Глава 34
Поддать газку! Вот и трасса на Тихуану, слава Богу.
— Ты чего молчишь, брат? То лезешь, в каждой бочке затычка, то притих. Может, ты выскочил из моей башки вместе с ударом об пол, а? Жаль, скучновато будет без твоих нравоучений.
–Я тебе не совесть, чтоб замолкать, когда ты вытворяешь хрен пойми что.
— О, проснулся. Совесть проснулась. А, не-е, не совесть. Тогда кто ты?
–Вот кто «ты», можно наверняка сказать. Ты, Дельгадо, мудак, каких свет не видывал!
— Да ну! Знаешь, своя шкура как-то важнее… — осекаюсь.
— Договаривай, важнее нее? Ну-ну. И, кстати, я твой здравый смысл, а не совесть. Крохотная здоровая часть твоего наглухо больного мозга.
— Как видишь, теперь я здоров, брат. Можешь поздравить.
— С чем? С тем, что ты упырь и подонок?
— Что так? Я действую как раз здраво.
–Ну-ну.
— Так, чувак, куда двинемся? Может, в Сан Антонио? Покутим там. Папаша-Рагацци в любом случае расплатится. Его принцесса заставит. Так что можно не экономить.
–С чего вдруг такая уверенность, что за «принцессой» приедет кто-то из клана? А если не…
Сглатываю.
— Слушай, брат, не совести меня, не надо. Не для того я столько пахал, чтобы лежать с простреленной башкой посреди пустыни. Из-за нее. Она того не стоит.
— Да ну?!
— Так, не беси меня, брат! Я всё решил. По приезде в Тихуану трахну самую красивую бабу. Нет, двух! В лучшем отеле, на кристально белых хлопковых простынях. А она, принцесса, пусть сидит у оконца и ждет папашу-короля или кого-то из семейства.
— Лира не желает с ними общаться, помнишь?
— И что?
–А то, что она их стала презирать. Из-за тебя, чувак, вот что. В отличие от некоторых, у нее есть совесть. Она бы тебя не кинула. Всё, не говори со мной! Ты мне не брат больше, ишак мексиканский.
— Ну вот, приехали. Эй, ну и не надо, слышишь?! Иди в жопу, братишка.
Автомобильная панель. Бензина-то хватит до Тихуаны? Угу, порядок.
— А-а-ай, mierda! (Мать твою! — исп.) — рычу. — Ну ладно, слушай: давай мыслить логически. Почему я должен рисковать? Я ведь не хотел ввязываться в это дело.
— Останови машину, Дельгадо, живо!
— Что?
— Быстро нажал на тормоз и съехал на обочину.
— Оке-е-й…
Готово, съехал. И?
–А теперь, внимай каждому моему слову, упырь! Лира не виновата в том, что твое детство было таким, ясно? Она не виновата, что выросла в лучших условиях. Она никакая не стерва. Лира — самая классная баба из всех, кого ты встречал в своей голимой жизни.
— Замолчи! Не хочу…
— Срал я, хочешь ты или нет знать истину. Она права была. У тебя, брат, проблемы с доверием, с привязанностями. Ты не псих, не социопат. Просто…
— Заткнись!
— Что, брат, сердце защемило? Правильно, пусть там, в твоей черной душе, всё кипит. Лира терпела тебя. Прощала все гнусности и выходки. Думаешь, каждая баба на такое способна? И, кстати, ты не помнишь, но я-то как раз отложил одну информацию на подкорке твоего мозга. В ночь, когда ты пил крайний раз, она призналась…
— В чем?
Озноб. Мне плохо. Как же плохо!
— Да пошел ты, брат, заводи мотор, погнали в Тихуану!
— Нет уж, говори.
–Проехали, чувак. Ты неисправим. Ты нарочно рушишь свою жизнь, потому что не можешь носить в себе всё это. Точнее, не мог носить. Прислушайся: ты же пуст? Лира. Это она вынула из тебя всё то дерьмо. А ты вместо того, чтобы обнять ее, оттолкнул. Жестко оттолкнул. Знаешь почему? Догадываешься?
— Замолчи, черт! — со всей силы бью кулаком по рулю.
–Эх, брат, ты ведь врал ей насчет психологов-мозгоправов. Не ходил ты к ним ни разу. А препараты без рецепта частенько доставал из-под полы, когда еще не знал о салоне Урсулы.
— Заткнись! Заткнись! — срываю голос.
–Да и заткнусь, ради бога. Пошел ты, упырь! Зря она время на тебя тратила, ой зря. Лира слишком много сделала для тебя, подонка. Ты не заслужил, ясно?
— Не заслужил, брат, в том-то и дело, — шепчу, положив голову на руль. — Боже!
–Чувствуешь эту боль, а, брат? Теперь в тебе не пустота, а отчаяние и страх. И не из-за прошлого. Из-за нее… Знаешь, поехали поскорее. Лира найдет себе другого, кого-то получше.
— И пусть! Я ей сто лет не сдался.
–Да, брат, надеюсь, что она не простит тебе эту подлость никогда.
— Замолчи, господи, — шепчу.
–Давай, поехали трахаться и бухать. Дело, считай, сделано. Давай-давай, заводи движок.
— Окей, но, — сглатываю. — Сначала, брат, скажи, в чем она призналась. Что молчишь?
–А волшебное слово? Забыл?
Закатываю глаза с тяжелым вздохом.
— Ладно, пожалуйста-а-а.
— Другое дело. Так вот!!! Лира призналась, что ты ей очень нравился. Просто она, глупая девчонка, не смогла вовремя остановиться. Побоялась, что ты…
Завожу мотор.
— Так, братишка, погнали-ка, — резко выкручиваю руль.