетов, или «Капитан Панталеон и рота добрых услуг», повествующий об армейской бюрократии и личной жизни солдат. Ему особенно удаются истории о слабостях его друзей, суровых, настоящих мужчин, безнадежно влюбленных в проституток; он постоянно подшучивает над ними — и не всегда мягко. Его безжалостный юмор всегда точен и небезоснователен: он предпочитает умных реалистов с ироничными, умеренно либеральными взглядами фанатикам и радикалам, помешанным на мечтах об утопии.
Главные герои романа «Литума в Андах» — военные, но автор отнюдь не стремиться постичь внутренний мир повстанцев-терруков. Они похожи скорее на представителей сил зла, какого-то безграничного абсурда. Объясняется, конечно же, такое восприятие с переменой политических взглядов Варгаса Льосы. Марксист-модернист, очарованный в молодости кубинской революцией, в зрелые годы Варгас Льоса стал либералом и в 80-е годы осуждал тех, кто, как Понтер Грасс, заявлял, что «вся Латинская Америка должна последовать примеру Кубы»; полушутя, полусерьезно он говорил о себе: «Я один из двух писателей на Земле, которые восхищаются Маргарет Тэтчер и ненавидят Фиделя Кастро». Вторым писателем, точнее поэтом, был Филип Ларкин.
Учитывая прохладное отношение автора к терруккам в романе «Литума в Андах», вызывают удивление ранние статьи Варгаса Льосы, в одной из которых он с сожалением и трогательным лиризмом вспоминает своего друга, партизана-марксиста, погибшего в 1965 году в стычке с частями перуанской армии. Возникает вопрос: неужели мы, постарев, перестаем замечать, что повстанцы и мятежники тоже люди, или после определенного возраста у человека, как правило, не остается друзей среди партизан? Варгас Льоса замечательный писатель, исполненный жизненной мудрости и детской искренности и чистоты. Его нельзя не любить, даже если мы не разделяем его политические взгляды.
В одной из ранних статей о Салазаре Бонди, выдающемся перуанском писателе, который умер в очень молодом возрасте, он задается вопросом: «Что значит быть писателем в Перу?» Подобный вопрос не может не удручать — и не только потому, что в Перу отсутствует серьезная читательская аудитория и нет развитой издательской структуры. Горечь Варгаса Льосы понятна, если принять во внимание все то, что он пишет о нищенском, унизительном положении перуанских писателей, которые обречены быть изгоями в обществе, считающем их странными чужаками. Варгас Льоса пишет: «Каждого писателя в Перу, в конце концов, ждет поражение». Зная историю жизни молодого Варгаса Льосы, зная о его ненависти к перуанской буржуазии, которая, по его словам, «глупее остальных людей» и абсолютно равнодушна к литературе, зная о его переживаниях по поводу ничтожно малого вклада Перу в мировую литературу и дефицита книг иностранных писателей, невозможно не почувствовать тоску в словах этого сильного человека — он жаждет приобщиться к мировой литературе, он мечтает ощущать себя в непосредственной близости от центров мировой культуры. Мысли, хорошо знакомые многим из нас…
Глава 44
САЛМАН РУШДИ: «САТАНИНСКИЕ СТИХИ» И СВОБОДА ПИСАТЕЛЯ
Гипертрофированно реалистичные сцены в романах Салмана Рушди и созданный фантазией автора мир действительно стали реальностью: книга запрещена в Индии, Пакистане и большинстве исламских стран. Бесконечные акции протеста охватили исламский мир: гнев обрушился не только на писателя и его роман, нападкам подверглись издатели Англии и Америки, осмелившиеся его напечатать. Протестовавшие грозились взорвать книжные магазины, где продавался роман, жгли на площадях чучело автора, а аятолла[7] Хомейни вынес фетву о казни писателя и назначил вознаграждение за его голову. Многие считают, что теперь писателю придется скрываться до конца жизни, кое-кто считает, что ему следует сделать пластическую операцию, изменить внешность и жить спокойно. Мировые средства массовой информации продолжают живописать историю масштабной охоты на человека и гадают, откуда же, наконец, появится убийца. Поскольку Турция — исламская страна, и свобода мысли и слова у нас несколько ограничены, мы, как обычно, вынуждены наблюдать за происходящим со стороны, довольствуясь репортажами западной прессы.
Не могу сказать, что турецкая общественность безразлично отнеслась к этой истории, но и у нас всегда найдутся люди, готовые в любой момент, как произошло в Иране, подвергнуть хуле книгу, которую они не читали — они вообще никогда ничего не читали. Управление по религиозным делам собирает экстренное заседание, словно речь идет о серьезной проблеме в теории вероисповедания; имамы, никогда не читавшие книгу, клянут почем зря правоверных, прочитавших ее; журналисты, никогда не видевшие роман, задают серьезные вопросы профессорам, которые никогда его в руках-то не держали, а потом сочиняют весьма сомнительные заголовки, что-то вроде:«Убивать его или нет?» А те, кто читает их статьи в газетах, эту книгу тоже никогда не открывали.
Роман Салмана Рушди «Сатанинские стихи», как и его второй роман «Дети полуночи», написан в стиле магического реализма, ставшем весьма популярным в мировой литературе последние двадцать лет и уходящем корнями в творчество Рабле. В «Жестяном барабане» Гюнтера Грасса и в романе «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса — истинных шедеврах этого стиля, жизнь героев и их мир не подчиняются законам мира метафизического. Здесь животные разговаривают, люди летают, мертвые воскресают, вещи оживают, повсюду бродят симпатичные духи и привидения, а в обычных событиях — как и в «Сатанинских стихах», всегда есть нечто сверхъестественное. В романе переплетены истории двух индийских эмигрантов, приехавших из Бомбея в Лондон и принявших гражданство; герои ссорятся с джиннами, чудовищами и демонами, превращаются в дьяволов или сатиров. История жизни каждого из них вполне могла стать самостоятельным романом в стиле реализма.
Габриэль Фаришта — актер, звезда Болливуда, очень напоминающего турецкую киностудию «Йешиль-чам», снискал славу ролями индийских богов; его детство и молодость прошли в похожем на Стамбул Бомбее. А Саладин Чамча, мусульманин из Бомбея, сын богатого отца-бизнесмена, как и сам Рушди, был отправлен в Англию на учебу. (Рушди замечает о нем: «Индиец, переведенный на английский язык».) Оба героя оказываются в самолете индийских авиалиний, совершающем рейс из Бомбея в Лондон. Самолет (который Рушди, любитель игры слов, называет «Сад») угоняют сикхские террористы: совершив вынужденную посадку, они снова берут курс на Лондон и на подлете к городу взрывают его. Погибают все, кроме наших героев — они долго летят вниз, что напоминает падение из рая, и целыми и невредимыми приземляются на заснеженные поля Англии; однако за время полета они преображаются, подобно герою романа Кафки «Превращение» Грегору Самса. Актер Саладин Чамча превращается в сатира — с рогами и копытами. А Габриэль Фарипгга, которого преследует призрак покончившей с собой любовницы, меняется не физически, а духовно: с маниакальностью шизофреника, которого может усмирить лишь медицинское вмешательство, он верит, что на самом деле он — архангел Гавриил, через которого Аллах ниспослал пророку Мухаммеду Коран. История путешествия обоих героев до Лондона (который в романе называется «Иловин Диовин») — это история жизни индийских и пакистанских эмигрантов в Англии.
7
Высшее духовное лицо у мусульман-шиитов.