Страница 18 из 52
Глава 14
— Может, не надо? — кивает Лира в сторону бутылки текилы.
— Надо-надо, принцесса, — делаю еще один крупный глоток. — И если вдруг околеешь, то прогрей тачку. Здесь тебе не Сардиния с теплыми ночами.
Я пьян. Почти пьян. Лира рядом, на переднем пассажирском. Она смотрит в окно. Темень и россыпь невероятных звезд. Да, небо здесь особенное. Высокое, грандиозное. Нигде такого не видел. Впрочем, я толком нигде и не бывал.
— Какой же дико долгий день, — потягивается Лира, зевнув.
— Спи давай, хватит философствовать.
— Ты когда-нибудь с кем-нибудь бываешь нормальным? — раздражается.
— Чего?
— Не хамом.
— А-а-а. Да, случается.
Молчаливая пауза.
— Зачем ты столько пьешь, Круз?
— Хочу побыстрее вырубиться, чтобы не отвечать на миллионы тупых вопросов. — Демонстративно делаю о-о-очень крупный глоток и откидываюсь на горизонтально установленное сиденье.
Лира, ожидаемо, вспыхивает.
— Хамло! Можешь не отвечать. Догадываюсь, что ты бываешь добреньким только с девушками, которых нужно затащить в койку.
— О, да, — ухмыляюсь. — Ты угадала, принцесса. С бабами я могу прикинуться настоящим, мать его, джентльменом. Но чаще этого и не требуется. Бабы, знаешь ли, любят дерзких. Опытные бабы любят, — добавляю, намеренно задевая эту чертову девственницу.
— Я не принцесса! — цедит сквозь зубы.
Отпиваю еще из горла. Да, теперь я точно пьян!
— Как точно подмечено. На деле ты никакая не принцесса, потому что твой папаша — не король. Не голубая кровь. Но такие люди, как ваша семейка, мнят себя чуть ли не богами. А по факту он, папаша твой — обычный итальянский деревенщина, провинциал, а ты — избалованная стервознина.
— Ты тоже провинциал. Ты кормишься с рук моего «папаши», он дал тебе путевку в жизнь.
— Да неужели?
— Лицемер! — шипит она.
— Чего?
— Того! Ты такой наглый только здесь, со мной. Потому что знаешь, что я от тебя завишу. А в Семье-то…
— Договаривай! — привстаю на локтях.
— Ты всего лишь мелкая сошка. Мальчик на побегушках. Без Семьи ты никто. Ноль без палочки. Мексиканский… — сбивается стерва. — Мексиканский тупица, осел.
Кулаки сами сжимаются. Желание двинуть ей. Двинуть как следует. Но правило: никогда не бить женщин. Никогда!
— А ты — высокомерная, неудовлетворенная сука!
Что-о-о? Боже! Хватаю ее за запястье на подлете.
Сжимаю ее руку.
— Отпусти, мне больно! — верещит.
— Слушай сюда! — рычу.
Ее испуганное лицо очень-очень близко. Делаю еще глоток.
— Так вот, мелкая дрянь. Если еще раз, хоть один-единственный разочек ты посмеешь так со мной заговорить, обещаю, что выкину тебя в пустыне. Ты издохнешь, как последняя бездомная собака. И никто тебе не придет на помощь.
Ее глаза наполняются слезами? Ну и пусть.
— Твое тело обглодают дикие животные, твои глаза выклюют стервятники. Если даже твой дорогой папаша и жив, то я как-нибудь выкручусь. Хрен с ним, с вознаграждением!
— Отпусти, — шепчет дрожащими губами.
О, нет, не всё!
— Ты, стерва, просишь к себе человеческого отношения? Хрен тебе, слышишь?! Ты этого не заслуживаешь. Единственное, что я хотел, пока был «сошкой», был «на побегушках», так это выдрать тебя жестко! Отыметь так, чтобы ты не смела потом и пикнуть или бросить в мою сторону наглый взгляд! Кроме внешности в тебе ничего нет. Пустышка. Ноль. И поэтому я буду обходиться с тобой так, как посчитаю нужным. Не вздумай переходить границы, ясно?! Кивни, если поняла, ну?
Кивает, всхлипывая.
— Дуй на заднее сиденье, rápido! (быстро! — исп.) — щелкаю пальцами с брезгливым видом.
Она выходит из машины. Хлопок дверью. И тишина. Решила сбежать? Хочет пореветь там в одиночестве? Демонстрирует, что обиделась? Насрать! Еще одна бутылка у парковочного тормоза — вот, что мне нужно. Радио погромче. Песня «Loco Loco Loco» Nando del Rio. Отлично, врубить на полную.