Мистик

Прямо с утра к Греку шли недовольные и жаловались на Мистика. Сначала пришла молоденькая девушка, которую он видел за стойкой бара, сказала, что мужчина встречался с ней всё то время, что находился здесь, а к Вике не подходил. И вообще не вспоминал, кто это такая.

Грек покивал и обещал всё выяснить, отправив её домой, попросив молодых парней отвезти девушку в город, чтобы она тут не мелькала и не расстраивалась лишний раз. Но к Мистику с этим вопросом у центрового даже мысли не было подойти, девушка была перевозбуждена и явно преувеличивала свою роль в жизни молодого мужчины.

Следом, сразу после девушки, пришёл Мир — «волк» ростовского отделения, и стал говорить про Мистика не очень приятные вещи. Вот здесь Грек не выдержал.

— Ты можешь ответить за свои слова на совете? — нахмурился он. — Если я его сейчас созову, ты ответишь?

Мир побледнел и замолк, потом неуверенно добавил: — Да. Мистик обманывает тебя и Вику. Он относился к ней по-скотски, а потом обманом уговорил, чтобы она согласилась… только ради того, чтобы остаться в клубе.

— Ты слышишь, что ты говоришь? — зло наступал на Мира Грек. — Это серьёзное обвинение, нет? Только то, что Мистик не знал, будет он с той или иной женщиной или нет, нельзя говорить, что он коварен и предаёт мотоклуб. У него сегодня свадьба, и откуда ты упал такой? Всё уже переговорено, сделано, а ты приходишь утром в день свадьбы и заявляешь, что Мистик — дерьмо! Да это твоё личное отношение, которое ты должен держать в себе, потому что у нас братство! Давай ты пойдёшь и подумаешь, а после свадьбы я созову совет, и тогда ты волен будешь на нём высказать всё, что захочешь о Мистике.

С тем Мир и ушёл, а Грек покачал головой, удивляясь тому, как быстро Мистик здесь нажил себе врагов. И причина была в Вике, конечно, Мир и сам не прочь был с ней закрутить — это очевидно. Санта-Барбара, да и только, а не мотоклуб «Железные волки».

Разгладив морщины от неприятных мыслей, Грек вышел на террасу и глубоко вздохнул. Мирно всё было вокруг и тихо, как в колыбели земли, «пост» ещё спал, только обслуживающий персонал потихоньку готовился к свадьбе — расставляли столы, украшали ярко-алыми шарами и лентами деревянный забор по периметру и везде, где можно было их закрепить — это была идея Мистика. Всё было в ярко-красных тонах, все цветы и украшения.

Грек на миг закрыл глаза и отошёл мыслями от проблем. Рядом послышался голос Ники: — Ты кофе хочешь?

— Слушай, как здесь хорошо!

— Да, мне самой нравится, — кивнула она, ставя кружечку на перила террасы и закидывая руки за голову. — Как думаешь, будет дождь? Хорошая примета на свадьбу в этих краях.

Грек взглянул на облачное небо, сквозь которое пробивалось солнце.

— Не знаю, может быть, а почему хорошая примета?

— У семьи будет много детей.

— Это могу я с уверенностью сказать, у них сейчас уже двое.

Ника засмеялась: — Значит, пойдёт дождь.

Грек облокотился о деревянный столб, поддерживающий крышу, и внимательно посмотрел на свою женщину. Она была уже не молода, но хорошо выглядела, потому что хотела этого. Всегда во всём белом, она выделялась из толпы. Он вспомнил, сколько они лет вместе, и на душе стало даже горячо. Ника была ему всегда не только любовницей и матерью сына, но и верным, очень близким другом. Она как никто другой понимала его, но не вмешивалась, если чувствовала, что это было не нужно.

— Скажи, — медленно и задумчиво произнесла она, — ты не жалеешь?

— О чём? — его голос был тоже тихим и спокойным.

— Что у нас только один ребёнок.

Он снова посмотрел на неё, такие вопросы были не в её духе, Ника всегда боялась заговаривать на эту тему после совместной жизни с его другом — Ярым, погибшим потом в аварии. Он пытался сделать из молодой женщины послушное, безэмоциональное существо, которое не имело права мечтать и думать о своём женском будущем.

