Страница 86 из 122
— Не «вот так», и никак не спокойно, — с досадой морщится Кеша. — Но кто с них спросит?
— ДВБ не канает?
— ДВБ не канает. Комаровских, для начала, именно на них пойдёт к своему начальнику за визой. Тот — к Председателю. Председатель влезать не разгонится: вначале будет общаться.
— С ними, насчёт их действий?
— Точ-ч-чно.
— Это же всё равно, что им напрямую сказать о моих вопросах?
— А я о чём. Плюс, доказательную базу, любого плана, именно по ним будут собирать строго с соблюдением всех норм законности.
— Это как?
— В данном случае, ДВБ будет обращаться в спецсуд за санкциями на негласное наблюдение, по закону сейчас только так.
— Какая-то грустная процедура, — говорю через полминуты. — Получается несколько через задницу. Как с оружием: обывателю его нельзя. Незаконно. А преступник закон соблюдать и не планирует, оттого он со стволом. А ты, если что, имеешь право пожаловаться только после того, как тебя пристрелят.
— Примерно так. Саня, такие подразделения создаются не для того, чтоб тебя или иного налогоплательщика защищать. Это — узкий инструмент элиты. О котором простым людям и знать не положено. Я ж говорю, на местах о них, например, вообще не знают.
— А что за элита? — пробую зайти с другой стороны. — Ну, кто хозяин инструмента?
— Вот раньше всё было просто и понятно, — снова досадует Кеша. — Но сейчас, при нынешнем двоевластии, реально, это инструмент исключительно в руках того сектора. Теоретически, ещё в наших руках, но нам им доказывать целесообразность по процедуре надо, а это нереально.
— Не докажете, если они вам понадобятся? — заинтересовываюсь против воли.
— Ага, — беззаботно кивает Кеша. — Ну посуди сам: кто будет добровольно брать на себя работу, которую можно не делать?
— Я. В медицине, — смеюсь.
— Не смешно, — Кеша почти что сводит брови вместе. — По правилам, надо через Председателя обращаться, это в реальности не один день. Рабочий, — Кеша поднимает в воздух указательный палец. — Конкретно в моём случае, необходимость в них за время рассмотрения вопроса два раза умрёт. И отсохнет.
— Не понятно, зачем нужно такое подразделение.
— Создано в смутное время, для узкого использования, неподотчётное практически никому. И я не буду тебе доказывать.
— Да я верю, — отмахиваюсь. — Я ж
— М-да уж, полезное качество. — Кеша ёжится под резким порывом ветра со стороны гор.
— Ты как-то так всё бесперспективно обрисовал, что я впечатлился. Сказать что чувствую?
— Что? — Непосредственно реагирует Кеша, подаваясь чуть вперёд.
— Тоску и безнадёгу. — Сверлю его взглядом. — И полное непонимание, что делать. Если ход у них, а это так… Я в безвыходном положении: что они хотят, я не знаю. Как с этим бороться, не ясно. С кем и о чём договариваться, тоже не понятно. Знаешь, в старых фильмах о бандитах всегда есть лейтмотив: перед тем, как отрезать голову, дон Корлеоне искренне пытается договориться. Ну, объяснить, что ему надо! Чтоб кровь просто так не лить. Чтоб у человека был шанс откорректировать свой курс, и…
— Да не продолжай! То понятно. Нет, тут такого не будет, — качает головой Кеша. — Я не знаю, что тут делать. За этим тебя и звал. Я, в принципе, знаю, кто это. Но не смогу доказать… Стандартные сдерживающие инструменты, типа прокуратуры и ДВБ, тут не работают. И они — не дон Корлеоне, по одной причине: дон Корлеоне изначально считал всех вокруг себя людьми. С которыми по многу раз пытался то договориться, то выстроить отношения.
— А тут что?
— А эти — молодые и рьяные. Они людьми считают только себя.
— А остальных?
— А остальных — ресурсом.