Страница 28 из 61
— Ты нормальная. Мне понравилось, как ты днем провернула это дело с курами.
— «А ты, оказывается, ничего, принцесса Фрида!» — не выдержав, передразниваю его нетрезвые слова.
— Что? — поворачивается.
— Ты хотел знать, что «ляпнул» еще по-пьяни? Так слушай, — привстаю. — Ты признался!
Похоже, Дельгадо опешил. Он тяжело, неровно дышит, сидя передо мной в темноте. Я это отчетливо слышу.
— Ты признал, что я не стерва, а «ничего». Так что это уже не откровение для меня. Эх, — качаю головой с укором. — Я только вот каких вещей не могу понять: где ты врешь, а где говоришь правду, Дельгадо? Почему то хамишь, то резко становишься более-менее приятным. Что с тобой не так?
Молчит? Правильно. Здесь нечего сказать.
— Ладно, — машу. — Ложись, Круз, ложись уже.
Он встает. Тихонько укладывается. Ну, что, Лира? Кажется, самое время рассказать ему еще кое-что.
— Эй, Дельгадо, — шепчу.
Он поворачивает голову в мою сторону.
— А знаешь, что еще ты взболтнул?
— Что? — хрипло произносит, сглотнув.
Судя по всему, этот засранец с плохой памятью, разволновался.
— Еще одно признание. Ты вчера ночью сказал, что если бы мы-ы, — подбираю слова. — Короче, ты врал про «жестко отыметь», «выдрать». Ты хотел бы, ну… без жестокости. А иначе. Нежно, короче! — приукрашиваю, додумав наиболее подходящее слово, которое он так и не решился произнести. — Вот! Спокойной ночи, Вакеро, — заканчиваю на победной ноте.
Он молчит. Молчит долго. Он не собирается хамить или оправдываться. Сам виноват. Осел довел меня до ручки, до предела. Тема с отцовскими байками про девственность, пожалуй, самая болезненная из всех, что существуют. Это — личное, очень интимное, выставленное, черт подери, напоказ, на некий суд публике. Нестерпимое репутационное бремя. Ярмо, которое нацепил на меня «добрый» батя.
Услышь я эти намеки не от Дельгадо, а от кого-то другого, меня бы так сильно это не задело. Но ОН! Тот, по кому я страдала почти три года, боже. Оскорбительно, обидно почти до слез, блин!
Горький ком подступает к горлу…
Хотя Дельгадо уже не раз показал себя во всей красе. Стоило ли вообще ожидать какой-то порядочности и такта от этого хама и любителя публично передергивать?! Круз — просто красивый трахарь, который привык менять баб, как перчатки. Жестокий, грубый тип.
Стоп, погоди, успокойся! Но те его слова, которыми ты только что ткнула ему. «Уж с кем-с кем, а с тобой бы я был…» С вероятностью почти в сто процентов уверена, что дурак считает меня невинной девчонкой. Если он не соврал насчет фантазий о нашей близости, то Дельгадо был бы не прочь стать моим первым. И уж первый наш секс точно был бы с его стороны чувственным и ласковым, а не грубым, больше похожим на изнасилование.
И теперь совсем запутавшийся в своих «показаниях» и в крупицах того, что я ему процитировала из его пьяной болтовни, осел-Дельгадо лежит молча, слегка посапывая. Возможно, он переваривает мои слова, стыдясь собственной откровенности. А возможно, он и вовсе мучается. В любом случае, пусть страдает. Он извел меня, заставил выйти из себя. И первый раз залепить парню пощечину. Будь у меня больше сил, я бы с удовольствием отметелила его до синяков, но, увы, природа несправедлива и сделала женщин слабее.