Философия терпимости

Глава 1 История жизни

Бомжами становятся по разным причинам. Нет, есть, конечно, люди с призванием, например, мой недавний знакомый Аватар. Его так прозвали по одной простой причине: он вечно синий в хлам. Пьет наверняка лет с девяти, и самое удивительное, что до сих пор жив. Разницы ему нет, что спирт паленый, что коньяк марочный — лишь бы в горле жгло. Поговаривают, будто однажды он ацетоном похмелялся. Бр-р-р…

Я тоже прибухиваю, но скорее чтобы согреться или ломоту в мышцах облегчить. Ходить за день приходится столько, что страшно представить. Жрать хочется постоянно, порой живот сводит от голода так, что впору на луну выть. И если кому-то может показаться, что в поиске еды нет ничего сложного, то вы сильно неправы. Я перепробовал множество методов, и тот, которым приходится пользоваться по сей день, наиболее безопасен для здоровья.

В самом начале этого пути я ошивался у разного рода кафе и забегаловок. Просить милостыню казалось зазорным, я бы даже сказал: постыдным занятием. Но, кхе-кхе, этот период жизни уже маячил на горизонте ближайшего будущего. Когда хочется жрать, все комплексы отлетают ненужной шелухой. Ты перерождаешься, словно бабочка, каждый раз меняя психическое обличье. А иначе никак. Сдохнешь.

Так вот: через пару дней я огреб так, что на всю жизнь запомнил, что такое чужая территория. Однако прежде следует еще отыскать заведение, где объедки отдадут. В большинстве случаев, особенно если это касается общепита, всю жратву продают свиноводам. Выходит в разы дешевле, чем покупать комбикорм, к тому же готовить не нужно. Привез в гараж, свиньям вылил из фляги и довольный домой поехал, телевизор в тепле смотреть, на мягком диване.

У мелкого фастфуда не сильно легче. Постоянно прогоняют, чтоб своей рожей покупателей не отпугивал, иногда бьют, если раза с пятого на словах не доходит.

В тот день меня таджик шавухой покормил. Никогда бы не подумал, что еда может быть такой вкусной. Как этот брикет исчез в моей утробе, я даже не заметил. Как, собственно, и момент, когда мне прилетел удар сапогом в лицо. Били долго, старательно, а затем предупредили, чтоб я больше никогда здесь не появлялся. Дошло с первого раза.

Лишь спустя некоторое время я понял, что среди бродяг понятие «друг» отсутствует даже в лексиконе. На улице каждый сам за себя. Еще один урок я получил, когда пожалел такого же бездомного и пустил его к себе в коллектор у теплового узла. Бетонный колодец прямоугольной формы совсевозможными гребенками и задвижками у теплотрасс, что отапливают дома спальных районов.

Наутро я проснулся без обуви. А на улицебыл ноябрь. И знаете, что я тогда подумал? «Хорошо, что сейчас, а не в январе, когда на улице минус двадцать».

Попрошайничество также закончилось жестокими побоями. Все места у торговых центров распределены, как и на светофорах. Про станции метро вообще молчу, да и полиция там гоняет — будь здоров. Особенно молодые. Те вообще злые, как бойцовские псы. Еще и смеются, когда ногами пинают. Не все, конечно, однако от станций гоняют без исключений. А стоило мне полтинник от доброй женщины в руке сжать, как из носа снова брызнула кровь.

Блевал потом дня три. Слава богу, в нашей стране бесплатная медицина. Это было в самомначале моего чудесного пути к бродячей жизни и я еще не вонял, как обоссанный котами ковер. Опять же, та самая добрая женщина вызвала скорую, и меня были вынуждены принять в стационар.

Тогда я впервые в жизни не хотел выздоравливать. Мягкая кровать, чистые простыни, горячий душ, еда… Блага можно перечислять до бесконечности, но увы: все хорошее быстро закончилось. Три дня — и я вновь оказался на улице. А ведь было время, когда я, как и любой нормальный человек, ненавидел больницы.

Знаю, все наверняка хотят знать, как так получилось? Почему? Вроде здравомыслящий человек, а живет словно животное.

На сей счет у меня заготовлено несколько слезливых историй. Ну а как иначе, ведь современного обывателя абы чем не разжалобить, приходится крутиться, чтоб к вечеру пузо набить. По основной (и самой рабочей) версии я погорелец. Тут есть даже доля правды, может быть, поэтому она и производит на людей наилучшее впечатление. Есть версия, что я был обманут злостными работодателями, которые несколько месяцев не выплачивали мне должное, а по итогу вышвырнули на улицу. Фраза «На бухло», кстати, тоже работает довольно успешно. Подают, еще и улыбаются.

Так и живу. Где добрые люди подадут, где из помойки чего достану. В последний год вообще довольно неплохо устроился, отыскал себе теплую нору. Живу в заброшенной станции метро, о которой разве что редкие диггеры знают. Обычные люди стараются обходить это место стороной, но случается всякое. На днях вот с наркоманами схлестнулся. Редкостное мудачье… Ненавижу их! На все ради дозы готовы, вплоть до убийства. Радует, что физически очень слабые, как говорится — соплей перешибешь. Хватило одного, самого борзого, палкой вдоль спины огулять, чтоб они от моей норы отвалили. С этим у нас все строго.

Со временем я выучил правила бродячей жизни, они до банального простые: бей первым или беги, если противник заведомо сильнее. С ментами лучше не связываться, на их стороне закон и сила. А в остальном — полная свобода. И именно этот аспект мне больше всего нравится в жизни бездомного. Нет никаких обязательств, и все зависит только от тебя.

Со стороны среднестатистического жителя это может показаться смешным, а подобный образ существования — унизительным, но лишь на первый взгляд. Попробуйте заставить бродягу работать, и все сразу станет понятно. А ведь подняться из этого дерьма проще простого. Я знаю, о чем говорю, потому как видел таких. Впрочем, я даже весь путь знаю, работы вокруг очень много. Вот только зачем? Меня все устраивает.

Я не лентяй и вовсе не дурак. В свое время даже высшее образование получил. И не абы какое: на инженера вуз окончил. Притом поступал и заканчивал своими силами. У родителей (а точнее — у мамы) тогда денег совсем не было, едва на еду хватало. Потому ни о каких взятках мы и помыслить не могли.

Затем армия. А пока я честно отдавал долг родине, мама скончалась. Чертов инсульт, на который даже намеков не было. Хорошо, что умерла во сне, не мучилась и не лежала пластом годами. На похороны, конечно же, отпустили, и я все сделал, как и положено любящему сыну. Вскоре вернулся в часть, честно дослужился до дембеля и был выброшен в суровую взрослую жизнь, к которой оказался совершенно не готов.