Страница 13 из 96
Глава 5. Покушение
В будуаре великой герцогини Лауры царило уныние. Она и четверо её приближённых с утра перебирали вещи, проверяли содержимое сундуков, сверялись с описью приданого, перетряхивали скарб в поисках случайно забытых монет.
Результат неутешительный — неучтённых ценностей нет, завалившихся дукатов нет, чего-нибудь отдать мужу вместо драгоценностей, тоже не нашлось.
Великая герцогиня держалась мужественно, понимала, что в её положении любое волнение вредит будущему ребёнку. Пополневшая, но с каким-то особым шармом, который бывает у беременных, женщина лично отдавала хозяйственные распоряжения своим придворным.
Вдруг в дверь будуара постучали. Удивительно! Если кто-то посторонний, а тем более мужчина, хотел сюда войти, то в комнату заглядывала дежурная фрейлина, а если та отлучалась по делам, то служанка. Очень немногие заглядывали сами, а муж, солдафон солдафоном, входил, не спрашивая разрешения.
— Кто там? Заходите! — приказала лично герцогиня.
Дверь распахнулась, и в комнате появился молодой человек в незнакомом зелёном мундире с синими выпушками. На шее хаорская “Заслуга” первой ступени, много других орденов и медалей, имеется даже айзенердский высший “Железный Щит”. На поясе золотой кинжал, украшенный россыпью мелких изумрудов, тоже похоже наградной. Юноша элегантно поклонился, затем вытянулся во фрунт и громко поприветствовал леди Лауру:
— Здравия желаю, ваша светлость!
— Стах? — совсем не удивилась герцогиня. — Я ждала тебя несколько позже. Не сегодня, во всяком случае.
— Ваша светлость, лишь настоятельные просьбы ваших подданных, заставили меня поспешить. Утром стало известно пророчество о наступившем неурожайном годе. Первые люди герцогства собрались и ждут вашего наставления. Очень просят прибыть и направить их на верный путь, ибо сами не могут решить, как им жить дальше.
— Хм… Подданные просят?..
— Очень даже, ваша светлость.
— Тогда придётся ехать. Что делать, что делать! Таков мой долг, как герцогини Зеленоземской. Такова доля всех правителей — исполнять просьбы своего народа. Мы уйдём порталом?
— Если ваша светлость не будет против. Это самый быстрый и удобный способ путешествий.
— Илона, — сладкий, как патока, голос Лауры мог бы сделать приторными все блюда на замковой кухне разом. — Ты каждый день докладываешь о происходящем у меня мужу. Так, пожалуйста, останься доложить ему и об этом случае. Потом прикажи слугам собрать мои вещи и вещи ушедших со мной. Я завтра пришлю кого-нибудь их забрать. Лия, на тебе кофейный сервиз. Он тяжёлый, но несколько шагов пронесёшь. Вы толкаете сундук с серебряными приборами. Я беру драгоценности. Стах, пожалуйста, начинай.
Поклонившись, молодой волшебник произнёс заклинание, закончившееся словами: “Vas Rel Por” и сотворил изумрудный портал.
Великая герцогиня вошла туда только после придворных, транспортирующих вещи. Затем, вежливо поклонившись на прощание, зашёл в портал волшебник, а изумрудный проём поблек и пропал.
Только сейчас Илона поняла, что после слов герцогини непроизвольно сдерживала дыхание. Она с шумом выдохнула и задумалась. Что сказать его светлости? Как сказать? Герцог вспыльчив, гневлив, а часто скор на расправу. Но что она могла сделать, если за госпожой пришёл сам Тихий Ужас, цепной пёс короля Лагоза? Говорили, что после критического высказывания барон Тихий отправлен в опалу. Может и так, однако опала не могила — чтобы вернуться достаточно одного слова государя.
Девушка с изрядной опаской открыла дверь, но убитых в соседней комнате не нашлось. Дежурная фрейлина и пара служанок просто спали, лёжа прямо на полу, уютно свернувшись калачиком, слегка сопя и всхрапывая.
Как только мы вышли из портала на крышу башни, сразу заиграл гарнизонный оркестр. Что-то такое бравурное, приличествующее случаю.
Магические фонари ярко освещают всю площадку. Почётный караул вытянулся в стойке “Смирно”. Не три вида войск, конечно, зато три вида мундиров — пехотный, егерский и кавалерийский. Разница в них совсем мала, но мои офицеры прониклись идеей и очень за неё хвалили.
Командир гарнизона подошёл строевым шагом и отдал Лауре рапорт. Он здесь и сейчас старший по званию. Офицеров Зеленоземского горно-пехотного полка я отослал в герцогство. Им поставлена своя задача, а герцогиню башенный гарнизон встретит. Была, конечно, мыслишка о возможных наградах, пусть мои люди тоже засветятся, а то полковые их в сторону ототрут.
Пока Лаура, стоя впереди свиты, принимала рапорт, слуги сноровисто освободили женщин от забот о принесённом багаже.
Последними высказались статские, первые люди Зеленоземья. Они тоже приветствовали, но нет — всё не то! Ни выправки, ни чёткости в рапорте. Некоторые даже зевали украдкой. Никакого сравнения с моими молодцами. Герцогиня милостиво выслушала чиновников и отправила по домам со словами: “Завтра! Всё завтра!”
Затем прибывших переправили “привести себя в порядок” на этаж для почётных посетителей с мебелью из бледно-бурого анегри с розоватым отливом. Для дам лучше он, другой гостевой этаж больше для мужчин. Тот с мебелью из палисандра, цвета горького шоколада с тёмно-лиловым оттенком, потому кажется более мрачным и торжественным.
Вещи несли мои слуги, но статс-дама внимательно за ними приглядывала. На этаже, Мивда организовала лёгкую закуску, чтобы было чем заняться перед отдыхом. В общем, мы сделали, что смогли, если кому не понравилось, пусть организует встречу сам.
Спускаться на этаж я, конечно, не стал — это немного неприлично, однако перед лифтом Лаура приостановилась и поблагодарила:
— Стах, спасибо за то, что вытащил меня. Да ещё под таким веским предлогом. Теперь муж не сможет сказать, что я от него сбежала. Любой согласится — вернулась в Зеленоземье по просьбе подданных. И вот что — у тебя в хранилище осталось несколько кошелей, принеси мне их все. Я должна точно знать, сколько у меня денег.
— Сейчас кошели будут.
— Возьми мои ценности, пусть пока полежат в хранилище.
— Лаура, мне неприятно об этом напоминать, но я отставлен от хранения твоей казны, да и от других служб тоже. Я остался лишь Хранителем печати Зеленоземья.
— Я помню. Но ты мне присягал как Защитник.
— Присягу ты тоже сняла. Теперь твой защитник, да и муж, Эдмунд.
— Ой, ладно! Что у тебя с папой случилось?
— Я дал клятву, ничего не могу сказать. Выясни сама.
— Хоть намекни!
— Помнишь формулировку? “Ни словом, ни взглядом, ни действием, ни намёком.”