Страница 11 из 12
Глава 6
Парковка при аэропорте.
— На вот, возьми, — Круз грубо сует ножницы.
— Зачем? — сердце замирает в ужасном предчувствии!
— Догадайся с трех раз. — Зло ухмыляется.
— Ты что? Не стану! Только не это, прошу! — отчаянно мотаю головой.
Круз приехал за мной уже коротко стриженным. Наверное, избавился от ирокеза еще дома.
— Режь, говорю, да живее! До вылета час с небольшим.
— Божечки! — неужели необходимо так издеваться, добивать?
— Слушай сюда: тебе важнее выбраться из задницы или сберечь дурацкие волосы?
— Иди сам в задницу! — глаза мгновенно наполняются слезами.
Я больше не могу! Это адище какое-то!
— Лира, послушай, волосы отрастут. Ну лет через пять… — он немного смягчает тон.
— Божечки, — закрываю лицо руками.
— Ладно-ладно, не через пять. Гораздо быстрее. И, думаю, тебе пойдет новая прическа.
Первый раз за всю дорогу он говорит нормально, по-людски. Ладно, окей, надо так надо.
— Тогда давай ты, — прошу.
— Что? Нет уж! — басит.
— Я серьезно, Круз. Давай, режь. У тебя ровнее выйдет.
Круз, быстро глянув на мои волосы, выходит. Огибает машину.
— Ну-ка, подвинься, — холодно командует.
Круз на сиденье, рядом. На расстоянии нескольких дюймов. Он опять коснется меня. Коснется вынужденно, как с застегиванием молний платьев в дорогих магазинах. Будь его воля, он, наверное, на пушечный выстрел ко мне бы не приблизился.
— Повернись, — хмуро бросает.
Круз проводит пальцами по моим волосам, собирая их в хвост. Мурашки бегут от затылка вниз, к лопаткам. Мне так хорошо! И безнадежно плохо!
— Столько? — бурчит, примеряясь.
— Режь короче. — Пытаюсь показать, что не трусиха, что тоже могу быть решительной.
— Точно?
— Быстрее давай, или передумаю.
Его глубокое и такое теплое дыхание на коже моей шеи. И новая волна мурашек!
— Ну, погнали? — сипло произносит.
— Погнали, блин!
Круз усиленно работает ножницами под неприятный то ли хруст, то ли треск. Толстый хвост, который только что был частью копны шикарных волос, в его руках. Он снова проводит пальцами, точно расческой, по тому, что осталось на голове. Божечки, я бы сейчас всё отдала, чтобы он делал это не из необходимости, а ласково, чувственно. Но нет, блин, Круз уже подравнивает кончики.
— Всё, готово. Идем, — приказывает.
Тянусь к зеркалу заднего вида. Кошмар, катастрофа!
— Идем, говорю, ну. — Круз выходит из машины.
Ладно, окей. Тащусь за ним. Мы у багажника. Мой чемодан в его руках. Мой Рассеянный взгляд падает на черный коврик. Что-то блеснуло в свете уличного фонаря. Какой-то пакет…
— Твою мать! — вскрикиваю, дернувшись.
Боже мой, да это… это отрезанный окровавленный палец! Разряд тока по телу и рвотный позыв в горле.
— Что? — холодно спрашивает Круз, приподняв бровь.
Указываю на фрагмент человеческого тела. Круз даже глазом не повел. Он достает спортивную сумку. Хлопок. Палец остался там, внутри багажника. Божечки, он точно хищник! Надя была права.
— Я никуда с тобой не полечу! — пячусь, не чувствуя асфальта под ногами.
— Не дури, мало времени, слышишь, Лира? — делает шаг ко мне.
— Нет-нет-нет! Ты… ты больной на голову маньяк, — шепчу.
— Слушай, у тебя трудный день, понимаю, но давай ты просто забудешь о том, что видела. Так будет лучше.
— Отдай чемодан, Круз! По-хорошему прошу. — Мой голос дрожит.
Он с едкой ухмылкой скрещивает руки на груди.
— Серьезно? «По-хорошему»? Или что будет-то?
— Я… я закричу. Прибегут копы и увидят это! — указываю на багажник.
— Ну-ну, кричи, — самоуверенно произносит с какой-то издевкой.
Взгляд на семейную пару, что разгружаются неподалеку. А там, справа, две девушки хихикают, переговариваясь. Ну, закричу, и что? Круз смоется, а меня заберут копы — выяснять, откуда отрезанный палец. А затем враги клана могут пронюхать, что я в городе, и пиши пропало.
— Больной убийца! — кидаю в досаде, чувствуя, что меня загнали в угол.
Что? Круз приближается. Враждебный вид. Он сейчас растерзает меня, боже!
Он хватает меня за плечи и до боли сжимает сильными ручищами. Лицо Круза так близко. Его карие глаза отражают оранжевый свет фонаря. В них пламя гнева, ярости. Круз оскаливает белые зубы, шумно вбирая воздух ноздрями.
— Не притворяйся наивной, Лира! Ты прекрасно знаешь, кто твой отец. Никогда, слышишь, никогда не смей обвинять меня в том, чего я не делал, ясно?! Да, прикинь, кто-то должен заниматься подобной работой, чтобы не жить в дерьме. Кто-то должен хреначить, чтобы такие, как ты, избалованные дряни учились в элитных школах и покупали дорогое шмотье. Выбирай: либо ты тащишь свою задницу в аэропорт немедленно, либо… — отпускает меня.
Круз подходит к месту, где стоит мой чемодан.
— Вали отсюда на хрен! Не собираюсь с тобой нянчиться, понятно?! — пинает вещи.
Монстр накидывает сумку, резко разворачивается, вышагивает в сторону входа в терминал.
Ничего себе! Обалдеть! Хоть его слова и грубые, довольно обидные, но, наверное, справедливые. Но! С одной, уж точно, поправочкой: я — вовсе не «избалованная дрянь», хотя у него нет оснований думать обо мне как-то иначе. Сама виновата.
Его речь. Как складно, без всякого акцента этот балканец выдал свою пылкую тираду. Что же он за человек такой?
Быстро удаляющаяся фигура Круза. Широкие плечи под тонкой курткой. Искорка жгучего интереса среди мрака вспыхнула там, глубоко в душе. Его уверенность, бескомпромиссность, умение быть максимально собранным в критических ситуациях.
Ставлю бедный, незаслуженно битый чемодан на колесики. Вытягиваю ручку наверх. Поторопиться. Быстрее догнать его, пока он не затерялся в толпе…
Стоп-стоп-стоп, Рагацци! Ты это чувствуешь?
Притормаживаю на мгновение.
Забытье, безвременье, в котором я находилась годы. Оно куда-то улетучилось. Гул взмывающего в небо самолета компании Эир Франс… Ветер пробегается по моим остриженным волосам. Щекочет ноздри. Воздух пропитан чем-то сладко-химическим. Голоса людей теперь слышатся куда громче, четче. Ненастное Нью-Йоркское небо с гроздями тяжелых ночных облаков нависает над терминалом.
Жизнь! Кто-то будто завел внутри меня моторчик. Там, в сонном, еле работающем механизме…
Вздрагиваю, поежившись. Он сделал это! Именно Круз своим внезапным появлением на пороге вернул меня в земной мир. Пусть на время, на несколько часов, что мы проведем в общем путешествии. Дальше — неизвестность. Ну и пусть! Я чувствую движение времени, мое восприятие окружающего пространства стало куда ярче.