Страница 20 из 43
Поиски невидимки
Время…
Что это такое?
Сразу на этот вопрос трудно ответить.
А если подумать?
«Чем больше я заставляю себя думать об этом, тем меньше это понимаю», — признался две тысячи лет назад святой Августин. К мнению его могли бы присоединиться сотни, тысячи мыслителей. Правда, каждый из них пытался все-таки найти правильный ответ.
В учении Пифагора время представлялось в виде сферы, обнимающей весь мир и движущейся вместе с ним.
Философ-идеалист Плотин считал время жизнью души.
«Я понимаю, что все тела движутся во времени, но это движение не есть само время» — писал Августин. И переходил на язык поэзии: «Время есть не что иное, как перемещающееся и непрестанно изменяющееся мерцание».
Рассуждая о времени, даже ученые начинали говорить стихами:
Старец медлительный ты, ты же быстрое. И замыкаешь,
И размыкаешь. Назвать добрым тебя или злым?
Джордано Бруно
Гигантский образ посреди Природы
Стоит и руки, коим счета нет,
Оно вокруг на сушу и на воды
Распространяет, правит ход планет,
Крутящихся в их сферах серебристых
И водит солнце меж систем лучистых.
Эразм Дарвин
«Время! Где непреложный закон, твое мерное и невозмутимое течение? Разве не сам человек определяет скорость твоего потока и разве не в нем самом признание времени?» (А. Ферсман).
Философы старались познать сущность времени и выразить мысль свою логично и полно.
«Продолжительность есть текучая протяженность», — писал Д. Локк, считая время (продолжительность) особой формой расстояния (протяженности.)
И. Кант возражал: «Время не есть что-то объективное и реальное». «Никто никогда не выводил и не объяснял понятия времени с помощью разума».
Гегель, в свою очередь, не соглашался с Кантом: «Оно есть бытие, которое, существуя, не существует и, не существуя, существует, — оно есть созерцаемое становление».
Фейербах: «Время на самом деле совсем не является одной только формой созерцания, но и существенной формой и условием жизни».
М. Гюйо: «Время есть абстрактный символ изменений Вселенной. Для нас вечность есть или ничто, или хаос; время начинается вместе с внесением порядка в ощущения и мысли».
Г. Зиммель: «Время есть жизнь, если оставить в стороне ее содержание».
Многие из этих высказываний столь же туманны, как и сама проблема времени.
Из всех философов, на мой взгляд, наиболее точно сказал гениальный Аристотель: «Что такое время и какова природа его, нам неизвестно».
Конечно, такого рода неопределенность не могла удовлетворить ученых. Они (главным образом физики) искали формулировок четких и ясных. И находили такие формулировки.
И. Ньютон (конец XVII века): «Обычное время представляет собой некоторого рода чувственную, или внешнюю… меру длительности, определяемую с помощью движения».
«Абсолютное, истинное или математическое время само по себе и по своей природе равномерно течет безотносительно ко всему окружающему».
Н. Лобачевский (начало XIX века): «Движение одного тела, принимаемое за известное для сравнения с другим, называется временем».
Г. Минковский (начало XX века): «Отныне пространство и время превращаются в простой мираж, и лишь их своеобразное единство может претендовать на независимость».
Как видно, в разные века и у разных мыслителей было свое представление о времени. Проблемой этой упорно занимались главным образом философы и физики.
В. И. Вернадский выделил пять этапов в развитии представлений о времени.
У философов древней Греции и Рима господствовало мнение о безграничности времени. Само время они представляли как меру движения.
В средние века все изменилось. Люди уверовали в начало и конец мира. Они даже подсчитывали дату «начала всех начал» и ждали с ужасом конца света. Не раз бывало так, что крестьяне бросали обработку полей, мастеровые закрывали свои лавки и даже богачи забывали о деньгах — настолько все уверены были в близости Страшного суда.
Но время не останавливалось. Мир существовал, не считаясь с пророчествами. И в XVI–XVII веках вновь возродились идеи древних. Джордано Бруно провозгласил в своем трактате беспредельность времени. Движение и время вновь стали неразделимыми, поясняющими друг друга.
В конце XVII века победила идея кембриджского профессора И. Ньютона о потоке абсолютного времени, который пронизывает и движет весь мир. Абсолютное время, как и абсолютное пространство, были для Ньютона проявлением бога, были основой мироздания. Поэтому изучать их не имело смысла (все равно что доказывать аксиомы). Значит, проблема времени, по существу, была изъята из науки (нельзя же «объять необъятное»!).
В нашем столетии идея ньютоновского абсолютного времени подверглась жестокой критике. Ее сменило понятие о неразделимом пространстве — времени. Первыми об этом заявили математик Герман Минковский и физик Альберт Эйнштейн (прежде те же идеи высказывали и некоторые философы).
Физики, привыкшие к четким математическим образам, представляют себе единое пространство-время в виде четырехмерной системы. В привычное пространство трех измерений (высота, длина и ширина) они ввели третью ось — время. Она по существу воображаемая, представлена мнимыми числами. Однако с помощью этой оси физикам легче «уложить» реальный мир в рамки своих теорий.
Мы слишком далеко уйдем от геологии, если станем углубляться вместе с физиками и философами в проблему времени.
Наука геохронология изучает время жизни Земли. Она не разделяет планетарное пространство-время. Тот период, когда Земли еще не было, геологи никак не могут сосчитать и не принимают во внимание. У них для этого не имеется никакой возможности. Столь же бессмысленно спрашивать пожарников о том, сколько времени прошло до того, как начался пожар.
Спрашивать о времени просто так, вообще — нельзя.
Когда мы говорим о скорости, то обязательно подразумеваем нечто движущееся: человека, машину, ракету.
Точно так же, говоря о времени, необходимо уточнить, о чем идет речь: о Земле, о машине, о человеке, о Солнце. До их возникновения и после их исчезновения может пройти бесконечное количество времени. Сосчитать его невозможно.
Итак, теперь мы можем ограничить пределы науки геохронологии. С одной стороны, это настоящее время, а с другой — отдаленнейшее прошлое, когда возникли первые часы на Земле. Не те, привычные нам часы, которые неустанно стучат металлическими своими сердцами. Первые часы на Земле — особенные, геологические, речь о которых пойдет впереди.
Сказка о розах и садовнике
Иммануил Кант, великий немецкий мыслитель, пересказал в одном из своих сочинений сказку.
Жили в саду розы. Родились они весной маленькими тугими бутончиками. День ото дня они хорошели, становились нежнее, пушистее, раскрывали свои лепестки.
Тихо шелестя листьями, они переговаривались:
— Как все кругом чудесно изменяется со временем. Листья деревьев недавно были крохотными, а теперь плотные и от них такая густая тень.
— А назойливые жуки? Они появляются реже и реже. Все изменяется к лучшему.
— Даже солнышко теплеет!
С наступлением осени разговоры стали тревожными:
— А вы замечаете, солнце теперь почти не греет! Оно может совсем погаснуть!
— А ночи такие долгие…
— Листья, сколько листьев! Сыплются сверху, с ветвей и шуршат, словно неживые.