Грек же никогда не говорил ей, что делать и как жить, она была женщиной, и этим всё сказано. Её сущность была в том, чтобы хотеть семью и рожать, растить детей. Как он мог препятствовать этому? Против здоровой природы и Бога идти бессмысленно. И потому, когда они начали очень серьёзно проводить время вместе, не ограничиваясь редкими встречами ради секса, он прекрасно знал, чем это может кончиться. Через несколько лет (и это был ещё долгий период!) она забеременела и долго скрывала, потому что боялась. Ярый всегда видел только один выход — дети ему были не нужны.

— Трудно сказать, — наконец ответил он. — Я бы не был против детей ещё, ты знаешь.

Она внимательными серыми глазами смотрела на его лицо, прошло столько лет, но боль от предательства первого мужчины, требовавшего, чтобы она избавлялась от их детей в абортарии, не прошла бесследно, и потому слова Грека для неё были важны даже сейчас.

— Но Бог не дал, у нас только один Саша, — с сожалением сказал она.

— Значит, так нужно, — уверенно сказал Грек, сделал шаг и взял из её рук чашку кофе, ласково поцеловав женщину в губы.

— Да, ты подумал над просьбой Саши? — спросила она, имея в виду разговор сына с отцом насчёт мотоцикла. Шестнадцатилетний Александр Аманатидис младший хотел уже кататься на своём собственном байке, и для этого пропадал на разных кроссах — спортивных и подготавливающих к вождению.

— Права получит, и поговорим, — жёстко сказал Грек. — Не хватало ещё, чтобы он шею себе свинтил. Пусть пока учится.

— Хорошо, я согласна с тобой, это ему и скажешь.

— Разве он не спросит раньше у тебя? — спросил Грек, явно издеваясь, потому что сын немного побаивался отца и всегда передавал все просьбы и вопросы через мать, опасаясь мгновенного отказа.

— Нет, это практика в прошлом, он теперь будет обращаться к тебе лично.

— Хорошо, жена, это правильно. А то девчонок возить на мотоцикле — он взрослый, а ко мне подойти спросить — он через маму передаёт.

Ника кивнула: — Пойду, помогу невесте, уже пора вставать и собираться.

— Ну, жених у нас и сам соберётся, как только проспится после вчерашнего.

Женщина засмеялась: — Он сильно много выпил?

— Это от стресса, ничего страшного, не волнуйся.

Грек следил с террасы за Никой, которая, обернувшись белым палантином, шла к лестнице гостиницы по соседству — высокая, стройная, ничуть не дававшая фору тридцатипятилетним. Он мог бы о ней легко сказать — женщина с железным характером, но в ней было слишком много ума, чтобы как в молодости показывать его.

Он знал, что одно время она даже лечилась, чтобы у них были дети ещё, но никогда об этом не говорила ему, чувствуя свою ущербность. Ничего у неё не получилось, Саша вырос один, и эта боль сожаления продолжала жить в ней, хотя он никогда не давал повода ни единым словом.

С возрастом женщина становится более сентиментальной, склонной к самокопанию и переоценке своей жизни. Грек всё это тоже понимал, но не приветствовал. В конце концов, какая разница, сколько у них детей. Даже если бы их вообще не было, она всё равно была бы рядом с ним, ничего бы не изменилось. Но что поделаешь — это и была женская сущность, которую приходилось уважать. Так они устроены, так придумал Господь.

Место вице-президента мотоклуба было свободно, и это был нонсенс. Те братья, которые претендовали на него, приехали сюда вместе с Греком и не сидели в стороне ни минуты. «Молодняк», как его шутливо называли мужчины постарше типа Чёрного или Пирата, да и сам Грек.

Небольшая группа парней лет двадцати восьми, которые уже несколько лет как полноправные члены мотоклуба, сдружились между собой и уверенно шли к лидерству, принимая участия во всём и рьяно отстаивая честь и место мотоклуба среди остальных российских и зарубежных. Грек их заметил давно и стал выделять, он положительно относился к молодым, сильным и амбициозным, не задавливал их, но и не слушал только их.

Иногда они, чувствуя свою удачу и отношение президента слишком много на себя брали, зарываясь. Костяк этой группы состоял из двух закадычных друзей, пришедших в мотоклуб одновременно — Марата Духа и Руса. Остальные — Мотор и Крокодил присоединились к ним уже после.